(no subject)
Да не, то что там Эпикур - древний человек - так изворотисто нафилософил своим пещерным умом, это все фигня. Образованный человек античности, памятник ему за то, что получил образование в столь адских условиях, и будет с него. У смерти имеется два - скажем так по умному - аспекта. Первый аспект, и главный - это то, что она всегда присутствует в своих лайт и хард версиях. Любой насморк - это смерть. Любое увечье, боль - всё это смерть. Но и психические недомогания это тоже смерть. Да, «страх смерти» это тоже смерть. Смерть в человеке живет, и не бояться ее не получается, разве что только умом изобрести некоторую эпикурейскую формулу бесстрашия и твердить ее как молитву Иисусову. Смерть, как мы уже хорошо знаем, это динамическая реальность бытия, она - бессмертно живет в смертных, ее невозможно ни убить, ни устранить, ни избавиться от нее. Смерть это процесс разложения, который присутствует со всеми нами и с птичками животными с первой минуты нашей жизни. Другой аспект смерти - факт ее свершения. Это может произойти как акт (убийство) и как факт завершение процесса (болезнь-старость). Если это акт (кирпич упал на голову), то это все равно результат процесса тления, разложения, происходящего на более высоком уровне. Не в организме, в данном случае, человека. Но разницы никакой.
Итак, смертью человек приучился называть сам факт ее свершения, а факт ее непрестанного присутствия обозначал всякими другими словами. Так смерть всякими эпикурейскими словоблудиями отделилась от страданий, болезни. И стала пониматься лишь как акт наступления и последующего отсутствия в этом мире: «самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет» (цит).
Естественно, что подобное понимание есть плод торжества зауми над разумом. Мы то знаем, что смерть поочередно отключает нам различные участки, по клеточке, по клеточке, так и зубы выпадут, потом печень вырубит, ну до тех пор, пока организм нам не скажет: «извини, боше нимагу», и уйдет в отключку. Ну собственно отключкой и стали называть смерть.
Это я просто поправил товарища Эпикура и уважаемого vidjnana, который на него сослался.
Итак, смертью человек приучился называть сам факт ее свершения, а факт ее непрестанного присутствия обозначал всякими другими словами. Так смерть всякими эпикурейскими словоблудиями отделилась от страданий, болезни. И стала пониматься лишь как акт наступления и последующего отсутствия в этом мире: «самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет» (цит).
Естественно, что подобное понимание есть плод торжества зауми над разумом. Мы то знаем, что смерть поочередно отключает нам различные участки, по клеточке, по клеточке, так и зубы выпадут, потом печень вырубит, ну до тех пор, пока организм нам не скажет: «извини, боше нимагу», и уйдет в отключку. Ну собственно отключкой и стали называть смерть.
Это я просто поправил товарища Эпикура и уважаемого vidjnana, который на него сослался.