John Williams - Stoner
Взялся за этот довольно компактный роман с сильным предубеждением: образец профессорской литературы да вдобавок ещё одно "открытие" наших заокеанских друзей; они, уж если что открывают в своей изящной словесности, так это непременно "великий роман" и "великий писатель".
И начальные главы я читал соответственно с раздражением и досадой. Ещё один герой, вознамерившийся возвыситься - по причине внезапного приобщения к высокой духовности. Но был уже "Мартин Иден". Я даже слегка тосковал по первым главам из этого романа. Мне казалось, что неожиданный поворот в жизни полуграмотного, диковатого матроса показан там более убедительно, более детально, более изнутри. Здесь же -слог хоть и очень внятный, но чересчур лаконичный, чересчур профессорский. Мне не понравилось то, как герой, Уильям Стоунер, нашёл свой путь к литературе, открыл в себе любовь к ней, - увидев образы персонажей классических произведений. Все начинающие авторы пытаются изображать своих персонажей столь же пафосно, думал я.
Чуть дальше, читая, я вспомнил Фицджеральда, его век джаза, его героев, вернувшихся с Великой Войны, навсегда изломанных ею. То, что творилось с ними, мне опять-таки казалось более важным и убедительным, нежели то, через что прошёл Стоунер - в связи с той же самой войною.
Далее герой злил меня тем, как глупо - типично глупо, как, наверно, миллионы молодых мужчин, и в жизни, в книгах - попался в ловушку так называемой любви. А когда я добрался до момента рождения ребёнка, меня сильно разочаровала следующая фраза: William fell instantly in love with her; the affection he could not show to Edith he could show to his daughter, and he found a pleasure in caring for her that he had not anticipated. "Немедленно Уильям влюбился в неё; привязанность, которую он не мог показать Эдит, он испытывал к дочери; повседневные хлопоты о ней оказались радостью, которую он не мог предвидеть" - грубо, приблизительно, примерно так. У автора в 100 крат лучше, так что я вовсе не пытаюсь обвинить его в косноязычии. Тут другое - меня возмутила прямота его речи. У нас ещё Антон Павлович, если не вообще Лев Николаевич, утверждал, что пишущему следует быть более сдержанным; сильные эмоции героя выражать косвенно, посредством того, что его окружает, в лучшем случае его мимики, жестов, якобы не относящихся к делу высказываемых им слов и т.п.
Подобные этой фразе попадались, наверно, потом, но я уже их не замечал. Всё изменилось на стадии смертей, уходов из жизни тех, кто был Стоунеру близок, начиная с его учителя Арчера Слоуэна. Вдруг стало ясно, что это вовсе не второй и более бледный Мартин Иден, да и век джаза это тоже совсем другая история. Да, роман Уильямса, как и роман Лондона, в каком-то смысле история поражения главного героя. Но это совсем иное поражение. И это не вполне поражение...
Дальше я просто восхищался тем, как всё это соединилось в этом простом и лаконичном повествовании. Не так давно я вспоминал других американских писателей, писавших прозу реалистическую, серьёзную основательную, - Окинклоса, Мичинера, Фаста. Сейчас я думаю, что Уильямс, пожалуй, талантливее их всех. Он, быть может, больше чем они представитель профессорской литературы, тем не менее сумел создать книгу более яркую, более ясную, внятную и захватывающую. Быть может, и впрямь великий роман...
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru