Как я провёл вчерашний вечер
Вчера ходил на Красный марш, шествие ФЛС (читай МОК, то есть КПРФ-2, фашистской ДР и других мелких организаций), второе по численности из четырёх мероприятий, прошедших вчера в годовщину Октября. Это было единственное событие, где был более-менее разрешён организаторами радужный флаг, так что проблемы выбора куда пойти у меня не было.
На место начала шествия, к памятнику Тимирязеву, пришёл заранее в 17:30. Народ собирался долго, больше часа, и пока Биец не развернул красный флаг, я не доставал свой маленький радужный флажок, чтобы не давать повода идиотам говорить, что я своим маленьким радужным флажком превращаю мероприятие в гей-прайд. И хотя организаторы запрещали развёртывание любых флагов, так Довгаль велел свернуть знамя ЛевСД, которое без древка развернула Ольга Сонина, но вот Сергей Биец флаг РРП развернул, и пусть высоко и не поднимал, но прошёл с ним всё шествие. Так обозначилась обыкновенная для организаторов из ФЛС разделение (в данном случае организаций) на тех кто равны, и тех, кто более равны, чем другие. Нацисты из ДР у "коммунистов" МОК в больших друзьях, не то что социалисты из ЛевСД, а уж тем более ЛГБТ. Другим поводом для разделения было обычное равнодушное позволение организаторов для нацистов из ДР нападать на радужный флаг. Один "коммунист" из МОК так и повторял мне многократно: "Вот когда на вас (ЛГБТ то есть) будут нападать, я защищать вас не буду!", так его гомофобное достоинство оскорблял мой миниатюрный радужный флажок. И действительно, когда с не отмеченным глубоким интеллектом лицом нацбол выхватил мой флажок окружающие меня "комсомольцы" и "коммунисты" были равнодушны и спокойны. Но это чуть позже произошло, где-то в середине шествия уже.
Предвидя, что большой радужный флаг развернуть надолго будет нереально в условиях случившейся тухлой прогулки по тротуару, я запасся несколькими радужными флажками. И как оказалось не зря, что несколькими, хотя из тех, кому я предлагал взять радужный флажок, никто брать его не стал. Ни Ольга Сонина, чей флаг ЛевСД, я помогал развернуть пока было можно, ни Михаил Клементьев из того же ЛевСД, предложивший мне потом, уже в метро, вступить в своё тухлое ЛевСД, ни даже один ЛГБТ из гомофобного ЛФ. После того, как нацбол отобрал мой радужный флажок, я вытащил другой, так что моя демонстрация нисколько не прервалась, нацист из ДР остался в дураках.
Всем постоянно объяснял, что раз Великий Октябрь впервые в России отменил уголовное наказание за гомосексуальность, то 7 ноября является праздником для всех ЛГБТ. Этому никто не возражал, или не находил нужным. Кроме одной женщины, религиозной кликуши, которую я запомнил ещё по её замечательному религиозному выступлению под конец третьего форума левый сил, сорвавшим бурные аплодисменты. Она ответила на моё объяснение: "А вот когда мы совершим революцию, мы введём для вас уголовное наказание!" Окружающим нас "комсомольцам", "коммунистам" и нацболам-нацистам такая революция была явно по душе, и никто из них возражать мракобеске не стал. Революционные песни пели отрывками, так как текста ни одной из них никто целиком явно не знал. Сторонники красных знамён возмущённо спрашивали меня: "А где Ваш красный флаг?" Я возвращал им их вопрос, на что они продолжали возмущаться: "Так ведь флаги запрещены!" Я отвечал, что мой большой радужный флаг я тоже не развернул, хотя он и был со мной в рюкзаке. "Но у нас ведь нету маленьких красных флажков, уберите и Вы свой радужный флажок!" - не унимались они. Но, честное слово, я не мог предположить, что из двух сотен участников, заранее знающих, что большие флаги запрещены, никто не удосужится захватить маленьких красных флажков. Если бы у меня был маленький красный флажок, разумеется, я бы взял и его. Но у меня его не было. Почему я был в этом виноват больше, чем те, кто сам не принёс ни одного маленького красного флажка, не повязал себе красной лены в петлицу, но возмущался моим маленьким радужным флажком, я так и не понял.
Уже на Пушкинской площади религиозная кликуша, увидев проходящих мимо демонстрации детей, вспомнила, что пропаганда гомосексуальности среди детей запрещена, и стала громко требовать, чтобы я убрал свой маленький радужный флажок. Я его поднял выше, как только мог. Кликуша заголосила. Никита Ечков обратился к демонстрантам: "А ведь в самом деле!" Один "коммунист" снова завёл шраманку, как он будет злорадно наблюдать на нападения нацистов на ЛГБТ. Ситуация стала резко накаляться. Кликуша подошла к полицаю и потребовала от него, чтобы он меня арестовал за гомопропаганду. Дмитрий Фёдоров, ухмыльнувшись, заметил, что я заметно оживил обстановку. Дмитрий Бервинов старался убедить возмущённых гомофобов, что они не правы. Елена Сидоренкова из МОК строго спросила меня: "Ты коммунист или нет?" На что я постарался ответить честно, что я - постмарксист-тарасовец, (хотя вроде как Александр Тарасов и гомофоб, но, слава богу, не настолько как Борис Кагарлицкий), но её такой мой ответ не устраивал. Никита Ечков продолжал науськивать невежд, натравливая их на меня, и ситуация стала казаться опасной. Пришлось обратиться к авторитету Дениса Зоммера, и я сказал, что радужный флажок мне он разрешил лично, ведь это так и было. Но ситуация так же спонтанно и внезапно, как и возникла, разрешилась когда полицаи схватили сначала одного демонстранта (не знаю, кого именно), а затем и самого Зоммера. После этого общее внимание переключилось на задержания.
Потом вместе с Еленой Сидоренковой и тем самым гомофобом-"коммунистом" я пошёл в Тверское УВД. У УВД уже десятка два демонстрантов встретили автозак с пятью задержанными аплодисментами, а Елена сменила гнев на милость и извинилась за свои нападки на меня на Пушкинской площади, пожалела за что-то. А я что, я зла на неё не держу. Собственно, мы и познакомились, когда она сказала, как её зовут, только у УВД. Тот самый гомофоб продолжал мне разъяснять, почему ЛГБТ надо скрываться и не высовываться, но я с ним не соглашался.
После встречи автозака с задержанными большинство разошлись, не дожидаясь их освобождения. Собственно всем ждать их под дождём было ни к чему.
На место начала шествия, к памятнику Тимирязеву, пришёл заранее в 17:30. Народ собирался долго, больше часа, и пока Биец не развернул красный флаг, я не доставал свой маленький радужный флажок, чтобы не давать повода идиотам говорить, что я своим маленьким радужным флажком превращаю мероприятие в гей-прайд. И хотя организаторы запрещали развёртывание любых флагов, так Довгаль велел свернуть знамя ЛевСД, которое без древка развернула Ольга Сонина, но вот Сергей Биец флаг РРП развернул, и пусть высоко и не поднимал, но прошёл с ним всё шествие. Так обозначилась обыкновенная для организаторов из ФЛС разделение (в данном случае организаций) на тех кто равны, и тех, кто более равны, чем другие. Нацисты из ДР у "коммунистов" МОК в больших друзьях, не то что социалисты из ЛевСД, а уж тем более ЛГБТ. Другим поводом для разделения было обычное равнодушное позволение организаторов для нацистов из ДР нападать на радужный флаг. Один "коммунист" из МОК так и повторял мне многократно: "Вот когда на вас (ЛГБТ то есть) будут нападать, я защищать вас не буду!", так его гомофобное достоинство оскорблял мой миниатюрный радужный флажок. И действительно, когда с не отмеченным глубоким интеллектом лицом нацбол выхватил мой флажок окружающие меня "комсомольцы" и "коммунисты" были равнодушны и спокойны. Но это чуть позже произошло, где-то в середине шествия уже.
Предвидя, что большой радужный флаг развернуть надолго будет нереально в условиях случившейся тухлой прогулки по тротуару, я запасся несколькими радужными флажками. И как оказалось не зря, что несколькими, хотя из тех, кому я предлагал взять радужный флажок, никто брать его не стал. Ни Ольга Сонина, чей флаг ЛевСД, я помогал развернуть пока было можно, ни Михаил Клементьев из того же ЛевСД, предложивший мне потом, уже в метро, вступить в своё тухлое ЛевСД, ни даже один ЛГБТ из гомофобного ЛФ. После того, как нацбол отобрал мой радужный флажок, я вытащил другой, так что моя демонстрация нисколько не прервалась, нацист из ДР остался в дураках.
Всем постоянно объяснял, что раз Великий Октябрь впервые в России отменил уголовное наказание за гомосексуальность, то 7 ноября является праздником для всех ЛГБТ. Этому никто не возражал, или не находил нужным. Кроме одной женщины, религиозной кликуши, которую я запомнил ещё по её замечательному религиозному выступлению под конец третьего форума левый сил, сорвавшим бурные аплодисменты. Она ответила на моё объяснение: "А вот когда мы совершим революцию, мы введём для вас уголовное наказание!" Окружающим нас "комсомольцам", "коммунистам" и нацболам-нацистам такая революция была явно по душе, и никто из них возражать мракобеске не стал. Революционные песни пели отрывками, так как текста ни одной из них никто целиком явно не знал. Сторонники красных знамён возмущённо спрашивали меня: "А где Ваш красный флаг?" Я возвращал им их вопрос, на что они продолжали возмущаться: "Так ведь флаги запрещены!" Я отвечал, что мой большой радужный флаг я тоже не развернул, хотя он и был со мной в рюкзаке. "Но у нас ведь нету маленьких красных флажков, уберите и Вы свой радужный флажок!" - не унимались они. Но, честное слово, я не мог предположить, что из двух сотен участников, заранее знающих, что большие флаги запрещены, никто не удосужится захватить маленьких красных флажков. Если бы у меня был маленький красный флажок, разумеется, я бы взял и его. Но у меня его не было. Почему я был в этом виноват больше, чем те, кто сам не принёс ни одного маленького красного флажка, не повязал себе красной лены в петлицу, но возмущался моим маленьким радужным флажком, я так и не понял.
Уже на Пушкинской площади религиозная кликуша, увидев проходящих мимо демонстрации детей, вспомнила, что пропаганда гомосексуальности среди детей запрещена, и стала громко требовать, чтобы я убрал свой маленький радужный флажок. Я его поднял выше, как только мог. Кликуша заголосила. Никита Ечков обратился к демонстрантам: "А ведь в самом деле!" Один "коммунист" снова завёл шраманку, как он будет злорадно наблюдать на нападения нацистов на ЛГБТ. Ситуация стала резко накаляться. Кликуша подошла к полицаю и потребовала от него, чтобы он меня арестовал за гомопропаганду. Дмитрий Фёдоров, ухмыльнувшись, заметил, что я заметно оживил обстановку. Дмитрий Бервинов старался убедить возмущённых гомофобов, что они не правы. Елена Сидоренкова из МОК строго спросила меня: "Ты коммунист или нет?" На что я постарался ответить честно, что я - постмарксист-тарасовец, (хотя вроде как Александр Тарасов и гомофоб, но, слава богу, не настолько как Борис Кагарлицкий), но её такой мой ответ не устраивал. Никита Ечков продолжал науськивать невежд, натравливая их на меня, и ситуация стала казаться опасной. Пришлось обратиться к авторитету Дениса Зоммера, и я сказал, что радужный флажок мне он разрешил лично, ведь это так и было. Но ситуация так же спонтанно и внезапно, как и возникла, разрешилась когда полицаи схватили сначала одного демонстранта (не знаю, кого именно), а затем и самого Зоммера. После этого общее внимание переключилось на задержания.
Потом вместе с Еленой Сидоренковой и тем самым гомофобом-"коммунистом" я пошёл в Тверское УВД. У УВД уже десятка два демонстрантов встретили автозак с пятью задержанными аплодисментами, а Елена сменила гнев на милость и извинилась за свои нападки на меня на Пушкинской площади, пожалела за что-то. А я что, я зла на неё не держу. Собственно, мы и познакомились, когда она сказала, как её зовут, только у УВД. Тот самый гомофоб продолжал мне разъяснять, почему ЛГБТ надо скрываться и не высовываться, но я с ним не соглашался.
После встречи автозака с задержанными большинство разошлись, не дожидаясь их освобождения. Собственно всем ждать их под дождём было ни к чему.