Шон О'Фаолейн - Безумие в летнюю ночь

Dec 14, 2024 21:56

После несколько странноватого "Карана" Вонгара не просто было выбрать следующую книжку - то ли развлекательную, то ли наоборот что-нибудь поосновательнее? Хотел уж было взять сборник рассказов француза Жильбера Сесброна, но взгляд остановился на другой книжице из этой же серии - ирландца Шона О'Фаолейна.


Уже в 80-е наши литературоведы называли писателя классиком ирландской литературы. Однако русскому читателю пока что доступно только всего две его книги. Кроме крошечного покетбука "Безумие в летнюю ночь" (переизданного уже в этом веке) сборник "Избранного" в серии "Мастера современной прозы". Томик с трилистником на обложке я читал почти четверть столетия назад, закрыл его со светлым впечатлением. До сборника, вышедшего в "Библиотеке журнала "Иностранная литература"" добрался только сейчас. И согласен с автором предисловия: классик.

Одним из учителей Шон О'Фаолейн считал Чехова. Рассказы сборника, пожалуй, это доказывают. Всё это истории о людях, очень разных и в ситуациях тоже разных. Смешное в этих историях вполне естественно уживается с печальным, эпизоды драматичные - с тонким проникновением в психологию, с прекрасными описаниями природы.


Едва начав читать первый и заглавный рассказ, я подумал, что, наверно, благодаря такой прозе - в отличных переводах, конечно, - у меня и возникло когда-то желание засесть за английский, чтобы читать тамошних классиков и современников в оригинале.

К сожалению, даже в сети не нашел ничего другого, кроме двух переведённых на русский книг. Проекты Гутенберг произведений О'Фаолейна пока что у себя не размещают. Пираты тоже не спешат ничего выкладывать на своих ресурсах (какие-то книги дочери писателя Джулии О'Фаолейн вроде всё же у них есть - как-никак она худо-бедно дошла до Букера).

Да, ещё обратил внимание на название рассказа, завершающего сборник, - "Здесь старым места нет". Не правда ли, что-то напоминает? И в оригинале это звучит так же: "No country for old men". Но связи с известным романом (и фильмом по нему) никакой. Кроме общего источника - строки из поэмы У.Б. Йейтса "Плавание в Византию". Так вообще-то Шон О'Фаолейн и Кормак Маккарти не были единственными, кому пришлась по душе строка поэта. Есть ещё роман с точно таким же названием у некоего Алана Шварца. А дочь Шона Джулия О'Фаолейн написала роман "Молодым здесь места нет" ("No country for young men").

Чуть-чуть цитаток:

Я оглянулся на город - сквозь пелену дыма различалось скопище труб и крыш, на пурпур, зелень и синь которых неслышно, как пыль, опускалась летняя ночь; опускалась она и на мириады огоньков далеко внизу, подмигивающих и подмаргивающих своим звездным двойникам в вышине. Комендантский час едва начался, и редкие замешкавшиеся парочки прошмыгивали мимо, прекратив любовные игры из опасения, как бы чернопегие, с ревом проносящиеся на патрульных машинах, не заметили их на пустынных, освещенных резким светом улицах. Повернулся лицом к полям и всей грудью вдохнул их запах, неповторимый майский запах, с жадностью человека, который месяц за месяцем торчал взаперти под одной из этих убогих крыш и видел людскую жизнь лишь сквозь щелочку в ставне, а зеленые луга вдали - лишь сквозь чердачное оконце. Влез на велосипед и, оставив позади последний газовый фонарь, последний булыжник мостовой, в полном блаженстве выехал на простор.

И все же, как ни мила была мне сельская местность, после этих месяцев на задворках, весь на взводе, начеку - не нарваться бы ненароком на случайный патруль или внеочередной рейд, - я прислушивался не к птичьему пению, не к ветерку, ласково колышущему придорожные кусты, а панически ко всякому отдаленному, пусть даже еле слышному звуку: гоготанью разбуженной гусыни или квохтанью курицы на близлежащей ферме, к внезапно донесшемуся журчанию воды, к спугнутому зверьку, опрометью кинувшемуся от изгороди, где его сморила тяжкая дремота, а один раз, когда оглушительно взревел осел словно издеваясь над сторожкой тишиной, резко нажал на тормоза и вовсе остановился. Облетевшие цветы боярышника брызгами известки пятнали дорожную пыль, стёжки порой до того сужались, что ветки сирени и шиповника, обвешанные клоками сена, касались моих рук, словно прося их сорвать; под низко нависшими деревьями стоял пряный запах лавров, пронизывавший влажную духоту вечера. Мертвенная тишина надвигающейся ночи облекала меня - разве что иногда пробежит через дорогу ручеек да, пересекая его, дважды хлюпнут колеса моего велосипеда, и снова воцарится тяжкая тишина, дурманящая запахами ночных цветов и скошенных лугов. ("Безумие в летнюю ночь")

Ехали медленно, в молчании, вглядываясь в залитую лунным светом темноту; у развилки повернули на юг, к железнодорожному мосту. Фредди молчал, потому что сознавал близость опасности, проводник молчал, потому что он был северянин, а Джо молчал, потому что думал о револьвере. Когда проехали с милю, проводник сказал, что надо бросить фургон и дальше идти пешком. Он промолчал, когда они раскрыли дверцы фургона и вытащили мертвеца, только наклонился, заглянул в невидящие глаза и покачал головой то ли от жалости, то ли чтоб показать, что лицо ему не знакомо. Втроем они понесли мертвого юношу на юг, вдоль железнодорожного полотна. Идти было нелегко, и когда он сказал, что прошли всего с четверть мили, их старые кости отказались в это поверить.Проводник зашептал:

- Я дальше не пойду. Шоссе и железная дорога опять выскакивают на север, так что придется вам топать по полю. Идите прямо вон на ту красную звезду. Через полмили отсюда будет перешеек. Он всего-то шириной с четверть мили; чтоб не промахнуться, запомните, что справа от него буковая роща, а слева холмик. Идите дальше по прямой так с полмили, и выйдете на проселочную дорогу. Там уж вы в республике, шагайте, куда хотите.

Они вгляделись в ночную даль. Летнее небо просветлело от звезд, и луна была яркая и большая, как жестяной таз. На обширной равнине нигде не мерцал огонек. Стояла полная тишина. Фредди прошептал:

- А патруль не может заехать на перешеек?

- Еще как может! Иной раз, если их очень разозлить, они миль двадцать проедут по южной территории, пока не бросят погоню. А нынче они злые. Идите медленно и главное, не шумите. Я вам больше ничем не помогу. Да хранит вас Господь! Главное, ни звука. Слышите собаку?

Они в самом деле услышали лай.

- Эта собака в трех милях отсюда.

Когда они повернулись, он уже исчез, словно призрак или эльф. ("Здесь старым места нет")

классика ХХ века, О'Фаолейн, литература Ирландии

Previous post Next post
Up