Давнее...
В двадцать Лена достигла дивных, пленительных, идеальных форм; чуть раньше или чуть позже так не смотрелась бы. Налитáя, как Афродита, вся с плотью бархатной, так что я словно падал в мягкость суфле… Говорю, наш роман с ней был долгим дрейфом к топким блаженствам, и я с ума сходил, Лену видя. Прежде ни с кем я стольких разительных чувств не ведал! Я тёк, как студень; даже не помню, как начинал с ней и как заканчивал. Я дремал на груди её, помню, в том наваждении, что она разрасталась и я утрачиваюсь, таю… Я пил запоем и́скристую любовь… О, страсть моя! Ты любила вприщур, Джокондой… Чтó ни сказать - всё мелко, лживо, превратно… Многое я забыл, признаться. Рай ведь легко забыть… Как она танцевала - будто сама с собой сомнамбулой… а когда танцевала с вами, вы вдруг влипали в липовый мёд… Да вот она, с сигареткой, слушает вздор, смеётся… Вот она дышит прямо мне в сердце… Боль моя, Лена, бархатный обольстительный зверь!
Я плачу. Плачу о всех, ушедшие. О себе тоже плачу - плачу по жизни, прожитой без любви, без счастья. Фаллос не любит. Он всё еб@т.
Я плачу. Плачу о всех, ушедшие. О себе тоже плачу - плачу по жизни, прожитой без любви, без счастья. Фаллос не любит. Он всё еб@т.