(no subject)
Продолжу.
Лао цзы говорил, что надо сузить пространство хотений. Но сам народ на это не способен, должен найтись мудрый правитель, который не станет подкидывать людям лишних хотений. Проще говоря - если человек покупает дорогие занавески, он получет в нагрузку заботу следить, чтобы об них не вытирали руки.
Христос тоже возлагал ответсвенность за печальное состояние народа на вождей. Когда говорил, что трудно богатому войти - не занимался морализаторством, а по факту сообщал, что цепочка забот, отдаляющих его от естества, у «богатово» - длинее. «Войти в царство» при жизни - иметь короткой эту цепь желаний, чтобы добраться до желаний простых, до естественной своей воли, которая аналог воли ребенка.
Христос вообще, заметим, не морализаторствовал никогда, даже когда от него требовали.
Но, вернусь к Максиму, который полагал, что божественная природа на подходе мочила всю эту маету в поврежденное человеческое естество Христа. И таков путь обОжения. Войти в состояние вечной молитвы, чтоб божество сумело проникнуть в скверное тело, и фигачить там по прилогам. Таже самая мысль двигается проф. Осиповым. Чем эффективней божественный пылесос, тем больше шансов спастись. Для этого требуется моральная устойчивость во всем. Техника изготовления фарисеев в общем то неплохая, во многом бывает эффективной. Христианский фарисей более коллективен, так как знает, что осуждение тоже теперь считается грехом. Он корпоративно делит мир на овец и козлов, на: спасающихся такой медотой и методу игнорирующих, падающих.
Итак, воля личная, гномическая, это не совсем воля. Собственно это и Максим кажется понимал. Христос не имел, по Максиму, этой воли, поэтому позывы зла в Его падшем естестве и не работали, Он их «не выбирал».
Воля природная, как мы знаем, совершенно равнодушна к добру и злу. Ей не нужна мораль, она глотает все, как кадавр. Все, что ей подложит «я». Хочу не хочу - ешь, тебе говорят. Особенно этикет добавляет приправы. Как пелось - фсё могут короли, кроме как жениться на ком хочетса. Простые хотения человек обнес множеством условностей, и выполняет хотения этих условностей чаще, чем сами хотения. Желания доброго в себе не находя по слову Павла.
У Бога есть хотение - чтоб все спаслись. В человеке нет такого природного хотения, это умозрение для человека. Бог же имеет такой «инстинкт» - инстинкт всеОтцовства. Человек может за своего ребенка до физического ощущения переболеть, ну максимум за друзей. Отсутвие такого инстинкта у человека констатирует Павел: «Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками». Конечно, это не мораль. Конечно Бог - Отец. Только так, а не иначе христианство не является фарсом. Если Бог Отец, а не основатель морального кодекса. Если Он умирает, спасая Своих детей.
В этом смысле и «две воли» у Христа не подчиняются халкидону. Его личная воля равна воле естественной. Они - «слитны». Христос это не «два в одном», а Одно, являющее Собой оба. Постхалкидонские формулировки этого не поняли. Не понял этого и Максим, вычитав в Халкидоне обязательность всегда считать до двух в определенном порядке.