(no subject)
Мои ослы летают по небу,
Неся спасенье с наказанием.
Над крышами, над перебоями
С водой и пищей, над вокзальными
Девчонками. Кривые улочки
Под кистью пьяного художника,
Скрипач со скрипочкой и булочник,
Что медленно считает горшики
(Руки движенье обозначено
Немного неуклюже), спрятаны
Под краскою -- под вербы ветками,
(Все кляксы -- листики зеленые)
Ослы на небе дружно плачут, и
С небес течет слеза соленая
Сплошным потоком. Где-то рядышком,
Но вне картины ветер веет, кам-
ень
Средневековый прячет горе и
Веселый вздор бродячей музыки,
Смердящий воздух, что приклеивал
Одних -- к созданию гомункула,
Других -- к молитве. Чародеями
Хромыми призраки по городу
Слоняются.Не прогоняем их.
Они безвредны. Их истории
Порою кажутся нам сором, а
Порою -- отраженьем рая и
Европы старенькой пылинками,
Ее надеждой и агонией.
Моя уютная провинция.
Мои ослы летают по небу.
Неся спасенье с наказанием.
Над крышами, над перебоями
С водой и пищей, над вокзальными
Девчонками. Кривые улочки
Под кистью пьяного художника,
Скрипач со скрипочкой и булочник,
Что медленно считает горшики
(Руки движенье обозначено
Немного неуклюже), спрятаны
Под краскою -- под вербы ветками,
(Все кляксы -- листики зеленые)
Ослы на небе дружно плачут, и
С небес течет слеза соленая
Сплошным потоком. Где-то рядышком,
Но вне картины ветер веет, кам-
ень
Средневековый прячет горе и
Веселый вздор бродячей музыки,
Смердящий воздух, что приклеивал
Одних -- к созданию гомункула,
Других -- к молитве. Чародеями
Хромыми призраки по городу
Слоняются.Не прогоняем их.
Они безвредны. Их истории
Порою кажутся нам сором, а
Порою -- отраженьем рая и
Европы старенькой пылинками,
Ее надеждой и агонией.
Моя уютная провинция.
Мои ослы летают по небу.