(no subject)
https://regnum.ru/news/polit/2393816.html
Весь Пост на субботних и воскресных Литургиях из апостольских посланий отрывками читается Павлово "послание к Евреям". Недавно мы уже высказывались общими словами о цели, назначении послания, говоря что это полноценный богословский трактат, который совсем кратко можно было бы назвать трактатом "о вере". Послание это во многом предупреждение соплеменникам о том, что, что трактуя веру как простое исполнение закона, они упускают в вере то главное, чем она является. Что вера - это желание поступать по доброму, и совпадение ее побудительных мотивов с законом, говорит не о верховенстве закона, а о том, что закон в целом правильно истолковывает человеческие желания поступать по правде, по той правде, которая Божия. То есть исконная, свойственная основам мироздания. Однако, закон есть вербализация правды, но никаких слов не хватит, чтобы всю правду высказать, она скорее видна "в облаке свидетелей" (Евр. 12:1), и таковая понятна без слов и без статей закона.
Павел очень разными словами, различными примерами из своей жизни, из жизни древних библейских героев, говорит о том, что свободное исполнение своих желаний куда эффективнее простого исполнения требуемого. Предлагает взамен закона всем иметь простые, добрые желания, по крайней мере в себе самом, в "сокровенном сердца человеке" - по выражению апостола Петра - прислушиваться только к таким, и такие же лишь исполнять. Так исполнится закон, без всякой заботы о его исполнении.
В другом послании - Коринфянам - Апостол Павел прямо говорит, что исполнять правду ему просто нравится, что в безделии или принуждении он испытывает дискомфорт: "если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимость моя, и горе мне, если не благовествую, если делаю это добровольно, то имею награду; а если недобровольно, то лишь исполняю служение ".
Но и на этом не останавливается. Сообщая, что, конечно, как трудящийся, имеет права пользоваться плодами труда своего: "Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования". Но, имея права, человек неизбежно уже понимает дело свое как обязанность. Поэтому, не желая быть никому обязанным, Павел отказывается и от своих прав: "Но я не пользовался ничем таковым. И написал это не для того, чтобы так было для меня. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою". А не будучи никому ничем обязанным, может говорить свободно: "За что же мне награда? За то, что, проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безмездно, не пользуясь моею властью в благовествовании. Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести".
Павел говорит, что ему это просто нравится. Не стесняясь, он говорит, что делает свое дело с удовольствием, не имея над собою никакого принуждения.
Удовлетворение о того, что исполняешь доброе дело без всякого принуждения и есть для него наивысшая награда. Поэтому, он говорит: "я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух" (здесь не очень удачно выполнен Синодальный перевод, имеется в виду: "не топчусь на месте, не молочу воздух").
Итак, для Павла вера это слушать свои самые добрые желания, и стремиться их скорее исполнить. "Бегом". Он любит употреблять глаголы, обозначающие стремительные движения: "Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить".
По этой же причине самодисциплину он понимает как тренировку к бегу. Не потому что это "требует закон". А потому что так бежать легче: "все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы - нетленного".
"Гонитесь любовью, ревнуйте возвышенного" (синодальный перевод здесь очень неудачно переводит: "достигайте любви", о чем мы уже говорили), настраивает Павел своих читателей. "Любовью" - то есть не останавливайте своего интереса. Без любви, без интереса к тому, что ты делаешь, вера зачахнет.
То есть можно подытожить, что для Павла исполнение всех благих естественных человеческих мотивов и есть "исполнение Божией Правды": "теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше" (здесь "больше" скорее "эффективнее").
Христианская проповедь, надо признать, очень плохо освоила эти "три". С любовь обошлась хуже всего, по сути вычеркнув ее из списка тем, что понятие просто переназначилось. Сделалось чем то совершенно невнятным, чем под духовным зонтиком возле духовного пруда, на духовной скамейке духовно вздыхается. Надежду прочно изолентой прикрутили к терпению, там она до сих пор и елозит, мечтая вызволиться, а вот веру склоняли и склоняют по сию пору самым причудливым образом.
Слово, понятие это, впитало в себя слишком много надуманного. Приноровились говорить, что, покудова вера невидима, то и судить о глубине ее, или качестве в человеке снаружи нельзя. В отдельном человеке, может быть и нельзя. Однако суммарный результат ее очень хорошо заметен. Он ничтожен. Не особо видать бегающих, гонящихся, стремящихся, да или просто "горящих". Рассказывают, конечно, про некоторых, что сидит в келье на сухарях и "горит верой". Но это сомнительно. Тлеет, разве что.
Павел учил христиан бегать. Тренировать себя в этом беге. И лишить себя всех прав на похвалу или награду. Предупреждая, что остановка равна возвращению к закону, от которого уже никуда не только не убежишь, но даже сдвинуться не сможешь.
Весь Пост на субботних и воскресных Литургиях из апостольских посланий отрывками читается Павлово "послание к Евреям". Недавно мы уже высказывались общими словами о цели, назначении послания, говоря что это полноценный богословский трактат, который совсем кратко можно было бы назвать трактатом "о вере". Послание это во многом предупреждение соплеменникам о том, что, что трактуя веру как простое исполнение закона, они упускают в вере то главное, чем она является. Что вера - это желание поступать по доброму, и совпадение ее побудительных мотивов с законом, говорит не о верховенстве закона, а о том, что закон в целом правильно истолковывает человеческие желания поступать по правде, по той правде, которая Божия. То есть исконная, свойственная основам мироздания. Однако, закон есть вербализация правды, но никаких слов не хватит, чтобы всю правду высказать, она скорее видна "в облаке свидетелей" (Евр. 12:1), и таковая понятна без слов и без статей закона.
Павел очень разными словами, различными примерами из своей жизни, из жизни древних библейских героев, говорит о том, что свободное исполнение своих желаний куда эффективнее простого исполнения требуемого. Предлагает взамен закона всем иметь простые, добрые желания, по крайней мере в себе самом, в "сокровенном сердца человеке" - по выражению апостола Петра - прислушиваться только к таким, и такие же лишь исполнять. Так исполнится закон, без всякой заботы о его исполнении.
В другом послании - Коринфянам - Апостол Павел прямо говорит, что исполнять правду ему просто нравится, что в безделии или принуждении он испытывает дискомфорт: "если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимость моя, и горе мне, если не благовествую, если делаю это добровольно, то имею награду; а если недобровольно, то лишь исполняю служение ".
Но и на этом не останавливается. Сообщая, что, конечно, как трудящийся, имеет права пользоваться плодами труда своего: "Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования". Но, имея права, человек неизбежно уже понимает дело свое как обязанность. Поэтому, не желая быть никому обязанным, Павел отказывается и от своих прав: "Но я не пользовался ничем таковым. И написал это не для того, чтобы так было для меня. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою". А не будучи никому ничем обязанным, может говорить свободно: "За что же мне награда? За то, что, проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безмездно, не пользуясь моею властью в благовествовании. Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести".
Павел говорит, что ему это просто нравится. Не стесняясь, он говорит, что делает свое дело с удовольствием, не имея над собою никакого принуждения.
Удовлетворение о того, что исполняешь доброе дело без всякого принуждения и есть для него наивысшая награда. Поэтому, он говорит: "я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух" (здесь не очень удачно выполнен Синодальный перевод, имеется в виду: "не топчусь на месте, не молочу воздух").
Итак, для Павла вера это слушать свои самые добрые желания, и стремиться их скорее исполнить. "Бегом". Он любит употреблять глаголы, обозначающие стремительные движения: "Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить".
По этой же причине самодисциплину он понимает как тренировку к бегу. Не потому что это "требует закон". А потому что так бежать легче: "все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы - нетленного".
"Гонитесь любовью, ревнуйте возвышенного" (синодальный перевод здесь очень неудачно переводит: "достигайте любви", о чем мы уже говорили), настраивает Павел своих читателей. "Любовью" - то есть не останавливайте своего интереса. Без любви, без интереса к тому, что ты делаешь, вера зачахнет.
То есть можно подытожить, что для Павла исполнение всех благих естественных человеческих мотивов и есть "исполнение Божией Правды": "теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше" (здесь "больше" скорее "эффективнее").
Христианская проповедь, надо признать, очень плохо освоила эти "три". С любовь обошлась хуже всего, по сути вычеркнув ее из списка тем, что понятие просто переназначилось. Сделалось чем то совершенно невнятным, чем под духовным зонтиком возле духовного пруда, на духовной скамейке духовно вздыхается. Надежду прочно изолентой прикрутили к терпению, там она до сих пор и елозит, мечтая вызволиться, а вот веру склоняли и склоняют по сию пору самым причудливым образом.
Слово, понятие это, впитало в себя слишком много надуманного. Приноровились говорить, что, покудова вера невидима, то и судить о глубине ее, или качестве в человеке снаружи нельзя. В отдельном человеке, может быть и нельзя. Однако суммарный результат ее очень хорошо заметен. Он ничтожен. Не особо видать бегающих, гонящихся, стремящихся, да или просто "горящих". Рассказывают, конечно, про некоторых, что сидит в келье на сухарях и "горит верой". Но это сомнительно. Тлеет, разве что.
Павел учил христиан бегать. Тренировать себя в этом беге. И лишить себя всех прав на похвалу или награду. Предупреждая, что остановка равна возвращению к закону, от которого уже никуда не только не убежишь, но даже сдвинуться не сможешь.