Таперича не то что давеча!
Вот тут Володя Волкоморов совершенно гениально признался в любви к 80-м годам: http://morov.livejournal.com/38267.html. Что ж, рискуя быть обвиненным в ретроградстве и узости кругозора, я признаюсь в любви к 90-м. Пусть не так здорово, но все же...
Сначала английский промышленный город Манчестер со всеми своими чудаками-пролетариями, попавший в молох хауса и веселящих таблеток, спас гитарную музыку. Вот эту-то гитарную музыку под воздействием детских воспоминаний о "Вечере трудного дня" и альбоме Поле Маккартни о Лондоне я и полюбил (под влиянием брата).
И грянул гром! И начались 90-е!
Считается, что это время какой-то неразберихи, бесконечного повторения и всякого прочего постмодернизма. Отчасти так оно и есть: все это сэмплирование, перемалывание мод и опытов прошлых десятилетий, Остины Пауэрсы и пр.
Но было у 90-х и свое лицо.
Сперва возник грандж, и с каждой черной молодежной толстовки, с каждого постера в журналах печальными голубыми глазами смотрел Курт Кобейн. Он был везде. Звуки "Нирваны" сопровождали молодежные посиделки и выпивалки, под "All Apologies" кололись наркоманы в машине, которых я видел как-то ночью. Nirvana превратилась в русскую народную группу. Надрывная, неблагополучная музыка - как и место, и время, в которое она стала популярна.
В России 90-е - это небывалая свобода в том, что касается музыки. Были каналы, были радиостанции - все будто сорвалось с цепей. Можно было увидеть The Stone Roses по "4-му каналу", The Brand New Heavies на MTV, Supergrass на местном первоуральском ТВ. Эра компакт-дисков. Эра записываемых ночью на видеомагнитофон клипов с французского канала MCM. Эра героина и "Трейнспоттинга". Эра трип-хопа и The Chemical Brothers. Эра рэйвов и журнала "ОМ".
Там, в "ОМе", я прочитал крошечную заметку о неком эйсид-джазе, английском клубном гибриде хип-хопа и соула, названным по аналогии с эйсид-хаусом. Этот, прости Господи, эйсид-джаз - один из недооцененных феноменов 90-х. Редко когда можно услышать доброе слово в его адрес. Для меня - одно из светлых пятен музыкальных 90-х. Те ребята - настоящие музыканты в полном смысле слова, техничные и изобретательные. За ними я слежу до сих пор. Как и за старой гвардией брит-попа: британский рок 90-х по творческой силе и изяществу я считаю равным року 60-х. Он проникнут вкусом и значением, даже обложки альбомов и синглов какие-то особенные. В каком-то смысле это не явление 90-х, а старая-добрая английская традиция записи, имиджа артистов, выпуска пластинок от The Beatles до Coldplay. Просто в 90-е Лондон вдруг снова стал "свингующим".
Мой день, когда "музыка умерла", затерялся где-то в 1998 году. Альбом Oasis "Standing In The Shoulder Of Giant" я уже не полюбил всем сердцем, он мне просто понравился. Я слушал новые группы, мне нравилась шумиха, нравилась молодость одних и манера одеваться других, но полюбить эту музыку я уже не могу. Не хочу ее сыграть, не хочу запомнить песни и крутить их раз за разом.
А то, что вышло, в 1993-1997 годах, - хочу.
Сначала английский промышленный город Манчестер со всеми своими чудаками-пролетариями, попавший в молох хауса и веселящих таблеток, спас гитарную музыку. Вот эту-то гитарную музыку под воздействием детских воспоминаний о "Вечере трудного дня" и альбоме Поле Маккартни о Лондоне я и полюбил (под влиянием брата).
И грянул гром! И начались 90-е!
Считается, что это время какой-то неразберихи, бесконечного повторения и всякого прочего постмодернизма. Отчасти так оно и есть: все это сэмплирование, перемалывание мод и опытов прошлых десятилетий, Остины Пауэрсы и пр.
Но было у 90-х и свое лицо.
Сперва возник грандж, и с каждой черной молодежной толстовки, с каждого постера в журналах печальными голубыми глазами смотрел Курт Кобейн. Он был везде. Звуки "Нирваны" сопровождали молодежные посиделки и выпивалки, под "All Apologies" кололись наркоманы в машине, которых я видел как-то ночью. Nirvana превратилась в русскую народную группу. Надрывная, неблагополучная музыка - как и место, и время, в которое она стала популярна.
В России 90-е - это небывалая свобода в том, что касается музыки. Были каналы, были радиостанции - все будто сорвалось с цепей. Можно было увидеть The Stone Roses по "4-му каналу", The Brand New Heavies на MTV, Supergrass на местном первоуральском ТВ. Эра компакт-дисков. Эра записываемых ночью на видеомагнитофон клипов с французского канала MCM. Эра героина и "Трейнспоттинга". Эра трип-хопа и The Chemical Brothers. Эра рэйвов и журнала "ОМ".
Там, в "ОМе", я прочитал крошечную заметку о неком эйсид-джазе, английском клубном гибриде хип-хопа и соула, названным по аналогии с эйсид-хаусом. Этот, прости Господи, эйсид-джаз - один из недооцененных феноменов 90-х. Редко когда можно услышать доброе слово в его адрес. Для меня - одно из светлых пятен музыкальных 90-х. Те ребята - настоящие музыканты в полном смысле слова, техничные и изобретательные. За ними я слежу до сих пор. Как и за старой гвардией брит-попа: британский рок 90-х по творческой силе и изяществу я считаю равным року 60-х. Он проникнут вкусом и значением, даже обложки альбомов и синглов какие-то особенные. В каком-то смысле это не явление 90-х, а старая-добрая английская традиция записи, имиджа артистов, выпуска пластинок от The Beatles до Coldplay. Просто в 90-е Лондон вдруг снова стал "свингующим".
Мой день, когда "музыка умерла", затерялся где-то в 1998 году. Альбом Oasis "Standing In The Shoulder Of Giant" я уже не полюбил всем сердцем, он мне просто понравился. Я слушал новые группы, мне нравилась шумиха, нравилась молодость одних и манера одеваться других, но полюбить эту музыку я уже не могу. Не хочу ее сыграть, не хочу запомнить песни и крутить их раз за разом.
А то, что вышло, в 1993-1997 годах, - хочу.