SLACKEN IN SLUMBER
Для тех, кто невнимательно читал мой предыдущий постинг - меня выписали с больничного.
В понедельник на работу.
После 75 дней существования в стиле "жрать-и-спать-спать-спать", я даже не представляю, как работать буду. Тем более, что приём утренней дозы приходится как раз на начало рабочего дня и накладывается на действие дозы ночной.
Как я буду просыпаться в семь? Как я буду работать?
И отныне все концерты и прочие мероприятия для меня закрыты, ибо в семь вечера я уже должна быть дома и есть таблетку, а в девять вечера - ложиться спать. И ХЗ, сколько это продлится.
Мне будет очень тяжело, но, надеюсь, не настолько, как было.
Я не могу спать. Нельзя спать, когда кругом в мире столько несчастья
и храпят. Боже! Как они храпят! Они! Они! Хором и в унисон, на голоса и в
терцию, и в кварту, и в черта в ступе. Они храпят, а я сижу в туалете,
хоть здесь и сквозняки. Они храпят, потому что безумны. Все безумные
храпят и хрипят, и другие звуки, словно вымаливают что-то у бога или у
главврача, а сказать ничего не могут, потому что нельзя. В десять - отбой,
и не положено разговаривать. Кем не положено? Неизвестно. Такой закон и
персонал на страже. Как заговорил, так вон из Москвы, сюда я больше не
ездок. А кому охота после отбою - вон из Москвы. Это в такую-то слякоть, в
больничной одежде. Вот и не разговаривают, и храпят, мол, господи, защити
и спаси нас, грешных, и ты, главврач, сохрани душу нашу в целости. Душа -
жилище бога, вместилище, а какое это к черту жилье, если оно все провоняло
безумием и лекарствами и еще тем, что лекарствами выгоняют.В. Высоцкий. "Жизнь без сна"
Так оно и было.
В понедельник на работу.
После 75 дней существования в стиле "жрать-и-спать-спать-спать", я даже не представляю, как работать буду. Тем более, что приём утренней дозы приходится как раз на начало рабочего дня и накладывается на действие дозы ночной.
Как я буду просыпаться в семь? Как я буду работать?
И отныне все концерты и прочие мероприятия для меня закрыты, ибо в семь вечера я уже должна быть дома и есть таблетку, а в девять вечера - ложиться спать. И ХЗ, сколько это продлится.
Мне будет очень тяжело, но, надеюсь, не настолько, как было.
Я не могу спать. Нельзя спать, когда кругом в мире столько несчастья
и храпят. Боже! Как они храпят! Они! Они! Хором и в унисон, на голоса и в
терцию, и в кварту, и в черта в ступе. Они храпят, а я сижу в туалете,
хоть здесь и сквозняки. Они храпят, потому что безумны. Все безумные
храпят и хрипят, и другие звуки, словно вымаливают что-то у бога или у
главврача, а сказать ничего не могут, потому что нельзя. В десять - отбой,
и не положено разговаривать. Кем не положено? Неизвестно. Такой закон и
персонал на страже. Как заговорил, так вон из Москвы, сюда я больше не
ездок. А кому охота после отбою - вон из Москвы. Это в такую-то слякоть, в
больничной одежде. Вот и не разговаривают, и храпят, мол, господи, защити
и спаси нас, грешных, и ты, главврач, сохрани душу нашу в целости. Душа -
жилище бога, вместилище, а какое это к черту жилье, если оно все провоняло
безумием и лекарствами и еще тем, что лекарствами выгоняют.В. Высоцкий. "Жизнь без сна"
Так оно и было.