.
Поднимаясь как никогда прежде высоко, даже не чувствуя себя вымотанной, я вижу далёкий шпиль радиовышки и неразборчивую мозаику зданий, перемежающихся загадочными металлическими отблесками; я сразу думаю, как это будет выглядеть в темноте и понимаю, что the summer's gonna be wonderful.
Эта мысль заполняет меня целиком, тёплая и всепроникающая, как свет сегодняшнего солнца.
To go up a hill
В прошлый раз я незаметно преодолела нелёгкий, хоть и гораздо более скромный путь, будучи поглощённой повторением немногих известных мне португальских глаголов и грамматических правил. На сей раз меня вел каприз полежать на земле в местечке укромном и хорошо освещённом, а потом просто "ну, ещё один рывок"
ну ладно, ползок. И "ну вон до того дерева".
И я добралась до относительной вершины холма.
В какой-то момент я, слегка опешив, обнаружила одну водонапорную башню вместо положенных двух. Идеально одну. Словно пока я смотрела в другую сторону, вторая, аки триффид, вытащила корни из земли и успела ушагать куда-то. Я ещё немного поигралась с этой идеей,
как она, пошатываясь, входит в посёлок, шуршит корнями, рассыпая комья земли, скребет асфальт арматурой, скрипит швами, и вода тяжело и гулко плещется в её металлической башке.
Потом попыталась воображением проследить от башен наш с Викой путь, пройденный почти год назад - во-он не там ли начинаются те длинные мрачные заросли, лишившие и без того узкую дорогу каких-либо спасительных обочин, и в которые мы вступили аккурат к наступлению темноты?
Если в предзакатные часы стать лицом к солнцу, то по левую руку от вас будет средневековье, а по правую - Средиземье. Средиземье зеленее, а в средневековье заросли серых деревьев сползают в овраги.
Когда деревья и кустарники отрастят листву, здесь получится уйма укромных мест, где меня не будет видно даже с пролегающей неподалёку дороги. Того, что осталось от дороги. Где-то там, не очень высоко, я видела отличное место для пикника, надо будет позвать туда Вику.
Сегодня меня заметили. И даже вышли из машины, повергнув меня в странное состояние, когда по ощущениям в теле, этому всплеску адреналина я должна была признать, что перетрусила, но разум же с извращённым любопытством холодно анализировал и ждал, что дальше, а дальше-то что.
- А как вы сюда забрались, женщина?! - крикнул парень нерусского типа, поднимаясь ко мне. Второй остался сидеть в машине.
Я мысленно скривилась. Уже и до такого дожили. Жееенщина, пфф.
- Методом телепортации.
Шутка канула в непонимание. Пришла мысль рвануть вниз, прочь, но я высокомерно сделала вид, что не заметила её.
"Телепортацию ещё не изобрели" - сказал вредным незнакомым голосом Дружище. Не знаю, в кого он там у себя играл, но я автоматически поддержала. В смысле, стала спорить: "Есть вещи, которые существуют just fine не будучи изобретёнными". Дружище славный, хоть и вредничать любит; но как он подбадривает меня на том же пути вверх! Как смеётся и пихает в бок, и фыркает во время отжиманий "всё, бобик сдох?", и как называет умницей. Иногда.
- Вы откуда сюда добрались? - парень уже почти приблизился.
- Вот оттуда, - я сделала жест рукой, нервный и слишком резкий, показывая примерное направление. Перед нами живописно раскинулись разномастные кустарники, преимущественно колючие. Он подошёл и потрогал колесо:
- Вот на этом?
Я ощутила, как под зябкой пеленой тревоги шевельнулось жаркое и мрачно раздражение. Я с готовностью вложила его в подтверждающее догадку парня "угу". С неприятным удивлением заметила, что уже сжимаю в кулаках края капюшона своей кофты в глупом желании укрыть ими лицо. Остро ощутила, что вышла из дома без тонально крема, ага. Как утомило. Дело же не только в этом неизбывном бабском желании всем нравиться - я ощущаю на себе ответственность первопроходца в дремучем лесу убеждений общества, что инвалид - урод по определению, слабый и насквозь больной, неинтересный и серый; я жажду продемонстрировать обратное... и пока у меня плохо получается.
Женщина. Бледная, рябая, тенеглазая и всклокоченная зверушка, в очках и брекетах, и, как выяснилось уже дома, с травой в волосах и колючками на одежде. Хорошо, они наткнулись на меня не в то время, когда я самозабвенно лежала прямо на земле (в Дальнем Убежище, только что найденном и торжественно объявленном таковым), закинув ноги на пустое сиденье коляски, и пыталась падать в небо. Получалось тоже не очень. Небо было непривычно яркое, оно само падало и оглушало, и я закрывала глаза, сосредотачивая вместо этого своё внимание на траве под ладонями и неожиданно удобной земле под спиной. Потом солнце подёрнулось облаками, поблёкло и расплылось, и всё более назойливая мысль о красной кофте, лежащей довольно далеко, заставила меня с сожалением закончить на этот раз тесное общение с природой аккурат перед встречей.
- На что вы тут смотрите? - поинтересовался парень, в чьём голосе слышалось озадачившее созерцательную меня удивление: разве дома, дороги с машинами, деревья и поля (ну, как наиболее крупные объекты окружающего пространства, первыми приходящие на ум) совсем-совсем не достойны интереса и внимания? Мои раздумья над этим очевидно выглядели ещё более угрюмо, так что парень, к моей радости, отвязался и пошёл прочь, что-то пробормотав. Я недоверчиво косила на него глазом, пока он спускался к машине, что-то говоря тому, другому, на своём языке, и среди тарабарщины скользнуло легко различимое "на коляске" - слова у них что ли такого нет?
Машина уехала, и я с усмешкой сцепила пальцы в замок, унимая невидимую дрожь. Подзабытое ощущение, в котором когда-то однажды я начала находить удовольствие. Спасибо, папа.
Глупо вышло. Теперь я думаю, что, возможно, они удивились и хотели проверить, всё ли у меня в порядке, а я просто всегда любое внимание расцениваю как угрозу. Это ведь даже не логично - полагать, что здесь, в двух шагах от жилья, (в месте, где звуки разлетаются звонким эхом по всей низине и всегда найдётся кто-то, кто всё видит), в каждой встречной машине сидит маньяк или псих, или кто-то, по пьяни внезапно решивший повеселиться или сделать этот мир красивее путём уничтожения меня. Но именно этот сценарий возникает у меня в голове всякий раз, когда какая-нибудь машина сбавляет скорость перед очередным ухабом (дорога наверх тот ещё аттракцион, даже я по ней не езжу). И ещё воспоминание о том, как притормозил, а затем, разгоняясь и вспыхивая фарами, вильнул в нашу с мамой сторону белый автомобиль.
Но я уже ничего не боюсь по-настоящему. Страх не будет мной управлять.
Он меня не спасёт.
Caminhar muita terra
Забавно здесь меняется перспектива. На расстоянии, в самом начале, когда разглядываешь предстоящее, прикрыв глаза рукой от солнца, путь к цели кажется коротким; позже стоишь внизу, и склон уходит круто вверх. Но по мере того, как поднимаешься, он растягивается, разворачивается, заросли расступаются, а выбранный маяк выглядывает из-за горизонта всё больше, и вот перед тобой большой шелковисто поблёскивающий простор, и за тобой тоже, стелящийся вниз к узкой грунтовой дороге. Подъём незаметно занял полчаса.
Спуск всегда такой короткий, словно пространство сжимается, словно метры сматываются как рулетка. Через минуту, оглядываясь назад, с сожалением замечаешь, как далеко ты уже от своей покорённой вершины, и с удивлением - каким крутым оказывается склон. Здесь уже закатные тени поглотили блеск травы и солнечное мерцание первоцветов.
Такое маленькое путешествие туда-и-обратно в сравнении с бесконечными холмами, с их оврагами, зарослями терновника, песчаными обрывами, фазаньими гнёздами, пыльными извилистыми дорогами. Такое огромное чувство, что даже здесь ты уже паришь над миром.
Эта мысль заполняет меня целиком, тёплая и всепроникающая, как свет сегодняшнего солнца.
To go up a hill
В прошлый раз я незаметно преодолела нелёгкий, хоть и гораздо более скромный путь, будучи поглощённой повторением немногих известных мне португальских глаголов и грамматических правил. На сей раз меня вел каприз полежать на земле в местечке укромном и хорошо освещённом, а потом просто "ну, ещё один рывок"
ну ладно, ползок. И "ну вон до того дерева".
И я добралась до относительной вершины холма.
В какой-то момент я, слегка опешив, обнаружила одну водонапорную башню вместо положенных двух. Идеально одну. Словно пока я смотрела в другую сторону, вторая, аки триффид, вытащила корни из земли и успела ушагать куда-то. Я ещё немного поигралась с этой идеей,
как она, пошатываясь, входит в посёлок, шуршит корнями, рассыпая комья земли, скребет асфальт арматурой, скрипит швами, и вода тяжело и гулко плещется в её металлической башке.
Потом попыталась воображением проследить от башен наш с Викой путь, пройденный почти год назад - во-он не там ли начинаются те длинные мрачные заросли, лишившие и без того узкую дорогу каких-либо спасительных обочин, и в которые мы вступили аккурат к наступлению темноты?
Если в предзакатные часы стать лицом к солнцу, то по левую руку от вас будет средневековье, а по правую - Средиземье. Средиземье зеленее, а в средневековье заросли серых деревьев сползают в овраги.
Когда деревья и кустарники отрастят листву, здесь получится уйма укромных мест, где меня не будет видно даже с пролегающей неподалёку дороги. Того, что осталось от дороги. Где-то там, не очень высоко, я видела отличное место для пикника, надо будет позвать туда Вику.
Сегодня меня заметили. И даже вышли из машины, повергнув меня в странное состояние, когда по ощущениям в теле, этому всплеску адреналина я должна была признать, что перетрусила, но разум же с извращённым любопытством холодно анализировал и ждал, что дальше, а дальше-то что.
- А как вы сюда забрались, женщина?! - крикнул парень нерусского типа, поднимаясь ко мне. Второй остался сидеть в машине.
Я мысленно скривилась. Уже и до такого дожили. Жееенщина, пфф.
- Методом телепортации.
Шутка канула в непонимание. Пришла мысль рвануть вниз, прочь, но я высокомерно сделала вид, что не заметила её.
"Телепортацию ещё не изобрели" - сказал вредным незнакомым голосом Дружище. Не знаю, в кого он там у себя играл, но я автоматически поддержала. В смысле, стала спорить: "Есть вещи, которые существуют just fine не будучи изобретёнными". Дружище славный, хоть и вредничать любит; но как он подбадривает меня на том же пути вверх! Как смеётся и пихает в бок, и фыркает во время отжиманий "всё, бобик сдох?", и как называет умницей. Иногда.
- Вы откуда сюда добрались? - парень уже почти приблизился.
- Вот оттуда, - я сделала жест рукой, нервный и слишком резкий, показывая примерное направление. Перед нами живописно раскинулись разномастные кустарники, преимущественно колючие. Он подошёл и потрогал колесо:
- Вот на этом?
Я ощутила, как под зябкой пеленой тревоги шевельнулось жаркое и мрачно раздражение. Я с готовностью вложила его в подтверждающее догадку парня "угу". С неприятным удивлением заметила, что уже сжимаю в кулаках края капюшона своей кофты в глупом желании укрыть ими лицо. Остро ощутила, что вышла из дома без тонально крема, ага. Как утомило. Дело же не только в этом неизбывном бабском желании всем нравиться - я ощущаю на себе ответственность первопроходца в дремучем лесу убеждений общества, что инвалид - урод по определению, слабый и насквозь больной, неинтересный и серый; я жажду продемонстрировать обратное... и пока у меня плохо получается.
Женщина. Бледная, рябая, тенеглазая и всклокоченная зверушка, в очках и брекетах, и, как выяснилось уже дома, с травой в волосах и колючками на одежде. Хорошо, они наткнулись на меня не в то время, когда я самозабвенно лежала прямо на земле (в Дальнем Убежище, только что найденном и торжественно объявленном таковым), закинув ноги на пустое сиденье коляски, и пыталась падать в небо. Получалось тоже не очень. Небо было непривычно яркое, оно само падало и оглушало, и я закрывала глаза, сосредотачивая вместо этого своё внимание на траве под ладонями и неожиданно удобной земле под спиной. Потом солнце подёрнулось облаками, поблёкло и расплылось, и всё более назойливая мысль о красной кофте, лежащей довольно далеко, заставила меня с сожалением закончить на этот раз тесное общение с природой аккурат перед встречей.
- На что вы тут смотрите? - поинтересовался парень, в чьём голосе слышалось озадачившее созерцательную меня удивление: разве дома, дороги с машинами, деревья и поля (ну, как наиболее крупные объекты окружающего пространства, первыми приходящие на ум) совсем-совсем не достойны интереса и внимания? Мои раздумья над этим очевидно выглядели ещё более угрюмо, так что парень, к моей радости, отвязался и пошёл прочь, что-то пробормотав. Я недоверчиво косила на него глазом, пока он спускался к машине, что-то говоря тому, другому, на своём языке, и среди тарабарщины скользнуло легко различимое "на коляске" - слова у них что ли такого нет?
Машина уехала, и я с усмешкой сцепила пальцы в замок, унимая невидимую дрожь. Подзабытое ощущение, в котором когда-то однажды я начала находить удовольствие. Спасибо, папа.
Глупо вышло. Теперь я думаю, что, возможно, они удивились и хотели проверить, всё ли у меня в порядке, а я просто всегда любое внимание расцениваю как угрозу. Это ведь даже не логично - полагать, что здесь, в двух шагах от жилья, (в месте, где звуки разлетаются звонким эхом по всей низине и всегда найдётся кто-то, кто всё видит), в каждой встречной машине сидит маньяк или псих, или кто-то, по пьяни внезапно решивший повеселиться или сделать этот мир красивее путём уничтожения меня. Но именно этот сценарий возникает у меня в голове всякий раз, когда какая-нибудь машина сбавляет скорость перед очередным ухабом (дорога наверх тот ещё аттракцион, даже я по ней не езжу). И ещё воспоминание о том, как притормозил, а затем, разгоняясь и вспыхивая фарами, вильнул в нашу с мамой сторону белый автомобиль.
Но я уже ничего не боюсь по-настоящему. Страх не будет мной управлять.
Он меня не спасёт.
Caminhar muita terra
Забавно здесь меняется перспектива. На расстоянии, в самом начале, когда разглядываешь предстоящее, прикрыв глаза рукой от солнца, путь к цели кажется коротким; позже стоишь внизу, и склон уходит круто вверх. Но по мере того, как поднимаешься, он растягивается, разворачивается, заросли расступаются, а выбранный маяк выглядывает из-за горизонта всё больше, и вот перед тобой большой шелковисто поблёскивающий простор, и за тобой тоже, стелящийся вниз к узкой грунтовой дороге. Подъём незаметно занял полчаса.
Спуск всегда такой короткий, словно пространство сжимается, словно метры сматываются как рулетка. Через минуту, оглядываясь назад, с сожалением замечаешь, как далеко ты уже от своей покорённой вершины, и с удивлением - каким крутым оказывается склон. Здесь уже закатные тени поглотили блеск травы и солнечное мерцание первоцветов.
Такое маленькое путешествие туда-и-обратно в сравнении с бесконечными холмами, с их оврагами, зарослями терновника, песчаными обрывами, фазаньими гнёздами, пыльными извилистыми дорогами. Такое огромное чувство, что даже здесь ты уже паришь над миром.