Николай Лесков - Воительница
Удивительная вещица, сочетающая в себе как признаки типичного "физиологического очерка" (о непростом житье-бытье незначительного человека, помещенного в отравленную петербургскую среду) так и народного сказа.
Еще удивительнее главная героиня этого очерка - Домна Платоновна - давняя городская жительница, знающая все проулки и подъезды огромного Петербурга, но внутренне сохранившая отпечаток деревенского характера.
На этом, впрочем, противоречие не заканчивается. Женский персонаж у "Лескова" столь же широк, как и мужской, например, Флягин из "Очарованного странника.
Домну Платоновну тоже попеременно швыряет из одной крайности в другую: она и добра, и милосердна, и сварлива, и жестока. В ней, как в цветном стеклышке пляшет тьма оттенков и тонов. Она тоже своего рода странница, не знающая ни устали, ни покоя.
Удивительно, как при всей своей сострадательности Домна Платоновна занимается едва ли не тем, что содержит частный бордель. В ее решительном, настроенном на вечный бег и спор ("воительница") сознании даже не промелькнет мысль о том, что "помогая" своим несчастным девицам таким образом, она ввергает их в еще большую пропасть.
- А где же есть сожалительные, добрые христиане? Где они? где?
Здорово и опять же ужасно (по-моему, "здорово" и "ужасно" - едва ли не главные эпитеты, применимые к Лескову) изображает классик падение Леканиды Петровны. Сопротивлявшаяся до последнего, но сдавшаяся перед напором обстоятельств, она впала в совершенно немыслимый разврат, не идущий ни в какой сравнением с тем, за что она себя так корила до этого (ушла от мужа и жила с другим). Словно сломалось в ней что-то, выветрив всю добродетель.
Все больше понимаю, какой же Лесков был изумительный портретист и при этом рассказчик. Он не рисовал безжизненных персонажей, но вдыхал в каждого из них искру, неповторимость и вместе с тем общность, русскость.
Еще удивительнее главная героиня этого очерка - Домна Платоновна - давняя городская жительница, знающая все проулки и подъезды огромного Петербурга, но внутренне сохранившая отпечаток деревенского характера.
На этом, впрочем, противоречие не заканчивается. Женский персонаж у "Лескова" столь же широк, как и мужской, например, Флягин из "Очарованного странника.
Домну Платоновну тоже попеременно швыряет из одной крайности в другую: она и добра, и милосердна, и сварлива, и жестока. В ней, как в цветном стеклышке пляшет тьма оттенков и тонов. Она тоже своего рода странница, не знающая ни устали, ни покоя.
Удивительно, как при всей своей сострадательности Домна Платоновна занимается едва ли не тем, что содержит частный бордель. В ее решительном, настроенном на вечный бег и спор ("воительница") сознании даже не промелькнет мысль о том, что "помогая" своим несчастным девицам таким образом, она ввергает их в еще большую пропасть.
- А где же есть сожалительные, добрые христиане? Где они? где?
Здорово и опять же ужасно (по-моему, "здорово" и "ужасно" - едва ли не главные эпитеты, применимые к Лескову) изображает классик падение Леканиды Петровны. Сопротивлявшаяся до последнего, но сдавшаяся перед напором обстоятельств, она впала в совершенно немыслимый разврат, не идущий ни в какой сравнением с тем, за что она себя так корила до этого (ушла от мужа и жила с другим). Словно сломалось в ней что-то, выветрив всю добродетель.
Все больше понимаю, какой же Лесков был изумительный портретист и при этом рассказчик. Он не рисовал безжизненных персонажей, но вдыхал в каждого из них искру, неповторимость и вместе с тем общность, русскость.