(no subject)
Язык, на котором писалось Евангелие, это, конечно, не спец язык, духовного происхождения, а довольно обычный греческий язык с сильным еврейским акцентом, над которым похимичили придворные богословы - слава Богу их время уходит, и хуже Кураева уже в церкви, будем надеяться, ничего не будет.
По версии придворных богословов, евангельские персонажи иконописно двигались и православно выражались - причем все, даже те, кто особо и злонамеренно противился внедрению нового вероучения, миссионером которого, как образ грядущего Кураева и прочих ребят с переулка, прибыл в ихние Палестины Христос.
Я хотел сказать о слове “Господь”. В синодалке это слово обычно звучит как “Господин”, но и там оно чаще: “Господи”, при обращени во втором лице. На автомате это означает, что все, видевшие Христа, моментом начинали говорить как оглашенные, приглашенные для испытания, и в назидание на их примере потомкам, в православные верующие, но в ходе беседы обычно срывались на непонимание до конца всей догматики, и не принимали Христа оттого, что тайно сотрудничали все это время с сатаной - как наш переулок с нашей же улицей, с околицы которой хорошо виден детский мир - то есть мечтали через оглашение просочиться и внедриться, но были тотчас разоблачаемы, будучи совершенно не способны скрыть свое злонамерение непринятия православного мессии и его православной миссии.
Слово “господин” в те времена не было так догматично, как сейчас, да и люди ходили на стандартных общечеловеческих кривых ногах, не обязательно были похои на иконы, особенно рыбаки, хоть на озере шторма и не такие протяженные, как в океанических плаваниях путешественника Конюхова, которому все время чтота мешает спокойно пересеть на группу сопровождающих его вертолетов и эсминцев и плыть, не гавкая каждую минуту в рацию, что щас вот-вот утону не причащеным, сажая аккумуляторы и голос.
Слово “господин” чаще употреблялось примерно так, как сейчас на улице “командир”, и “начальник” (“камандир, можна тя на минуту, не выручишь тринадцать рулей на пиво?”), да или просто: “шеф”.
Слово имело оттенки в зависимости от того, кто, и по какому случаю его говорил. Оно произносилось иногда с пренебрежением, иногда с уважением, иногда с иронией, иногда и со страхом.
Типа “мистер”, или “герр” сейчас у иностранцев.
Или наше дореволюционное, да и сейчас временами возрождаемое: “сударь”.
По версии придворных богословов, евангельские персонажи иконописно двигались и православно выражались - причем все, даже те, кто особо и злонамеренно противился внедрению нового вероучения, миссионером которого, как образ грядущего Кураева и прочих ребят с переулка, прибыл в ихние Палестины Христос.
Я хотел сказать о слове “Господь”. В синодалке это слово обычно звучит как “Господин”, но и там оно чаще: “Господи”, при обращени во втором лице. На автомате это означает, что все, видевшие Христа, моментом начинали говорить как оглашенные, приглашенные для испытания, и в назидание на их примере потомкам, в православные верующие, но в ходе беседы обычно срывались на непонимание до конца всей догматики, и не принимали Христа оттого, что тайно сотрудничали все это время с сатаной - как наш переулок с нашей же улицей, с околицы которой хорошо виден детский мир - то есть мечтали через оглашение просочиться и внедриться, но были тотчас разоблачаемы, будучи совершенно не способны скрыть свое злонамерение непринятия православного мессии и его православной миссии.
Слово “господин” в те времена не было так догматично, как сейчас, да и люди ходили на стандартных общечеловеческих кривых ногах, не обязательно были похои на иконы, особенно рыбаки, хоть на озере шторма и не такие протяженные, как в океанических плаваниях путешественника Конюхова, которому все время чтота мешает спокойно пересеть на группу сопровождающих его вертолетов и эсминцев и плыть, не гавкая каждую минуту в рацию, что щас вот-вот утону не причащеным, сажая аккумуляторы и голос.
Слово “господин” чаще употреблялось примерно так, как сейчас на улице “командир”, и “начальник” (“камандир, можна тя на минуту, не выручишь тринадцать рулей на пиво?”), да или просто: “шеф”.
Слово имело оттенки в зависимости от того, кто, и по какому случаю его говорил. Оно произносилось иногда с пренебрежением, иногда с уважением, иногда с иронией, иногда и со страхом.
Типа “мистер”, или “герр” сейчас у иностранцев.
Или наше дореволюционное, да и сейчас временами возрождаемое: “сударь”.