Харпер Ли - Пойди поставь сторожа
История создания и публикации второго романа Харпер Ли загадочна. По времени написания, еще до культового романа «Убить пересмешника», это формально приквел, по хронологии событий - сиквел. То ли это первый роман, но по какой-то причине забытый (издатель, кажется, просил развить тему детства главной героини, но почему потом-то не опубликовали?), то ли это ранняя редакция или просто часть «Пересмешника». Еще и опубликована книга была, по всей видимости, без согласия престарелой уже писательницы, за год до смерти, в 2015-м, ее советником. История эта любопытна, но второстепенна, гораздо важнее содержание произведения.
- Ибо так сказал мне Господь: пойди, поставь сторожа; пусть он сказывает, что увидит / Ис: 21: 6-6 /
Читателям, полюбившим оригинальную историю, эта книга может доставить немало переживаний. Во-первых, войти в нее не так и просто, изменения кажутся очень уж разительными. Атмосфера далеко не сразу становится той, привычной, в которой росла Глазастик. Джин-Луиза возвращается к заболевшему отцу в город детства повзрослевшей, вобравшей в себя новый жизненный опыт, открытой к переменам, увидевшей большой мир. Во-вторых, возле главной героини с первых страниц вьется некий Генри Колтон, якобы ее давний фаворит и закадычный друг ее брата Джима, о котором, впрочем, нет никаких упоминаний в первой книге. Куда-то исчезает центральный персонаж «Убить пересмешника» Дилл (скитается где-то в Италии) - истинный друг Глазастика и Джима. Джим здесь умерщвлен - сердечный приступ в 28 лет. Нет упоминаний о Страшиле. На авансцену выходит чудаковатый дядя Джек. А образ идеального отца и гражданина Аттикуса Финча буквально распадается на куски. Переварить это действительно трудно.
Но по мере развития сюжета, с введением развернутых детских воспоминаний, книга все больше начинает напоминать полюбившуюся историю, пропитывается, заражается ее духом, даже слог, диалоги, поведение персонажей - все отсылает к «Пересмешнику». Глазастик колесит по округе, встречает старых знакомых, откалывает привычные чудачества вроде купания в одежде и споров с теткой, словом, ведет себя как прежде. И тут читателя ждет новый, куда более жестокий удар.
Оказывается, все идеалы, которые насаждались в первом романе, все установки и взгляды положительных героев, в первую очередь Аттикуса, - миф. Джин-Луиза, приехавшая погостить домой и заодно решить, выходить ей замуж за Генри или нет, вдруг сталкивается с необходимостью в 26 лет пересмотреть свое мировоззрение, переосмыслить весь жизненный опыт, все уроки, которые давал ей когда-то отец, ее непререкаемый идеал, образец, божество, ее ум, честь и совесть, тот, кто вылепил ее, вложил в ее голову образ мыслей и моральные ориентиры.
- Ты им внушаешь, что Иисус, конечно, любит их - но не очень.
Аттикус и прочие - расисты! Это в 1950-е, когда, казалось бы, напротив начинает подниматься волна борьбы за права чернокожих. Такова реакция на новые веяния южан, привыкших к тому, что негры - люди низшего сорта. Но ладно все жители Мейкоба, родственники, но Аттикус! Человек, защищавший еще в 1930-е, в детстве Глазастика, темнокожего парня, обвиненного в изнасиловании белой девушки, то есть взявшийся за скандальное и заведомо фактически проигрышное дело, этот самый Аттикус, в прекрасную душу которого нельзя было не влюбиться, - расист! Не того рода, конечно, расист, что всякие там члены Ку-клукс-клана, но он считает чернокожих большими детьми, полагает, что им рано ходить в общие школы с белыми, занимать руководящие посты, участвовать в выборах и тому подобное.
- Верно, я слепая. Я жила с закрытыми глазами. Вчера в церкви сказали: «Пойди поставь сторожа». Ко мне тоже надо сторожа приставить. Сторожа и поводыря, чтобы водил меня и каждый час сообщал, что видит.
Читателя, воспитанного свободолюбивым, братским, справедливым духом «Убить пересмешника», как и Джин-Луизу, буквально трясет от такой внезапной перемены, не хочется верить в такое падение нравственности в том, кто был образцом для подражания, ориентиром, идеалом. Глазастик в ужасе от крушения стройной картины мира впадает в истерику, говорит много гадостей отцу, вредной тетушке Сандре, всегда умевшей доводить ее до белого каления одной лишь фразой, и намеревается навсегда покинуть Мейкоб, порвать со всеми, кого она знала и любила, включая Генри, с которым еще недавно думала связать судьбу.
- Очень просто оглянуться и увидеть, какими были мы вчера или десять лет назад. Куда трудней увидеть, кто мы сейчас.
Но финал заживляет раны Джин-Луизы и преданных читателей Харпер Ли. Дядя Джек объясняет племяннице, что ничего страшного не произошло. Глазастик выросла и стала самостоятельным человеком - только и всего. Случилась болезненная ломка, линька, и девочка стала девушкой, стала самостоятельно, своими глазами, а не глазами отца, смотреть на этот мир, стала думать свои думы и говорить свои слова - не отцовы. Да, Аттикус не совсем тот, кем в детстве его видела Джин-Луиза, но и на обострение конфликта с дочерью он пошел именно для того, чтобы отвязать ее от себя, дать ей стать самостоятельной. А с тем, что у всех, даже у самых родных и близких людей, разные взгляды, можно примириться, главное - жить по зову сердца.
- Каждый человек - остров, каждый человек - сам сторож своей совести. Коллективной совести не существует.
Конечно, «Пойди поставь сторожа» по смыслу, наполнению, проблематике и атмосфере немного иная книга, чем «Убить пересмешника». Это уже не подростковая история в духе южной готики, это роман о переходе от юности к взрослости, о падении кумиров, которых не стоит себе творить, о разочаровании в идеалах и иллюзиях, питаемых человеком до определенной поры. Наконец, о стороже, которого неплохо бы всем и каждому приставить к своей совести и жить с этим.