* * *
Простыня - на заплате заплата,
да и плед повидал на веку...
Положили меня в палату
к умирающему старику.
Он воды поминутно просит,
а подносят ему - не пьет.
Вслух мечтает о папиросе
и в исподнее лезет тряпье.
И по тумбе колотит рукою...
Я-то думал, здесь тишь да гладь,
и ворчу: «Что же это такое,
блядь...»
Мне все это, увы, не снится,
самому хоть бери и плачь,
дорогая моя больница,
золотая моя главврач.
Утешает меня санитарка:
«Он, наверное, скоро уже...»
Но ни холодно и ни жарко
от прогнозов таких на душе.
В тишину я поверю, как в чудо.
Вон скулит, как подранок в бору:
«Заберите меня отсюда!»
А куда я его заберу?
Что-то жалкое в незнакомце.
Чей отец он, чей брат? Ничей?
И тускнеет набитое солнце
на горячем его плече.
На уже на вторые сутки,
привыкаю к нему вполне.
И укутанный сном нечутким,
я не слышу его извне.
И мечтал бы спасти - да как же?
И хотел бы помочь - но чем?
Мне и совесть о том не скажет
ни в одну из бессонных ночей.
В общем, язва его уморила,
отключив и тоску, и страх.
______
Не печалься, больной Гаврилов,
ты теперь будешь жить в стихах.
2013-2015