Петров и Боширов травят кряклов радиационным туманом
К вопросу о позиционируемых кряклиатом умственных способностях оного и действительном состоянии таковых.
Вчера московскую публику с хорошими лицами вштырило от радиационного тумана. Это, если вкратце, когда приземный слой воздуха слишком быстро охлаждается от сильного инфракрасного излучения со стороны солнышка. Обычно такое бывает, если предыдущий день был безоблачный и с более высокой температурой воздуха, нежели следующий за ним.
Слово "радиационный" не является синонимом слова "радиоактивный". Лучшим переводом на русский словосочетания "radiation fog", ИМХО, был бы вообще термин "лучевой туман". Однако есть устоявшаяся терминология, и, пользуясь этим, хор сказочных долбоёбов персонажей вчера кукарекал именно про радиоактивность.
А некоторые - альтернативнейше одарённые даже на фоне альтернативно одарённых, вообще лепили такое, что впору сразу санитаров вызывать. Вот, например (смотрите на свой страх и риск, предварительно надев хоккейную маску).
[видео, опасное для сохранности лица]
You can watch this video on www.livejournal.com
При этом, как справедливо указал товарища Карманов:
Сейчас можно насладиться тем, как Лучшие Люди Этой Страны, которые подчёркивали всегда среди своих безусловных отличий от Быдла знание иностранных языков, особливо аглицкого, старательно ложно переводят radiation fog как "радиоактивный/радиационный", хотя он тогда был бы radioactive fog. Потому что хайп свят, взаимопугание в секторе "ой бабоньки" - опора эмодопинга.
Что тут хотелось бы.
В августе товарищ Мараховский выдвинул хорошую, годную версию насчёт того, что представляет собой отечественный кряклиат, опиарясь на генезис оного кряклиата. Процитирую.
Россия сформировалась как цивилизация-фронтир. В том смысле, что в ней основная функция государства - самозащита (в том числе через вынужденную экспансию) - столетиями оставалась не просто главной, но почти всеобъемлющей. Причём на карте неизменно стоял не вопрос денег, но вопрос жизни и смерти.
Русская цивилизация, зажатая в суровых природных условиях между многочисленными народами Европы и Великой Степи, в одинаковой степени видевших в ней добычу - не могла породить то множество автономных торговых городов, зарабатывающих на смелых колониальных аферах, которые стали центрами производства культуры в Европе.
Россия могла быть и была только суперцентрализованной - и, значит, сама гуманитарная культура формировалась в ней административным образом. То есть деньги проходили сперва сквозь госказну, а уже потом доставались творцам (которые принадлежали в подавляющем большинстве к служилому сословию: достаточно сказать, что из великих наших поэтов первой половины XIX века - назовём Жуковского, Державина, Пушкина, Грибоедова, Крылова, Лермонтова, Давыдова, Баратынского, Кукольника - военную или казённую службу несли все).
Более того: сама гуманитарка была разделена на собственно хардкорную (ею занималось духовенство, и, строго говоря, русское богословие и было русской философией) и лайтовую, которая как раз была отдана креаклам.
Так вот - эти последние, собственно, и сформировали лицо того, что мы полагаем российской творческой интеллигенцией: по сути речь идёт о весьма небольшой по численности и узкой по назначению прослойке, рождённой в качестве класса-переводчика, класса-ученика и класса-подражателя.
Этот небольшой класс занимался изначально ретрансляцией лучших (ну, или почитавшихся лучшими) произведений и идей, выданных куда более многочисленным, сформированным городами-купцами и городами-колонистами, классом европейского креаклиата. Русский креакл снимал сливки с европейского молока, а сливок было много. В известном смысле наши первые классики - это коллективные Гоблин, Володарский и Гаврилов. Жуковский шпарил немецкую романтику (занятно, что осталась прекрасная и злобная статья против засилья этой неметчины в родной культуре, написанная человеком по имени Вильгельм Карлович фон Кюхельбекер). Крылов на значительный процент состоял из галлицизированного Эзопа, пропущенного через коллективных Лафонтенов. Пушкина и Гоголя только их неподдельная гениальность вывела из тени английских и немецких образцов.
Собственно массовой и зависимой более от публики, чем от начальства, гуманитарная интеллигенция в России начала становиться лишь во второй половине XIX столетия, ближе к его концу - но она всё равно в значительном своём большинстве оставалась коллективным ретранслятором. Ибо по-прежнему уступала количественно производителям англо-, франко- и германоязычного контента и имела расслабляюще огромные возможности переводить (пересказывать и пересочинять) чужие сливки. У неё был волшебный чит - она знала европейские языки. И она этим пользовалась, подсев на переводы и пересказы как на кокаин.
Поэтому, кстати, европейская осведомлённость о русской культуре оказалась так ограниченна: Европа всосала лишь оригинальные русские сливки (Гоголь, Чехов, Достоевский, Толстой), годные к переводу в обратную сторону. Как мы видим, список довольно невелик. Перечисленные гении - получили мировую славу именно потому, что занимались не ретрансляцией, не переводом и не подражательством для русской действительности, а тем же, чем Шекспир или Ницше на своём месте: самой русской действительностью.
То, что мы называем сейчас отечественной интеллигенцией, было и остаётся в большинстве своём классом, обречённым на вторичность по своей профессиональной функции - и, значит, на второстепенность, неуважение к себе и неуважение к своему народу. И, разумеется, на лютую неприязнь к своему работодателю-конкуренту: Государству.
Из этого следует, что кряклы, поколениями привыкшие переводить для не знающих актуальную эльфийскую мову ватников, привыкли воспринимать сей аспект действительности как незыблемый. Их непомерное ЧСВ шепчет им, что они - по-прежнему монополисты на рынке ретрансляции чего угодно, почерпнутого из нормальных-то стран.
А значит - типа можно откровенно привирать, утверждая, что природное явление, название которого можно сделать хайповым, переведя с эльфийского на русский специфичным образом - это происки Режыма.
Мол, клятые Петров и Боширов вернулись в Эту Страну, чтобы травить публику с хорошими лицами радиационным туманом.
Но тут-то кряклов и настигает зрада. Ибо, как верно подытожил свои рассуждения ехидный Мараховский, время монополии кряклов на ретрансляцию эльфийской культурки попросту уходит.
... Хорошая новость состоит в том, что значение российского креакла падает. Благодаря XXI столетию он всё более заменим и всё менее значим. Он цепляется за свои погоны, за право включать в википедию, за мхаты и гоголь-центры, за экспертные советы при каналах и фондах кино, за редакции эксмо - но ничего не может поделать не то что с русской фантастикой, но даже и с Little Big. Он может сколько угодно награждать себя, обзывать себя великим и рассказывать себе о том, как гениален фильм Звягинцева и роман очередной дуры о невыносимости русской жизни - но ничего не может поделать с тем фактом, что русская настоящая общественность на него плевать хотела ровно в той степени, в какой он плюёт на неё.
Ув. русская общественность, мыслящая и, в отличие от вторичной элиты, самодостаточная, сегодня имеет выбор - и пользуется им.
* * *
...Разумеется, всё ещё есть проблема тусовочности: огромный процент талантливых отечественных творцов, имеющих даже настоящий успех у общества, давит из себя антигосударственность - просто потому, что это для тусовки есть целование перстня, критерий принятия в свои.
Но, во-первых, общественность пожимает плечами и жёстко фильтрует творчество кряклов, принимая то, что в жилу и отбрасывая т.н. политоту. Если же творец совсем уходит в антироссийскость - то он закатывается за горизонт, как какой-нибудь Акунин (кто-нибудь вообще помнит, что двадцать лет назад он был супермегазвездой? Кто читал последний роман про Фандорина? А он вышел в 2018 году, просто всем плевать).
А во-вторых - ув. общественность хоть и любит поругать родное Государство, но в действительности куда лояльней и гармоничней ему, чем может показаться. Кряклу может периодически казаться, что российский народ разделяет его накал антигосударственности - а на деле чуть что выясняется, что изначальное, базовое самоуважение русского гражданина (в отличие от русского крякла) - не противоположно государству, а синоптично ему. Крякл не может испытывать момент большого пениса от триумфов ненавистного Государства - а нормальный человек может и испытывает, и тем бесит крякла хуже пытки.
В этом смысле показателен случай упомянутого уже Розанова, решившего после революции, что все всё предали, продали, обвинившего в окончательном предательстве действительности вообще всё русское - включая народ, духовенство, армию и даже христианство - и пророчески заявившего: "после Петрограда он [Вильгельм] двинется на Москву, на Волгу и завоюет именно Великороссию, как центр "Всея Руси", после чего захватит и Малороссию с Новороссией. Мы вообще стоим перед фактом завоевания России, покорения России, - к чему препятствий ведь нет. Германский волк зол и толст. И нашей бедной России, стоящей перед ним таким пушистым ягненком, он не пощадит. А ягненок совершенно беззащитен".
То-то он удивился бы, доживи до проверки своего пророчества практикой.
Так что, думается, время антигосударственной и протестной интеллигенции в целом подходит к концу. Если нам повезёт и в тени родных боеголовок разовьётся у нас свободный национальный рынок мыслей, идей и гуманитарной культуры - то антигосударственная традиция постепенно побледнеет, обратится в тень и отомрёт.
Лет пятидесяти, думаю, для окончательного решения интеллигентского вопроса в России хватит.
Так вот, каждый раз, когда кряклы пытаются солгать ради хайпа о том, что наша уважаемая общественность легко может проверить (как зная эльфийскую мову, так и юзая достижения хайтеха), названный товарищем Мараховским срок уменьшается.
И я нисколько не удивлюсь, если в итоге интеллигентский вопрос в любимом Мордоре будет решён уже лет через десять.
Если не через пять.