Парижские измерения
Нельзя быть уверенным в своей полной занятости в командировке. И в самом деле, что снимать на бегу? Вроде везде уже был. Всё это слабое оправдание тому, чтобы не таскать с собой фотоаппарат.
Оказывается, если останавливаться, можно найти сценки из жизни и уголки города, ранее обойдённые вниманием. Но снимать пришлось уже гуглофонами. Так что за качество прошу извинить, надеюсь компенсировать настроением и комментариями.
В Париже весна. Это у нас давят морозы. А здесь в конце февраля +10-12, тихо. С улицы не хочется уходить. Поют одинокие пока первые птицы. В скверах свежая трава. Пальмы раскинули свои лапы навстречу первому теплу. Здесь, за невысокой живой изгородью, сложно представить, что вокруг снуют автомобили, мигают светофоры на сплетениях улиц. Здесь играют дети и парижские мамашки коротают время за разговорами. Калитка сквера - кроличья нора в иное измерение.
Застыли в камне мамашки и дети 19 века. Посвящена композиция Madame Boucicaut. Начав жизнь скромной крестьянкой, к исходу лет она стала владелицей одного из крупнейших состояний Франции и тратила значительные средства на благотворительность. Пастеру, в частности, она презентовала чек на миллион франков.
Памятник совершенно не виден с дороги. Можно десятки раз проезжать мимо этого сквера и не подозревать, что там внутри. А Париж - он совсем разный. В зависимости от угла зрения.
Вот источник состояния Madame Boucicaut. Известный многим магазин модной одежды “Bon Marché”. Наши в основном пасутся на бульваре Haussmann, в Galeries Lafayette и Printemps. Совершенно напрасно. В универмаге, к дизайну эскалаторов которого приложился, похоже, сам Зорро, можно найти очень интересные вещи.
Как и в бутиках на пустынных улицах вокруг.
Недолго предстоит ещё пустовать этим улицам. Теплеет день ото дня. Кафе осваивают крытые террасы. А самые смелые уже выставляют стулья и столики на тротуары. Энтузиасты парижской жизни с радостью оккупируют эти прохладные места. Аперитив перед ужином - что может быть важнее?
Важнее может быть только сам ужин. Город вымирает.
Возле ресторанчиков - приятное оживление. Чувствуется, что день подошёл к кульминационной точке. Хороший ужин придаёт смысл прожитому дню и подводит под ним приятную черту. Таков склад парижской души. Опаздывать на ужин неприлично. Хорошие рестораны забронированы на неделю, а тои месяц вперёд. Впрочем, та же штука и с обедом. Мы опоздали минут на пятнадцать. Наш столик отдали другим людям, несмотря на предварительный заказ.
Подкрепиться вечером не мешает и автомобилям. Во многих местах Парижа появились вот такие недвусмысленные таблички. Пока мы рассуждаем о модернизации, там уже ездят на Ё-мобилях. И заряжают их по ночам в подземных паркингах.
В паркингах чего только не обнаружишь. То Феррари попадётся, то Роллс-Ройс. Или древний, но бодрый малыш Austin.
С деревянной отделкой, оригинальным судовым «парктроником» и детским креслом в багажнике.
Утром машины и люди покидают свои пристанища, и новый день сворачивает привычный круг: от утреннего кофе до вечернего гастрономического апофеоза.
Мужик на веранде явно смаковал первую утреннюю чашку кофе, несмотря на то, что время давно перевалило за полдень. Почему бы и нет? Суббота. А кофе с толстенной сигарой - занятие вдумчивое, располагающее к созерцанию. Он так заразительно эпикурействовал, что являл собой живую инсталляцию. Мог бы брать деньги с прохожих, замерших в изумлении. Или их просто околдовал аромат сигары?
В то время, когда настоящие эстеты наслаждаются утренним кофе, субботние рынки уже закрываются. Дедок складывает товар и нехитрое торговое оборудование в фургончик.
Армия дворников вылизывает бульвар от неизбежного мусора. И через час не останется намёка на то, что здесь стояли торговые ряды.
Полупустой город сияет чистотой и удивляет неожиданными архитектурными фигурами. То встретишь вдруг здание железнодорожного вокзала на автомобильном перекрёстке.
То увидишь на крыше здания всадника в наполеоновской треуголке с двумя флагами.
А то и вовсе попадётся биомеханический кентавр. Шедевр Да Винчи, посмотревшего «Терминатора».
Бедный конь! С одной стороны, скульптор щедро наградил его базукой с двумя пушечными ядрами.
С другой стороны, вместо хвоста воткнул в то самое место полный набор садового инвентаря. Там и лопата, и лом, и швабра, и чёрт знает что ещё.
Не менее щедро оснащена и человеческая часть кентавра. Того и гляди, зажужжат моторчики, придёт в движение нога. Или - чур меня, чур - оживёт мужское достоинство с колёсиком на конце. Вот колёсико там зачем, а?
Париж радует сочетанием, казалось, несочетаемого. Ультрасовременный шедевр стоит на фоне прекрасных зданий. И, что самое странное, уживается с ними! Более того, даже находится в гармонии. Причём на улице арт-изыски воспринимаются даже лучше, чем в залах галереи современного искусства. В чём секрет - не знаю.
В залах смотреть на творения современных мастеров забавно. Вот эта бригада тётушек и девчушек с негроидным складом лица и ботоксными губами - ни за что не угадаете, откуда. Перед нами изображение эльзасского семейства. Ну да, ни дать ни взять - типичные эльзасцы!
Хороша серия картин следующей фотографии. Вне зависимости от расстояния резкость не наводится. Наверное, для чёткости надо принять пару таблеток «экстази», не иначе.
Я даже подошёл ближе, чтобы запечатлеть лунный рельеф толстенных мазков. Скульптурная живопись, что сказать.
А вот картина справа заслуживает, пожалуй, внимания. Gudmundur Gumundsson, 1988 год, «США, СССР». Противоборство двух систем. Вверху - супермены, зомби и прочие ведьмы как порождение загнивающего кинематографа. Внизу - образы советской пропаганды: мир, братство, дружба, солидарность. «Солнечному миру - да! да! да! Ядерному взрыву - нет! нет! нет!». Особенно радует мизантропическая чёрная фигура корреспондента газеты «Meily Emeil». Тут автор продемонстрировал недюжинное знание русского языка.
Таким увиделся в этот раз Париж - городом, где современное искусство гармонично соседствует с исторической архитектурой и спокойно уживается с культом чревоугодия. Городом, где Ё-мобили не вытеснили с улиц блошиные рынки выходного дня, а гламурные бутики спонсируют благотворительность. Местом для жизни. Местом, куда хочется возвращаться.