Некорректная критика коллеги как исторический феномен. Историк С.Г. Петров.
Некорректную и даже отчасти хамскую критику я сегодня вдруг обнаружил у уважаемого (без всякой иронии) новосибирского исследователя С.Г. Петрова в адрес моего труда "Сталин. Власть. Религия" 2011 года в его книге "Русская православная церковь времени патриарха Тихона" (М., 2013 г.).
Сначала на страницах с. 19-20 идет уничтожительный разнос С.Г, Петровым очень добротного и серьезного труда нашего покойного историка из ИРИ РАН В.В. Лобанова (1966-2016) о патриархе Тихоне и советской власти (2008 г.). Он, дескать, занят только пересказами чужих работ, повторяет результаты других исследователей, не внес ничего нового в историографию. То есть труд значительной части жизни Вячеслава Викторовича мановением руки Петрова просто ПЕРЕЧЕРКИВАЕТСЯ.
На стр 20-21 с удивлением прочитал уже в свой адрес на самом деле возмутительное:
"Автор монографии в той ее части, которая освещает события первой половины 1920-х гг., прибегает зачастую к тем же самым приемам, что и В.В. Лобанов - заимствованию у предшественников источников (это что такое? - И.К.) и пересказу полученных ими результатов, причем не всегда с корректным оформлением соответствующих сносок. Обращаясь к сюжетам по истории церковно-государственных отношений, хорошо знакомых специалистам, И.А. Курляндский либо соглашается с имеющимися в литературе выводами, либо опровергает их. Автор выступает зачастую в роли их толкователя, занимается упрощенными или даже искаженными пересказами уже сделанного другими. Работа переполнена догадками и домыслами, весьма далекими от источников, иногда создается впечатление, что они исследователю они вообще не нужны (в лучших из этих наихудших случаев он указывает: документы не зафиксировали рассматриваемых событий, уничтожены, хранятся в недоступных архивах, не найдены еще и т.д."
По поводу этого абзаца С.Г. Петрова мои возражения:
1) Что такое "заимствование источников у исследователей" непонятно - я использую в своей книге преимущественно архивные документы, затем документы из опубликованных сборников. Но книга написана в основном на архивном материале, значительная часть которого впервые вводится в научный оборот.
2) Примеры не всегда корректного оформления сносок не приведены. Рад буду скорректировать.
3) Мое право соглашаться с какими-то выводами или опровергать их. Что сюжеты известные в литературе - не аргумент, что другие историки не имеют права к ним обращаться.
4) Что значит "роль толкователя" - я не понимаю. Любые труды предшественников осмысливаются другими историками, в том числе, критически. С.Г. Петров против критического подхода в историографии?
5) Обвинение в "поверхностных и искаженных (!!!)" пересказах трудов предшественников голословно. Критик их не приводит, не доказывает, что они таковы.
6) Обвинение С.Г. Петрова в переполненнности книги догадками и домыслами, не основанными на источниках, является просто злопыхательской чушью. Оно не соответствует действительности. Книга ОСНОВАНА НА ДОКУМЕНТАХ. Конечно, там не только сухие документы и факты, но есть ОСМЫСЛЕНИЕ. Книга - не хроника и не только мешок с фактами. Есть выводы. Что-то в осмыслении или выводах может быть спорным или ошибочным. Так флаг в руки - спорьте на тех же документах, но не приписывайте мне, пожалуйста, ерунды.
7) О том, что мне "источники вообще не нужны". Ну, это не критика уже, а оскорбление. Каждый может взять в руки мою монографию и убедиться, что это не так.
8) Я не приводил в книге никаких событий, в отношении которых написал, что "документов о них нет", а я вот Вам об этом говорю. Если я строю версию, то это оговариваю. Т.е. для меня существует различие между гипотезой и фактом. Я историк, не враль, не фантазер, не публицист под видом историка.
С,Г, Петров в цитате выше пытается создать впечатление, что это у меня вообще практика. Но это уже гиперболизированная неправда.
С.Г. Петров не приводит таких случаев, но мне это облыжно приписывает. То же касается засекреченных или уничтоженных документов. Я пишу где-то, что такие-то сюжеты могли бы получить развитие, если бы архивы были открыты. Но не придумываю сказок.
Далее С.Г, Петров продолжает уничтожать своим бойким критическим пером мою увесистую монографию "Сталин. Власть. Религия". Получается у него это, скажем, не очень убедительно. Вообще то, что человек писал много лет напряженного труда архивных разысканий, наверное, легко уничтожить критику всего за несколько минут (или полчаса? час?) ударной работы пальцами по клавишам.
В этом предложении ниже на стр. 21 он перешел уже к настоящему хамству:
"Книга И.А. Курляндского представляет собой достаточно сложную конструкцию с бесконечными побочными ответвлениями, зачастую далеко отстоящими от главной линии повествования, указанных хронологических рамок и обозначенной темы вообще. Возникает ощущение, что автор ПО-ДЕТСКИ НАИВНО решил непременно ознакомить читателей абсолютно со всем ему известным по поводу излагаемых событий и встречающихся персонажей".
Вот так, не историческая книга, а какая-то "Рукопись, найденная в Сарагосе" или "Сказки 1000 и одной ночи" под фантазией С.Г. Петрова из моей "Сталин. Власть. Религия" получается.
Но, между тем, это совершенно не так. Во-первых, что такое "основная линия повествования (С.Г. Петров)" в моей монографии? Жанр книги мной определен четко, как ИСТОРИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ, в предисловии. А тема раскрыта в подзаголовке и кратко обоснована во введении.
Читаем - "Религиозный и церковный факторы во внутренней политике советского государства в 1922-1953 гг.".
Согласитесь, что это очень большой хронологический и тематический охват. Если понимать это, по С.Г. Петрову, как "основную линию повествования", то что в этом контексте считать "бесконечными (С.Г. Петров)" (!) от нее отступлениями? Совершенно ясно, что слово "бесконечные" - это недостоверная гиперболизация Станислава Геннадьевича. У меня есть, допустим, большой ответвленнный сюжет о личности и деятельности Е.М. Ярославского, его отношениях со Сталиным, - на материалах архивных фондов Сталина и Ярославского в РГАСПИ. Но почему, обратившись к фигуре Ярославского, как председателя Антирелигиозной комиссии, как историк, в СВОЕЙ КНИГЕ, не имею права это сделать? Есть какие-то каноны исторического труда, запрещающие мне это? Или С.Г. Петров будет меня учить, как мне писать мои собственные книги?
Ну, а что касается того, что я "по-детски наивно (!) (С.Г. Петров)", решил "непременно ознакомить читателя" со всем, что мне известно.
Во-первых, оборот "по-детски наивно", уважаемый Станислав Геннадьевич, является откровенно хамским. Ну, он очевидно некорректен. Это почти то же самое, что назвать своего оппонента идиотом.
Во-вторых, я же излагаю те сюжеты, которые я реально исследовал При том, подчеркиваю снова, на документах. Вы можете с какими-то результатами моих исследований не соглашаться, Ваше право.
Но писать, что это все "туфта", вторично, пересказ работ других, ничего не стоит, зачастую домыслы, не основано на источниках и т.д. - значит именно в этом моем случае заниматься прямой неправдой.
При том далеко не со всем, что мне известно, я "по-детски наивно" ознакомил тогда в своей книге читателя. Ряд исследованных мной сюжетов в рамках общей, обозначенной мной выше темы остался за бортом даже такой объемной книги. Они получили и получают свое развитие в дальнейших моих статьях, выступлениях на конференциях, готовящейся к изданию новой книге в ИРИ РАН.
...................................................................................................
С дальнейшей, более конкретной критикой С.Г. Петрова на с. 22-25 в отношении моей публикации и интерпретации некоторых сталинских документов 1922-1923 гг. в отношении религии я уже готов отчасти согласиться и объяснить, как у меня возникли эти ошибки (если опустить опять-таки некоторые некорректные обороты со стороны критика, которые в этом разборе встречаются). Вот почему я считаю, что необходимо исправленное и дополненное издание той моей старой уже книги, где ряд ошибок будет устранен, а выводы уточнены.
Конструктивную критику я всегда читаю с уважением и вниманием. И если она справедлива и точна, - с благодарностью.
Но дикость в печати одного историка в адрес другого не украшает. Неадекватность критики является признаком одного известного и нехорошего явления, о котором мне не хотелось бы в этом случае думать.
