(no subject)
Жертва отмененная ч.4 ( 1. 2. 3)
«Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем "Бог Всемогущий", а с именем Моим "Господь" не открылся им».
- Если развернуть мысль, то Бог в домоисеевы времена откликался на «Ваала», но после, когда имя было перехвачено и присвоено, стал упорно требовать именовать Себя «Живым». (кстати, то, что в оргинале зучит как "бэль" через алеф может вполне означать и цензуру, так что "в боге (бъ.-эль) всемогущем", заменой алеф на айн окажется "ваалом всемогущим", хотя в нашем вопросе это не важно). Подобное имяборчество вполне отражено в Книгах. Точнее - смысло-борчество. Люди Бога - по прежнему довольно жестокими способами - перебарывали отношение к Богу как к идолу, которого надо кормить мукой и маслом. Боролись с профанацией. Борьба за Непроизносимое Имя надолго стало целью-задачей пророков. Но Имя было не просто именем. Оно было - и сопровождалось в этой борьбе - отношением к требуемой жертве. Кошерность жертвы определялась мотивом жертвователя. Жертва приносилась как знак веры и доверия, и принималась - так же. Жрецы Ваала потому не могли поджечь дрова и накормить идола мукой, что обращения их были в пустоту. За тем образом, который должен присутствовать у идола со всей атрибутикой силы - уже никого не было. И - главное - жрецы, служители - уже не обладали верой, что их просьбы будут исполняться. В отличии, кстати, от магов Египта, которые вполне качественно исполняли многие трюки.
И в отличие от мага Авраама, у которого с верой было всё в порядке, но, как и у магов Египта, был всё ещё беспорядок в культуре метафизики.
Бог усмотрел Себе агнца, и вменил веру Авраама в праведность. По тем временам и с тем человеческим материалом этого было достаточно. Это уже был огромный шаг вперед.
«Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего?» - вопрошает Иаков.
«Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного, о котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя. Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование» - отвечает Павел.
Один считает, что вера познается через действия, то есть утверждает «вид сзади», или иначе - слепую веру.
Другой отвечает, что веру определяет взгляд вперед, и ничто другое.
Первый проводит разрыв между делами и верой, делая «дела» необходимым атрибутом веры, другой саму веру считает действием другого порядка, совершенно отличным от «дел».
По версии Иакова вера проявилась в положении сына на жертвенник, по версии Павла - вера доказалась в самой отмене жертвы, в «предзнаменовании», что именно отменяя жертву, Бог соучаствовал в вере Авраама.
Шли столетия. Люди вроде разобрались, что Бог не есть баранину. Что жертва это выражение их подданства, причастности. Культурный феномен. Отменить который невозможно, что бы там не кричали пророки. Сама баранья жертва сакрально означала замену одного невинного другим невинным, означала отказ от человеческих жертв в любой форме и ради любых целей.
Но: «вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» - это уже мотив человеческого жертвоприношения.
С черномырдинским косноязычием Каиафа взял, да и проговорил «будучи архиереем» основной мотив охоты за Иисусом. Это уже другая - «цивилизованная» - форма замены барана обратно на человека, не прямое «дикое» умилостивление божества, скормлением ему лучшего отрока в племени, а через косвенное «исполнение закона» по которому функционирует власть. Невинности назначили вину.
(потом продолжу)
«Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем "Бог Всемогущий", а с именем Моим "Господь" не открылся им».
- Если развернуть мысль, то Бог в домоисеевы времена откликался на «Ваала», но после, когда имя было перехвачено и присвоено, стал упорно требовать именовать Себя «Живым». (кстати, то, что в оргинале зучит как "бэль" через алеф может вполне означать и цензуру, так что "в боге (бъ.-эль) всемогущем", заменой алеф на айн окажется "ваалом всемогущим", хотя в нашем вопросе это не важно). Подобное имяборчество вполне отражено в Книгах. Точнее - смысло-борчество. Люди Бога - по прежнему довольно жестокими способами - перебарывали отношение к Богу как к идолу, которого надо кормить мукой и маслом. Боролись с профанацией. Борьба за Непроизносимое Имя надолго стало целью-задачей пророков. Но Имя было не просто именем. Оно было - и сопровождалось в этой борьбе - отношением к требуемой жертве. Кошерность жертвы определялась мотивом жертвователя. Жертва приносилась как знак веры и доверия, и принималась - так же. Жрецы Ваала потому не могли поджечь дрова и накормить идола мукой, что обращения их были в пустоту. За тем образом, который должен присутствовать у идола со всей атрибутикой силы - уже никого не было. И - главное - жрецы, служители - уже не обладали верой, что их просьбы будут исполняться. В отличии, кстати, от магов Египта, которые вполне качественно исполняли многие трюки.
И в отличие от мага Авраама, у которого с верой было всё в порядке, но, как и у магов Египта, был всё ещё беспорядок в культуре метафизики.
Бог усмотрел Себе агнца, и вменил веру Авраама в праведность. По тем временам и с тем человеческим материалом этого было достаточно. Это уже был огромный шаг вперед.
«Не делами ли оправдался Авраам, отец наш, возложив на жертвенник Исаака, сына своего?» - вопрошает Иаков.
«Верою Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака и, имея обетование, принес единородного, о котором было сказано: в Исааке наречется тебе семя. Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование» - отвечает Павел.
Один считает, что вера познается через действия, то есть утверждает «вид сзади», или иначе - слепую веру.
Другой отвечает, что веру определяет взгляд вперед, и ничто другое.
Первый проводит разрыв между делами и верой, делая «дела» необходимым атрибутом веры, другой саму веру считает действием другого порядка, совершенно отличным от «дел».
По версии Иакова вера проявилась в положении сына на жертвенник, по версии Павла - вера доказалась в самой отмене жертвы, в «предзнаменовании», что именно отменяя жертву, Бог соучаствовал в вере Авраама.
Шли столетия. Люди вроде разобрались, что Бог не есть баранину. Что жертва это выражение их подданства, причастности. Культурный феномен. Отменить который невозможно, что бы там не кричали пророки. Сама баранья жертва сакрально означала замену одного невинного другим невинным, означала отказ от человеческих жертв в любой форме и ради любых целей.
Но: «вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» - это уже мотив человеческого жертвоприношения.
С черномырдинским косноязычием Каиафа взял, да и проговорил «будучи архиереем» основной мотив охоты за Иисусом. Это уже другая - «цивилизованная» - форма замены барана обратно на человека, не прямое «дикое» умилостивление божества, скормлением ему лучшего отрока в племени, а через косвенное «исполнение закона» по которому функционирует власть. Невинности назначили вину.
(потом продолжу)