Ядерная гонка
Новое Сверхоружие?
Стремительная капитуляция Японии в 1945 г. показала, что Соединённые Штаты обладали самым убедительным оружием. На самом деле, есть основание подозревать, что реальная цель использования атомных бомб была не в том, чтобы ускорить капитуляцию Японии, а в том, чтобы вынудить Советский Союз более внимательно прислушиваться к желаниям Америки относительно устройства послевоенного мира. Однако обладание атомным оружием не сильно помогло американской дипломатии. Советское руководство быстро осознало, чего ему не хватает. Было понятно, что американцы могли использовать бомбы для защиты Западной Европы от советского вторжения - план, который Иосиф Сталин, пожалуй, никогда не рассматривал всерьёз - но никакое американское правительство не смогло бы оправдать использование бомб ради принудительных политических реформ в Восточной Европе. Советские руководители стали даже более непреклонными в переговорах, вынужденные демонстрировать, что их невозможно запугать. Кроме того, было очевидно, что Советский Союз создаст своё собственное атомное оружие так быстро, насколько это возможно. Американцы полагали, что с учётом разрушений военного времени, разработка займёт у СССР от 8 до 15 лет,
Это дало американцам возможность обдумать проблемы безопасности мира, в котором существует оружие, один снаряд которого мог уничтожить целый город. Опыт военного времени также показал, что против немецких ракет Фау-2 невозможно защититься. Следовательно, такие ракеты с установленными ядерными боеголовками могли обеспечить быструю победу. Кроме того, нападение японцев на Пёрл-Харбор показало, что внезапная атака - главное средство агрессора. Миролюбивые демократические государства стали страшно уязвимы. В результате, появилась идея международного контрольного органа под эгидой США для предотвращения появления у какой либо страны ядерного оружия. Эта идея легла в основу Плана Баруха.
В 1946 г. американский финансист и советник президента, Бернард Барух предложил сократить вооружения США, ввести международный запрет на рост вооружений и соединить усилия всего мира в разработке мирного атома под жёстким надзором международного сообщества. Однако Советскому Союзу пришлось бы подчиниться этому надзору, а Соединённым Штатам пришлось бы поделиться своими ядерными технологиями, чего они делать не собирались. Непонятно, насколько серьёзно президент Гарри Трумэн и его администрация верили в свои предложения. Но когда Советский Союз отклонил ангельский план Баруха, американцы здорово сыграли на поле пропаганды, набрав массу очков престижа. Вполне возможно, на это и был расчёт.
В отсутствие международного контроля, пожалуй, единственным средством защиты была угроза аналогичных ответных ударов в отношении тех, кто осмелится применить ядерное оружие против США и их союзников. Оказалось, что крайне трудно разработать межконтинентальную баллистическую ракету (МБР), обладающую достаточной надёжностью и точностью, поэтому первым средством такого устрашения стали бомбардировщики Б-36, базировавшиеся на Дальнем Востоке и в Великобритании. Однако Советский Союз испытал своё первое ядерное оружие уже в 1949 г., намного раньше любых ожиданий. Шокированные американцы посчитали свои запасы ядерных бомб неубедительными. Поэтому Трумэн утвердил разработку термоядерного оружия - водородных бомб, взрывная сила которых составляла десять мегатонн в тротиловом эквиваленте (в 800 раз мощнее той бомбы, что была сброшена на Хиросиму). Однако в 1953 г. Советский Союз снова догнал Америку, разработав аналогичную бомбу. В это же время США начали строить первые эффективные дальнобойные ракеты -- Атлас и Титан (МБР), Юпитер и Тор (средней дальности), а также Поларис, предназначенный для подводных лодок. Американцы стремились поддерживать своё технологическое превосходство над Советским Союзом, но оно не всегда имело место. В октябре 1957 г. СССР запустил в космос первый в мире искусственный спутник. Шокированная американская общественность не могла свыкнуться с мыслью, что теперь США находятся в пределах досягаемости советского оружия. И, похоже, так оно и было.
Советский вождь Никита Хрущёв внёс значительный вклад в признание технического прогресса своей страны. В действительности, технологическое превосходство и стратегический баланс были на стороне США, однако американская общественность верила в «ракетную пропасть», отделявшую Америку от Советского Союза. Это вынудило Джона Кеннеди, ставшего президентом в 1961 г., ещё больше развивать ракетные войска. Во время правления Кеннеди, мир стоял на грани ядерной войны во время Карибского кризиса в октябре 1962 г. После этих событий министр обороны США Роберт МакНамара разработал стратегию «Взаимного гарантированного уничтожения» (англ. аббр. MAD - безумие). Эта стратегия должна была обеспечить определённый уровень стабильности, так как обе стороны хорошо понимали, что их ждёт полное разрушение в ядерном размене. Ничто не запрещало начать разрушительную атаку, однако, нападавшего ожидало неминуемое возмездие, и обе стороны пострадали бы одинаково. Такая идея взаимоустрашения имела свои преимущества. Межконтинентальные ракеты находились в высокозащищённых шахтах, ракеты субмарин вообще было трудно отследить - ядерных зарядов для возмездия должно было хватить. Внезапная атака не давала преимущества ни одной из сторон. К тому же, стратегия взаимного уничтожения позволяла прекратить создание всё новых ракет ради простого сохранения паритета. Следовательно, появилась возможность ввести некоторое ограничение числа ракет.
Критика взаимоуничтожения
Тем не менее, отдельные аспекты стратегии взаимоуничтожения выглядели спорно. Будущий президент Рональд Рейган считал стратегию пораженческой, и придерживался мысли, что Соединённых Штаты должны быть реально защищены, в то время как сторонники стратегии настаивали, что она эффективна только в том случае, если страх будет обоюдным и обе стороны будут равно уязвимы. У сторонников мирной политики были свои опасения. Стратегия взаимоуничтожения, судя по всему, могла предложить только вечную угрозу войны. Они опасались, что при таких обстоятельствах, война как таковая никогда не исчезнет. Любая ошибка или случайность могла подтолкнуть мир к пропасти, несмотря на самые лучшие намерения политических руководителей. Приводились также доводы, что взаимоустрашение взывает к войне, а не сохраняет мир. Стратегия взаимоустрашения требовала от участников не только способности к действию (владения ядерным оружием), она также требовала от них уверенности в решимости противника сделать то же самое (каждая сторона должна быть уверена в готовности соперника на самом деле запустить ракеты в случае необходимости). Это, в свою очередь, требовало от каждой стороны постоянной демонстрации такой решимости. А лучшим способом показать готовность к глобальной смерти и разрушениям -- была демонстрация такой готовности на более скромном уровне. Поэтому считается, что многие вооружённые конфликты Холодной войны, такие как Вьетнам и Афганистан, были частично вызваны стратегией взаимоустрашения.
Сторонники мирной политики, как и многие другие, задавались вопросом, насколько сильной должна быть угроза. Во время Карибского кризиса у Кеннеди была возможность начать воздушные удары по кубинским ракетам. Однако, когда выяснилось, что какая-то их часть скорее всего останется нетронутой, он отказался начинать атаку из-за страха, что эти ракеты будут запущены. Небольшой угрозы было вполне достаточно. Несмотря на это, в середине 1970-х Стокгольмский институт исследований проблем мира и другие подобные организации постоянно отмечали, что ядерного боезапаса достаточно, чтобы уничтожить человечество 690 раз. В то же самое время быстрыми темпами продвигалась разработка химического и биологического оружия. Не составляло труда вызвать эпидемии сибирской язвы и сапа, способные убить буквально каждого заражённого. Отдельные виды биологического оружия могли быть направлены на уничтожение домашнего скота или сельского хозяйства, чтобы вызвать голод. Риск, что такое оружие будет направлено на самих создателей, только увеличивал ужас перед ним.
Переговоры об ограничении стратегических вооружений (ОСВ)
Всем было очевидно, что необходима какая-то форма соглашения относительно количества ракет. Чем больше увеличивались запасы оружия, тем более чудовищными становились возможные последствия конфликта. Ограниченное использование ядерных зарядов не стало менее катастрофичным даже после начала разработки малого, тактического ядерного оружия (ТЯО). В 1950-х США провели несколько военных учений (операции «Полынь» и «Карт-бланш») для проверки эффективности такого оружия для защиты Западной Германии (ФРГ) от потенциального вторжения СССР. По итогам учений стало понятно, что защититься от вторжения можно, но в результате ФРГ фактически перестанет существовать. В начале и середине 1950-х считалось общепринятым, что любой разговор о победе в ядерной войне не имеет смысла. Очень многие пессимистически считали, что в постъядерном мире - с его чудовищными разрушениями, хаосом, радиоактивными осадками, голодом и болезнями - живые позавидуют мёртвым.
Были сделаны некоторые шаги, чтобы ослабить напряжение. Испуганные близостью катастрофы во время Карибского кризиса Кеннеди и Хрущёв установили между собой горячую линию (между Белым домом и Кремлём был проведён телетайп, чтобы оба лидера могли быстро разрешать возможные конфликты). Они также заключили Договор о запрещении испытаний ядерного оружия везде, кроме как под землёй, что в какой-то степени предотвращало радиоактивное загрязнение атмосферы. К тому же, они договорились не базировать ракеты в космосе или на морском дне, хотя в любом случае такой технологии ни у кого не было. Кроме того, чтобы не допустить появления ядерного оружия у других стран, в 1968 г. был подписан Договор о нераспространении ядерного оружия. По договору, страны, вообще не имевшие ядерных технологий или не имевшие шанса их когда-нибудь достигнуть, отказывались от разработки ядерного оружия и позволяли международной инспекции следить за их ядерным оборудованием, тем самым дав ядерным державам право прекратить разработку при первой возможности. Остальные страны, у которых технологии были или должны были вот-вот появиться, такие как Северная Корея, Израиль, Индия и Пакистан, или совсем отказались подписывать договор, или впоследствии вышли из него. Все они вскоре завладели ядерным оружием, и это угрожало положить начало региональным гонкам вооружений.
Однако было крайне трудно требовать чёткого соблюдения условий договора между двумя основными участниками Холодной войны, положившими предел количеству ракет. Поэтому в 1955 г. президент Эйзенхауэр предложил соглашение об «открытом небе», по которому обе сверхдержавы могли совершать облёты над военными базами друг друга. Это позволило бы удостовериться, что обе страны выполняют требования будущего договора об ограничении. Советский Союз резко отказался от такой идеи, так как не имел авиации, способной совершать облёты над базами США, и видел в этом попытку американцев узаконить шпионство. Однако, с точки зрения США, никакое соглашение было невозможно без гарантий строгого соблюдений условий Советским Союзом. В этом и заключалась основная проблема. Каждая сторона была убеждена в своём моральном превосходстве, считая своих противников не заслуживающими доверия. И когда добрые намерения обеих сторон подвергались сомнению, каждая считала это страшным оскорблением.
Продолжать и дальше увеличивать количество ракет было бесполезно, затратно и опасно. К 2000 г. накопилось около 30 «сломанных стрел» -- происшествий с участием ядерного оружия, и возможно шесть боеголовок были безвозвратно утеряны в море. К тому же в 1960-х произошёл новый виток технического прогресса, и это стало угрожать стабильности вопреки стратегии взаимоуничтожения. Была разработана оборонительная система противоракет (ПРО), предназначенных для перехвата и уничтожения межконтинентальных ракет. Несмотря на молодость технологии и условную надёжность, система могла соблазнить безрассудных руководителей поставить на кон собственное выживание и начать внезапную ядерную атаку. Стратегия взаимоуничтожения работала только в том случае, если угроза была обоюдной, и если каждая сторона была уверена, что противник не выживет в ядерном размене. Однако система ПРО требовала изощрённых радиолокационных систем, к тому же для защиты страны нужно было выпустить огромное количество снарядов, стоимость которых обещала стать неподъёмной. Всё это должно было привести к новой волне создания такого количества ракет, чтобы их хватило для преодоления вражеской системы ПРО. В результате, в 1967 г. президент США Линдон Джонсон и глава правительства СССР Алексей Косыгин сели за стол переговоров.
Позиция США заключалась в том, чтобы обе стороны полностью отказались от систем ПРО: в этом случае каждый по-прежнему будет беззащитным и страх перед взаимоуничтожением останется обоюдным. Однако советскому руководству было нелегко принять такое предложение. Оно считало своим долгом прежде всего защищать советских граждан, поэтому оборонительное оружие было этически оправданным, в то время как наступательное оружие было совершенно безнравственно. Потребовалось пять лет обсуждений, чтобы подписать первый договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1). США и СССР согласились ограничить себя двумя участками ПРО на каждого, тогда как на тот момент существовал только один - недалеко от Москвы. Впоследствии количество участков сократили до одного: Советский Союз выбрал оборону Москвы, в то время как американцы решили защищать свой межконтинентальный ракетный комплекс. В дальнейшем стороны договорились, что больше не будет новых сухопутных ракетных комплексов, а также новых атомных субмарин, кроме тех, что уже строились.
Со стороны могло показаться, что это большой шаг вперёд, но соглашение было достигнуто в тот момент, когда более новая технология уже была на подходе. С появлением ядерной боеголовки с разделяющейся головной частью индивидуального наведения (РГЧ ИН), одиночная ракета могла нести несколько зарядов и атаковать несколько изолированных целей - вплоть до 12 у некоторых американских ракет. Не было никакого ограничения на модернизацию и замену существующих ракет на РГЧ ИН (позднее способные даже менять цель во время полёта). В действительности, ОСВ-1 привёло к ещё большему ракетному буму, и вынудило подписать в 1979 г. ОСВ-2 -- ограничившее до 2 250 количество систем доставки зарядов (ракет, самолётов и субмарин). Тем не менее, второй договор решил проблему не полностью. Однако Конгресс США отказался ратифицировать ОСВ-2, считая что Советский Союз получил слишком большое преимущество по этому соглашению. Каждая сторона, тем не менее, выразила готовность соблюдать условия договора, пока соперник отвечает взаимностью. И даже тогда разработка крылатых ракет, которые были относительно дёшевы, мобильны и незаметны, породила новые трудности для способов проверки числа ракет у соперника.
Издержки накопления ядерного оружия
Вопрос, который задавали сторонники мира: насколько сильной должна быть угроза - задавали также правительство и военное руководство обеих стран. Американские исследователи подсчитали, сколько нужно 100-мегатонных термоядерных бомб, чтобы быстро уничтожить Советский Союз. Получалось, что атаку можно начинать при 400 и выше взрывах. Дальнейшие удары нужны были бы, чтобы уничтожить всё подчистую. Несомненно, Советский Союз провёл похожий анализ и получил похожие результаты. Разумеется, ситуация была немного сложнее. Одни ракеты были бы уничтожены во время внезапной атаки. Другие были бы перехвачены или просто не попали бы в цель. Третьи могли оказаться бракованными или проходить техническое обслуживание. С учётом всех статистических погрешностей количество ракет должно было четырёхкратно превышать число необходимых взрывов. Рассуждая логически, ни одна сторона не должна была выходить за пределы трат и неизбежных рисков, имея более 1 600 боеголовок. Однако к 1985 г. Соединённые Штаты могли доставить около 20 000 боеголовок, а Советский Союз - около 11 000. Почему положение дел было настолько неразумным?
Начиная с 1970-х предпринималось множество исследований на эту тему, в результате которых было предложено несколько причин, объясняющих выход за рамки разумного. Во-первых, соревнование между вооружёнными силами государства и внутри них. Любая важная программа вооружений подразумевает престиж и ресурсы, к тому же от её успешности зависят карьеры тех, кто за неё отвечает. Так как ядерному оружию суждено было стать фундаментом оборонительной стратегии Америки ради будущих поколений на многие десятилетия вперёд, все службы хотели поучаствовать в его создании. Именно поэтому ВМФ США настаивал на превосходстве своих ракет для субмарин и выступал против монополии ВВС США на создание ядерного оружия. В свою очередь, армия США выступала за то, чтобы тактическое ракеты не были сняты с вооружения. Точно также внутри самой армии отдельные ведомства требовали как ядерной артиллерии, так и крылатых ракет наземного базирования.
Каждая служба имела в правительстве своё лобби, желая оторвать от пирога самый лакомый кусок. Однако это совсем не объясняет, почему размер самого пирога постоянно рос. Правительство не обязано было уступать любому требованию своих вооружённых сил. Видимо, сходная ситуация имела место в государственной бюрократии, в которой из-за начавшейся гонки вооружений происходил похожий процесс соревнования между отдельными ведомствами за ресурсы, престиж и карьеры.
Другая возможная причина постоянного пополнения ядерного оружия лежит в самой природе политической и социальной системы. Страхи и неуверенность народа можно использовать. Судя по всему, правительство использовало гонку вооружений для подпитки ужаса перед иностранной угрозой, для увеличения патриотизма, национального единства и своей власти. В этом смысле, в гонке вооружений можно увидеть циничный способ общественного управления. Как Советский Союз, так и Соединённые Штаты нередко обвиняли друг друга в таких низменных мотивах. Однако такая теория заговора основана больше на интуиции, чем на фактах, поэтому её следует рассматривать с большой осторожностью.
С такой же предосторожностью нужно подходить к возложению ответственности за гонку вооружений на военно-промышленный комплекс. Предполагается, что изготовители оружия были очевидно заинтересованы в подпитке атмосферы страха, чтобы увеличить военные заказы. Считается, что именно они способствовали распространению подобной паники и всеобщих требований роста вооружений, последовавших после запуска спутника Советским Союзом.
Самыми крупными поставщиками оружия в США были восемь огромных корпораций. В рамках этой системы они вкладывали большие средства в производственные мощности и технический персонал. Они считались жизненно важным и незаменимым активом Америки, ни в коем случае нельзя было допустить их банкротства. В случае неприятности, правительство США всегда давало им возможность укрепить своё финансовое положение, размещая у них гигантские заказы. К тому же, в рамках исследовательской деятельности лабораторий, разработка новых видов оружия стала нормой, и гонка вооружений развивалась фактически по инерции. Корпорации давали стране так много, что было очень трудно сказать им стоп. Но как же тогда это работало в Советском Союзе, где прибыльность заводов-изготовителей не была основной целью?
Предвыборная политика, возможно, способна дать ещё одно объяснение. Утверждение, что безопасность страны под угрозой, так как действующая администрация президента позволяет «ракетной пропасти» увеличиваться - весьма эффективно было использовано Кеннеди во время президентских выборов в 1960 г. Эта простая мысль, мгновенно подхваченная избирателями, имела простое решение - тратить больше денег на оборону. Только в кресле президента Кеннеди обнаружил, что никакой «ракетной пропасти» в действительности не было, но увеличенные ракетные войска, как минимум, защищали его от будущего конкурента, который мог предъявить аналогичные обвинения. На более низком политическом уровне была похожая ситуация: строительство кораблей требовало от конгрессменов постоянного подчёркивания в глазах избирателей морской угрозы со стороны СССР. Чем больше строилось кораблей, тем больше появлялось рабочих мест, и тем больше голосов можно было получить. Возможно, это самый убедительный аргумент. Но как этот аргумент можно применить к Советскому Союзу? В лучшем случае, объяснение будет не полным.
Довольно логично отвечать на действия потенциального врага, лишая его любого возможного преимущества. Если стратегией было взаимоуничтожение, тогда исходящей от ПРО опасности, нужно было противопоставить систему РГЧ ИН, способную обойти или обмануть ПРО. Более того, всегда была мучительная вероятность того, что учёные могут разработать абсолютное оружие или непробиваемую защиту. Конечно, пока шла гонка вооружений, шансы на такую разработку были исчезающе малы. Однако могло ли государство рисковать, игнорируя такую возможность? Когда в 1983 г. Рейган обнародовал свою Стратегическую оборонную инициативу (СОИ), которая предусматривала сеть орбитальных лазеров, пучковым оружием уничтожающих межконтинентальные ракеты во время полёта, основной реакцией американцев был смех и шутливое название «Звёздные войны», данное прессой под влиянием фантастического фильма. Однако мог ли Советский Союз позволить себе расслабиться и допустить мысль, что «Звёздные войны» никогда не сработают? Напротив, инициатива Рейгана, вызвала у советского вождя Михаила Горбачёва сильнейшее беспокойство.
Можно добавить ещё тот простой факт, что из двух участников гонки вооружений Соединённые Штаты обладали значительно более сильной экономикой. Одним из обоснований инициативы Рейгана было логичное предположение, что гонка рано или поздно подорвёт советскую экономику. В действительности, так оно и произошло. К 1980-м напряжение погони стало настолько невыносимым для Советского Союза, что вымостило дорожку к полному пересмотру отношений Востока-Запада.
Последний и, пожалуй, наиболее привлекательный аргумент открывается, если увидеть в гонке вооружений ограниченную политическую волю. Тот факт, что гонка шла, ещё не значил, что война обязательно случится, однако этот факт доказывал, что обе стороны продолжают борьбу. В этом даже можно увидеть относительно безопасное спортивное состязание. Соревноваться в создании оружия, в конце концов, гораздо лучше, чем соревноваться в их использовании. Следует, однако, признать, что даже с такой точки зрения, малейшая ошибка или неконтролируемый конфликт с использованием оружия, и последствия для мира были бы слишком ужасны, чтобы ими любоваться. Тем не менее, сведя соревнование к спортивной площадке или не соревнуясь вообще, обе стороны могли послужить человечеству куда лучше.
Автор: Джон Свифт (John Swift) Перевод: Игорь Олейник
Оригинал: History Review March 2009. John Swift "The Soviet-American Arms Race" pp 13-18
От переводчика: Если ты, дорогой читатель, не доволен содержанием статьи, тебе сюда. А если ты недоволен качеством перевода, то пиши там, где тебе удобней: в комментариях, личных сообщения, по почте.
