Бабство в искусстве
Думал меж делом о неприятии мной «Голодных игр» и подобных выбросов, что в чести у тех, у кого нуль качеств, но тьма претензий. Роскошь, известность, власть, сексапильность, авторитет ― их ценности. Но они у других, у сильных. Что делать слабым и оттеснённым к краю кормушки? Что делать женщинам, вздорным, немощным в силу женской сущности, но взалкавшим славы в мире Мужского?
В общем, посредственность с алчным комплексом маний жаждет явить себя. И идут «Голодные игры», где делегатку масс, никакую ничто из гетто, видящую успешных, властных, красивых, ездящих в «мерсах» и к ним хотящую в тихой зависти, ― эту жалкую и невзрачную п@здь (не дурня пола мужского, ибо из двух полов мизерабельней и пикантней женский) лживый придумщик с помощью грубых трюков сюжета делает главной стран и народов. Все её знают, всем её нужно; все смотрят в рот ей, ждут указаний; жизнь всех зависит от дара п@зди что-то там делать всем во спасенье; все суходрочат, духом и плотью, с виду на скромный, но содержащий выжимку истин девичий облик! В ней воплотились грёзы ничтожных быть средоточьем всех интересов и идеалом нравственных правил: п@здь милосердна, великодушна, гуманистична, неколебима, стойка, отважна и справедлива. Вся половина рода людского, в смысле мужская, ниц лежит у её бледных цырл, страдая. «Где были прежде? ― п@здь вопрошает с тихим укором и добавляет: ― Мне недосуг теперь; все мечты мои - о довольстве ближних и счастье мира, счастье Вселенной. Вот чему жертвую вульварность. Прочь. Отвалите!» Быдло слюнявит лживый блоквысер и подражает доблестной п@зди в пошлых фанфи́ках.
Деточкин, вор, был круче, ибо он делал не фантазийное, а прямое благо: слал деньги сирым, ― слал и остался чмо, не достигшим славы, секса и власти, этих желанных ценностей быдла. Деточкин, shame on you!