Странности «странной войны».
Если подумать, какой из мифов Второй Мировой войны будет вечным, то я бы выбрал версию про «странную войну», точнее её причины. Почему? Да потому, что этот миф упорно поддерживают все. Немцы, точнее сторонники/поклонники Третьего Рейха, чтобы доказать, какие они были молодцы и не боялись в меньшинстве стоять против англо-французской армады. На Западе его используют как довод против бездарных властей, которые проиграли войну. У нас в стране, чтобы обвинить Запад в том, что они ничего не сделали для борьбы с Германией, пока та сокрушала Польшу.
Когда в сентябре 1939 года Германия начала войну с Польшей, то Франция и Великобритания так же объявили войну Гитлеру. Но сам факт объявления войны не повлек за собой активных военных действий на суше. Именно на суше, потому что на море они велись. Этот период называют «странной войной».
О причинах поведения английских и французских властей до сих пор спорят. Но при этих спорах в качестве единственной версии приводят нежелание начинать активные боевые действия, переходить границу, бомбить немецкую территорию. А уж зачем и почему не хотели, это как раз и есть предмет спора.
Масло в огонь подлили и сами немцы. Уж если сам генерал Йодль, который в 39-м году был начальником оперативного управления штаба Вермахта, пишет, что победой в Польше Вермахт обязан лишь тому, что больше сотни английских и французских дивизий не пытались напасть на два десятка немецких. Что тут сказать, немцам вроде бы виднее.
Выяснять мотивы действий каких-либо политиков, тем более, почти столетней давности, пустая трата времени. Но у «странной войны» есть и сугубо военный аспект. И этот самый аспект, может сделать абсолютно ненужными все политические объяснения того, почему же «сотня английских и французских дивизий» так и не ударила по Вермахту в сентябре 39-го.
Давайте начнём с простого. С английских дивизий. В сентябре они физически не могли воевать с Вермахтом, потому что их просто не существовало. Часть этих дивизий содержалась по штатам мирного времени, часть вообще имелась только на бумаге. Англичане очень сильно экономили на содержании армии, пока война не началась. И находились все эти дивизии в Англии. Британские военные контингенты начали прибывать во Францию в ноябре 39-го, часть дивизий туда прибыла в январе 40-го года. Полностью экспедиционные силы оказались на континенте лишь в начале мая.
Планы военных действий против Германии, причем, планы наступательные, у англичан были. И именно на сентябрь. Но на сентябрь 40-го года.
Впрочем, десять английских дивизий это не столько критично. Была же ещё французская армия. И французы, кстати, не стояли на месте. 13-го сентября французская армия начала наступление в Сааре. Продвинулись на двух участках примерно километров на десять. Немцы отступили, практически без боя. На этом все закончилось.
Как обычно пишут, в этом наступлении приняло участие всего лишь десяток французских дивизий. Но слово «всего» в корне неправильное. Не «всего десяток дивизий», а «целый десяток дивизий». Ведь к тому времени это были все боеготовые войска французской армии, которые можно было сосредоточить на фронте. Причем, боеготовыми их называть как-то смешно, поскольку операция в Сааре показала, что к серьезным боевым действиям армия вообще не готова: связь не работала, взаимодействия между частями не было, снабжение не налажено. И хорошо ещё, что не было боев, потому как медицинские части вообще оказались не способными к работе.
В сентябре 1939 года французская армия имела в своем составе 17 пехотных и мотопехотных дивизий, 2 альпийские дивизии, 6 дивизий колониальных и североафриканских, и 5 дивизий кавалерии (2 из которых механизированные). Только не стоит спешить их считать и сравнивать с количеством немецких дивизий. Все французские соединения содержались по мирному времени, имели 40-50% численности (в лучшем случае), без тылов. И разбросаны по всей стране. Более-менее боеготовыми были только крепостные войска на Линии Мажино. Но как легко догадаться, пулеметчики и артиллеристы бетонированных укреплений едва ли могли пойти в наступление.
Все остальные дивизии были только на бумаге. То есть, имеется склад с оружием и список тех, кого надо мобилизовать и на тот склад привести, чтобы формировать дивизию. Как легко понять это дело не одного дня. Оказалось, даже не одного месяца.
Дальнейший ход событий показал, что планы по мобилизации вооруженных сил во Франции оказались путанными и бестолковыми, и развернуть армию оказалось много сложнее, чем планировали. Чтобы собрать, вооружить, обуть и одеть солдат, а потом их ещё чему-то обучить и перебросить к германской границе, уходили месяцы.
Характерный пример того времени. Репортеры какой-то французской оппозиционной газеты прибыли на фронт в начале зимы 40-го года. Стали беседовать с солдатами. В ходе разговора один из солдат обмолвился, что патронов у них нет. Естественно, беседа тут же прервалась, журналисты побежали отправлять телеграфные сообщения в редакцию в стиле: «Ужас! У наших солдат отбирают патроны, чтобы они не могли стрелять в немцев! Куда смотрит правительство! Предательство вокруг!».
А если бы журналисты не дали волю фантазии, и поинтересовались, то узнали, что дивизия эта только прибыла на фронт, обмундирование солдатам выдали, винтовки тоже, а вот патроны ещё выдать не успели. Типичный случай.
Поэтому, в спорах о причинах «странной войны», стоит сделать упор не на то, почему французские и английские власти не хотели наступать на Германию. Правильнее ставить вопрос: а могли ли?
Источник