(no subject)
Что такое духовность… В сегодняшней практике это совершенно однозначно выправление и настраивание своего характера до такого и на такое состояние, при котором считается не западло Духу Св. завладеть потенциальным духоносцем, вселиться и почивать… То есть это тоже самое что и «отдаться», но не первому встречному поперечному, а Богу. То есть это управление характером, выравнивание его по некоторой подразумеваемой норме, как ни назови спецтерминами.
В действительности же подлинно невещественным и неограниченным ничем в человеке, во времени даже и пространстве является ум. Ум в общем то есть дух. Можно несколько и разнести эти понятия, подразумевая их более широкое употребление, но не обязательно. Думаю понятно о чем речь… Мыслю, значит существую. Процесс осмысления, хоть в каком килобайтном, или просто байтном объеме, полагаю, присущ и амебе. Собственно ум и жизнь не отделимы. Но ум и совершенно не тождествен интеллекту, своему богатству…
Хочу доброго, говорит Павел, и не делаю… Злого не хочу и делаю. Итак, хотение, воля, управляется умом. А та, другая, чуждая воля - она уму не подчиняется… Почему? - Потому что ум это дух, и тот ум - неподконтрольный «моему уму» - он тоже дух… Он хочет стать моим духом, моим умом, он использует для этого все подручные средства…
Чем больше у человека хотений, тем богаче его дух, тем человек не свободнее. Свобода его воли связывается богатством хотений.
Ну и впрямь... Хотение же и есть воля. Она свободна по простой аналогии, когда ни к чему не привязана. Раннее монашество учило не приобретать хотения, об этом и Павел дает советы. Если хотений нет сильно выраженных, то лучше лишнее и не цеплять. Просто все они - даже чистые - дают некоторую несвободу…
Позднее монашество стало заменять хотения. Оно привязало своих адептов к четкам, к эстетике черного балахона, к куче бесполезных мелочей. Оно искусственно стало создавать хотение пойти на службу, простоять 10 часов не шевелясь на задних лапах и, давя в себе сон, голод, приобретать в себе хотение все это терпеть. И сон и голод. Одно заменило другим.
Чуждый мне дух, чуждый мне ум хочет стать моим духом, моим умом, увести меня с собой. Куда мой ум стремится, туда и иду. Трудно с богатством хотений войти в игольное ушко. Ворота и впрямь не сказать что большие. Но если основным хотением остается хотение блага, то оно подключает и весь багаж за собой, использует интеллект и эмоции направляет вслед своего ума…
Ум бессмертен, потому что есть дух, в том смысле, что он не исчезает никогда. Он просто определяется с местом своего обетования. Интеллект равен уму когда следует за умом. Он нищает вслед за ним, если стремится к благу, ибо благо и есть игольное ушко. Это простое хотение, оно не любит перегрузки, задыхается в ней. Но ему - благу - и не помеха багаж жизни, если этот багаж тоже - благо. Поэтому любовь к ближнему - непрестанный о нем интерес и боль и внимание - естественны для ума. Это не искусственное эмоциональное напряжение «возлюбления», а простое желание добра. Не требовательное. Не под себя, не под стандарт, а просто благо ради блага, поскольку оно есть жизнь.
Собственно любовь к жизни и есть христианство. Не любовь к сопровождающему жизни и помогающему ей уйти в смерть, а к жизни…
В действительности же подлинно невещественным и неограниченным ничем в человеке, во времени даже и пространстве является ум. Ум в общем то есть дух. Можно несколько и разнести эти понятия, подразумевая их более широкое употребление, но не обязательно. Думаю понятно о чем речь… Мыслю, значит существую. Процесс осмысления, хоть в каком килобайтном, или просто байтном объеме, полагаю, присущ и амебе. Собственно ум и жизнь не отделимы. Но ум и совершенно не тождествен интеллекту, своему богатству…
Хочу доброго, говорит Павел, и не делаю… Злого не хочу и делаю. Итак, хотение, воля, управляется умом. А та, другая, чуждая воля - она уму не подчиняется… Почему? - Потому что ум это дух, и тот ум - неподконтрольный «моему уму» - он тоже дух… Он хочет стать моим духом, моим умом, он использует для этого все подручные средства…
Чем больше у человека хотений, тем богаче его дух, тем человек не свободнее. Свобода его воли связывается богатством хотений.
Ну и впрямь... Хотение же и есть воля. Она свободна по простой аналогии, когда ни к чему не привязана. Раннее монашество учило не приобретать хотения, об этом и Павел дает советы. Если хотений нет сильно выраженных, то лучше лишнее и не цеплять. Просто все они - даже чистые - дают некоторую несвободу…
Позднее монашество стало заменять хотения. Оно привязало своих адептов к четкам, к эстетике черного балахона, к куче бесполезных мелочей. Оно искусственно стало создавать хотение пойти на службу, простоять 10 часов не шевелясь на задних лапах и, давя в себе сон, голод, приобретать в себе хотение все это терпеть. И сон и голод. Одно заменило другим.
Чуждый мне дух, чуждый мне ум хочет стать моим духом, моим умом, увести меня с собой. Куда мой ум стремится, туда и иду. Трудно с богатством хотений войти в игольное ушко. Ворота и впрямь не сказать что большие. Но если основным хотением остается хотение блага, то оно подключает и весь багаж за собой, использует интеллект и эмоции направляет вслед своего ума…
Ум бессмертен, потому что есть дух, в том смысле, что он не исчезает никогда. Он просто определяется с местом своего обетования. Интеллект равен уму когда следует за умом. Он нищает вслед за ним, если стремится к благу, ибо благо и есть игольное ушко. Это простое хотение, оно не любит перегрузки, задыхается в ней. Но ему - благу - и не помеха багаж жизни, если этот багаж тоже - благо. Поэтому любовь к ближнему - непрестанный о нем интерес и боль и внимание - естественны для ума. Это не искусственное эмоциональное напряжение «возлюбления», а простое желание добра. Не требовательное. Не под себя, не под стандарт, а просто благо ради блага, поскольку оно есть жизнь.
Собственно любовь к жизни и есть христианство. Не любовь к сопровождающему жизни и помогающему ей уйти в смерть, а к жизни…