Метель. Грейпфруты с солью.
Было такая мгла, что даже на три шага ничего не видать. Вверху сквозь пургу угадывался лососево-розовый диск, я еще даже подумала, что он как недосягаемый грейпфрут висит себе в небе и дразнит мой сухой шершавый язык потенциальной возможностью вкусить ароматную терпкую горечь.
Хоть мело сильно, но температура была за 30 по цельсию, жара и метель. Сняла маску и глаза тут же забило солью, которую ветер гнал со скростью экспресса. Отшлифованные коленки жарило огнем, соль по градиенту вытаскивала последнюю влагу из тела, изменяла свойства крови и лимфы в ногах и руках, острые кристалы и ветер царапали и затем шлифовали до зеркального блеска, истончали до долей микрон кожу и пластиковую поверхность горнолыжной маски на лице.
Жжение было очень сильным, практически на грани терпимого. Ну вот, думаю, надо зарыться в сугроб из соли и быстренько коньки откинуть. Начала разгребать (а под ногтями печёт!)- а там уже лежит человек, весь кристалах, как библейский столп соляной. И ресницы в заиндевелые даже. Я прилегла рядом. Зачем то поцеловала его в глаза, а из под ресниц у него начал сочится грейпфрутовый сок. Соленый.
Хоть мело сильно, но температура была за 30 по цельсию, жара и метель. Сняла маску и глаза тут же забило солью, которую ветер гнал со скростью экспресса. Отшлифованные коленки жарило огнем, соль по градиенту вытаскивала последнюю влагу из тела, изменяла свойства крови и лимфы в ногах и руках, острые кристалы и ветер царапали и затем шлифовали до зеркального блеска, истончали до долей микрон кожу и пластиковую поверхность горнолыжной маски на лице.
Жжение было очень сильным, практически на грани терпимого. Ну вот, думаю, надо зарыться в сугроб из соли и быстренько коньки откинуть. Начала разгребать (а под ногтями печёт!)- а там уже лежит человек, весь кристалах, как библейский столп соляной. И ресницы в заиндевелые даже. Я прилегла рядом. Зачем то поцеловала его в глаза, а из под ресниц у него начал сочится грейпфрутовый сок. Соленый.