О рассудительности в подвижничестве
На Валааме был один монах, жил на усадьбе в монастыре, нес послушание, оставалось у него время для молитвы. Но ему сильно хотелось чего-то особенного, какого-то особенного подвижничества. Я ему говорю: «Вот как ты живешь там в монастыре - так и достаточно». Но он все равно выпросился у Владыки на Путцари к схимонаху Сергию - подвизаться. А у схимонаха Сергия ночное бдение шесть часов, он много поклонов делает земных - крепкий такой, сильный физически. Когда-то на Валааме на скотном дворе смотрел за коровами, и однажды бык на него напал, и он один смог с ним справиться. О. Сергий - ревнитель уединения, безмолвия и молитвы Иисусовой, подвижник.
Он - к нему. Говорит: «Я взял благословение у Владыки Панкратия к схимонаху Сергию на Путцари». Пришел, и стразу стал молиться по четыре часа ночью. А кончилось тем, что началась у него сильная бессонница, так он себя расстроил. Когда тут братский скит был, он с нами вместе жил и мог молиться только полчаса. То четыре часа, а тут полчаса по четкам помолился - и все, говорит: «Я больше не могу». Видите, какой срыв получился. Чтобы молиться по четыре часа, к этому постепенно подойти надо. Каждому по силам.
Еще об одном пустыннике знаю, который на Кавказе жил. Он очень много говорил - говорит и говорит… Характер эмоциональный был такой (по национальности он татарин). Раз стал он перед иконой и говорит: «Господи, я даю обет, что вообще не буду разговаривать - обет полного молчания». То такое было многословие, а тут сразу полное молчание. Ну, если ты ничего не говоришь, молчишь, то сиди в келье. А он не мог, он привык с людьми находиться. То а пасеку придет - знаете, что такое пасека? От селения Абдихвара надо пройти восемь км, и там вот эта пасека, в горах; это место, куда приходили пустынники, там они могли переночевать, туда им продукты привозили - хозяин пасеки привозил продукты, а оттуда они уже носили к себе домой. И вот он придет на пасеку и, если кто-то там есть, поскольку он не говорит, то руками показывает, как глухонемой, или пишет. В селение пойдет, люди думают: что он так ведет себя странно? Он рассказывал, что раз не выдержал - как сорвался и четыре часа подряд говорил без остановки. Такой был непосредственный, простой.
Везде должно быть рассуждение, осторожность. Вроде бы взял обет молчания - но ему же продукты нужны. Привезут отцам продукты, матушкам - масло, крупы (прятали продукты в скалах, а потом пустынники забирали). Пойдет - у одного немножко возьмет, у другого возьмет. Говорит: «На поле брани воину Христову все разрешается».
Как-то он отцу Кириллу о себе дал знать, о своей немощи, и отец Кирилл сказал ему: «В пустыне больше не живи, а то погибнешь. То ли при храме тебе надо быть, то ли еще где». Видите как вот получилось у него несоразмерно. К молчанию надо себя приучать, но постепенно. Сказано: благоразумное молчание. И еще сказано: не будь безрассудно молчалив. Когда тебе повелят или когда у тебя спрашивают - ответь. Но отвечать надо кротко, с любовью, и кратко. И когда тебе говорят поспешать, не будь медлительным. А то будешь хуже бесноватых и бешеных. Тебе говорят: быстрее, а ты -медленнее. Знал одного такого, который считал, что быстро ходить - неблагоговейно. Ходил медленно, не спеша. Его просят: «Быстрее». А он все равно медленно идет.
К молчанию надо постепенно приучать себя. Следить, например, за тем, чтобы слова осуждения не произносить, на мирские темы не говорить ни одного слова. Постепенно - вот это отсекать, потом это. Если тебя не спрашивают - молчи, говори только тогда, когда спросят. Отвечать немногословно, а то бывает воспользуются случаем - и давай говорить без конца. Исключить разговоры в определенное время. После вечернего правила уже ни с кем не разговаривать. На Афоне через полчаса после вечернего правила бьют в колокол, и уже ни с кем нельзя беседовать, никакие вопросы нельзя решать. Только если по послушанию что-то спросить или, например, откровение помыслов. А так ни по какому случаю между собой никаких бесед не должно быть. Такой афонский устав. А в Ватопедском монастыре еще строже - чтобы и по кельям друг к другу не ходили. За это наказывают (епитимии дают). Вот брат пришел к брату в келью, сидят и о чем-то говорят - это очень строго там запрещается. Почему так строго запрещается ходить по кельям? Обычно приходят, расслабляются - и давай говорить о чем попало. Обязательно впадают в грех осуждения, пересуды начинаются. Если у тебя смущение, а ты начинаешь об этом говорить, то другого этим смущением смущаешь. То ему было спокойно, мирно, а ты начинаешь в него влагать какие-то смущающие мысли. Но это еще ладно. А то садятся вместе чай пить - «чаепитие келейное» называется. Это совсем не по-монашески. Помню, когда я был у батюшки (отца Серафима), один священник пришел ко мне и говорит: «Давай пить чай». Думаю: «Что делать?» Первый раз уступил ему. На следующий день опять приходит, несет большую ковригу к чаю ко мне в келью. Я говорю ему: «У вас же диабет, вам нельзя». Он: «Я один только кусочек», - вот так кусочек!
Еще бывают всякие негативы, когда в кельях сидят, потом привязанности друг ко другу появляются, пристрастия…
В Ожоге при батюшке не было таких строгостей, потому что тогда не было монастыря - а приход был.
Если хочешь проводить внимательную жизнь, молитвенную, иметь трезвение, хранение ума от помыслов, то этого всего надо тщательно избегать. Особенно вечером надо стараться сохранить полное молчание, чтобы ум успокоился от всех помыслов. От всего отстраниться надо. Потому что если ты потом захочешь рано утром встать помолиться, или ночью захочешь встать, то все это будет препятствием к молитве. Если вечером наговоришься, даже по телефону, особенно с мирскими людьми, а диавол еще и специально, зная, что ты собираешься молиться, - он тебе такие приподнесет новости, такие даст пилюли, что вся твоя молитва пропадет. Потом ночью встанешь, а это будет лезть тебе в голову. Это он специально так делает. Если друг с другом не надо беседовать - тем более по телефону с мирскими людьми, с посторонними. Ни в коем случае этого не надо делать. Днем - то другое дело, а вечером не надо. Вечером надо успокоиться от всего, чтобы лечь спать в молитвенном состоянии. Почитать святых отцов. Вот у нас много свободного времени вечером. Правило кончается в полвосьмого, и до десяти вечера два с половиной часа. Час - четки, и полтора часа еще свободных. Можно книги читать. И никаких разговоров и бесед ни на какие темы. Помыслы прийти открыть - и то вечером лучше не задерживаться, сказал - и все.
Постепенно надо приучать себя к молчанию - сначала тут ограничить, потом тут. И постепенно приучимся. Не резко, а постепенно. Так же надо приучать себя к воздержанияюв пище. Как Иоанн Лествичник пишет: все, что разрешалось уставом, он вкушал, этим он сокрушал тщеславие; но вкушал немного. Когда кушаешь, следи, чтобы не переедать. Потом потихоньку приучишься, чтобы чуть-чуть не доедать. И со сном точно так же - постепенно надо ограничивать сон. А то можно здоровье себе расстроить. В нашем русском монастыре на Афоне подвизался один иеродиакон. Бдения там были ночные. Что получилось, не знаю, - только у него началась такая бессонница, что он полтора месяца не мог заснуть совершенно. Просто заболел. Не знали, как его вылечить, и пришлось ему ехать в Россию, оставить Афон. Видите, как бывает. Надо осторожно - взять благословение и осторожно, потихонечку.
Надо все с помощью Божией делать - благодать должна прийти. Мне Владыка Панкратий объяснял - чтобы поститься так сильно, какие-то подвиги совершать, должна прийти благодать Божия. Без благодати, без помощи Божией благодати ничего у тебя не получится. Только здоровье повредишь. Количество молитвословий, количество Иисусовых молитв - все должно быть по благословению и с помощью благодати Божией. Надо чтобы благодать Божия пришла, а для этого надо смиряться много…
Он - к нему. Говорит: «Я взял благословение у Владыки Панкратия к схимонаху Сергию на Путцари». Пришел, и стразу стал молиться по четыре часа ночью. А кончилось тем, что началась у него сильная бессонница, так он себя расстроил. Когда тут братский скит был, он с нами вместе жил и мог молиться только полчаса. То четыре часа, а тут полчаса по четкам помолился - и все, говорит: «Я больше не могу». Видите, какой срыв получился. Чтобы молиться по четыре часа, к этому постепенно подойти надо. Каждому по силам.
Еще об одном пустыннике знаю, который на Кавказе жил. Он очень много говорил - говорит и говорит… Характер эмоциональный был такой (по национальности он татарин). Раз стал он перед иконой и говорит: «Господи, я даю обет, что вообще не буду разговаривать - обет полного молчания». То такое было многословие, а тут сразу полное молчание. Ну, если ты ничего не говоришь, молчишь, то сиди в келье. А он не мог, он привык с людьми находиться. То а пасеку придет - знаете, что такое пасека? От селения Абдихвара надо пройти восемь км, и там вот эта пасека, в горах; это место, куда приходили пустынники, там они могли переночевать, туда им продукты привозили - хозяин пасеки привозил продукты, а оттуда они уже носили к себе домой. И вот он придет на пасеку и, если кто-то там есть, поскольку он не говорит, то руками показывает, как глухонемой, или пишет. В селение пойдет, люди думают: что он так ведет себя странно? Он рассказывал, что раз не выдержал - как сорвался и четыре часа подряд говорил без остановки. Такой был непосредственный, простой.
Везде должно быть рассуждение, осторожность. Вроде бы взял обет молчания - но ему же продукты нужны. Привезут отцам продукты, матушкам - масло, крупы (прятали продукты в скалах, а потом пустынники забирали). Пойдет - у одного немножко возьмет, у другого возьмет. Говорит: «На поле брани воину Христову все разрешается».
Как-то он отцу Кириллу о себе дал знать, о своей немощи, и отец Кирилл сказал ему: «В пустыне больше не живи, а то погибнешь. То ли при храме тебе надо быть, то ли еще где». Видите как вот получилось у него несоразмерно. К молчанию надо себя приучать, но постепенно. Сказано: благоразумное молчание. И еще сказано: не будь безрассудно молчалив. Когда тебе повелят или когда у тебя спрашивают - ответь. Но отвечать надо кротко, с любовью, и кратко. И когда тебе говорят поспешать, не будь медлительным. А то будешь хуже бесноватых и бешеных. Тебе говорят: быстрее, а ты -медленнее. Знал одного такого, который считал, что быстро ходить - неблагоговейно. Ходил медленно, не спеша. Его просят: «Быстрее». А он все равно медленно идет.
К молчанию надо постепенно приучать себя. Следить, например, за тем, чтобы слова осуждения не произносить, на мирские темы не говорить ни одного слова. Постепенно - вот это отсекать, потом это. Если тебя не спрашивают - молчи, говори только тогда, когда спросят. Отвечать немногословно, а то бывает воспользуются случаем - и давай говорить без конца. Исключить разговоры в определенное время. После вечернего правила уже ни с кем не разговаривать. На Афоне через полчаса после вечернего правила бьют в колокол, и уже ни с кем нельзя беседовать, никакие вопросы нельзя решать. Только если по послушанию что-то спросить или, например, откровение помыслов. А так ни по какому случаю между собой никаких бесед не должно быть. Такой афонский устав. А в Ватопедском монастыре еще строже - чтобы и по кельям друг к другу не ходили. За это наказывают (епитимии дают). Вот брат пришел к брату в келью, сидят и о чем-то говорят - это очень строго там запрещается. Почему так строго запрещается ходить по кельям? Обычно приходят, расслабляются - и давай говорить о чем попало. Обязательно впадают в грех осуждения, пересуды начинаются. Если у тебя смущение, а ты начинаешь об этом говорить, то другого этим смущением смущаешь. То ему было спокойно, мирно, а ты начинаешь в него влагать какие-то смущающие мысли. Но это еще ладно. А то садятся вместе чай пить - «чаепитие келейное» называется. Это совсем не по-монашески. Помню, когда я был у батюшки (отца Серафима), один священник пришел ко мне и говорит: «Давай пить чай». Думаю: «Что делать?» Первый раз уступил ему. На следующий день опять приходит, несет большую ковригу к чаю ко мне в келью. Я говорю ему: «У вас же диабет, вам нельзя». Он: «Я один только кусочек», - вот так кусочек!
Еще бывают всякие негативы, когда в кельях сидят, потом привязанности друг ко другу появляются, пристрастия…
В Ожоге при батюшке не было таких строгостей, потому что тогда не было монастыря - а приход был.
Если хочешь проводить внимательную жизнь, молитвенную, иметь трезвение, хранение ума от помыслов, то этого всего надо тщательно избегать. Особенно вечером надо стараться сохранить полное молчание, чтобы ум успокоился от всех помыслов. От всего отстраниться надо. Потому что если ты потом захочешь рано утром встать помолиться, или ночью захочешь встать, то все это будет препятствием к молитве. Если вечером наговоришься, даже по телефону, особенно с мирскими людьми, а диавол еще и специально, зная, что ты собираешься молиться, - он тебе такие приподнесет новости, такие даст пилюли, что вся твоя молитва пропадет. Потом ночью встанешь, а это будет лезть тебе в голову. Это он специально так делает. Если друг с другом не надо беседовать - тем более по телефону с мирскими людьми, с посторонними. Ни в коем случае этого не надо делать. Днем - то другое дело, а вечером не надо. Вечером надо успокоиться от всего, чтобы лечь спать в молитвенном состоянии. Почитать святых отцов. Вот у нас много свободного времени вечером. Правило кончается в полвосьмого, и до десяти вечера два с половиной часа. Час - четки, и полтора часа еще свободных. Можно книги читать. И никаких разговоров и бесед ни на какие темы. Помыслы прийти открыть - и то вечером лучше не задерживаться, сказал - и все.
Постепенно надо приучать себя к молчанию - сначала тут ограничить, потом тут. И постепенно приучимся. Не резко, а постепенно. Так же надо приучать себя к воздержанияюв пище. Как Иоанн Лествичник пишет: все, что разрешалось уставом, он вкушал, этим он сокрушал тщеславие; но вкушал немного. Когда кушаешь, следи, чтобы не переедать. Потом потихоньку приучишься, чтобы чуть-чуть не доедать. И со сном точно так же - постепенно надо ограничивать сон. А то можно здоровье себе расстроить. В нашем русском монастыре на Афоне подвизался один иеродиакон. Бдения там были ночные. Что получилось, не знаю, - только у него началась такая бессонница, что он полтора месяца не мог заснуть совершенно. Просто заболел. Не знали, как его вылечить, и пришлось ему ехать в Россию, оставить Афон. Видите, как бывает. Надо осторожно - взять благословение и осторожно, потихонечку.
Надо все с помощью Божией делать - благодать должна прийти. Мне Владыка Панкратий объяснял - чтобы поститься так сильно, какие-то подвиги совершать, должна прийти благодать Божия. Без благодати, без помощи Божией благодати ничего у тебя не получится. Только здоровье повредишь. Количество молитвословий, количество Иисусовых молитв - все должно быть по благословению и с помощью благодати Божией. Надо чтобы благодать Божия пришла, а для этого надо смиряться много…