(no subject)
Интересное чтение: книга Даниэля Бовуа "Гордиев узел Российской империи: Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)". Автор - историк, француз-славист, по взглядам равноудаленный от русского, польского и украинского национализма, с броделевской дотошностью описывает взаимодействия разных слоев общества польских земель, вошедших в состав России после разделов Польши, и специфически Киевскую, Подольскую и Волынскую губернии. К сожалению, будучи славистом, он только вскользь касается еврейской составляющей населения, сам осознает, что это недостаток, но извиняется тем, что нельзя объять необъятное.
Пока прочел примерно треть толстой книги, так что, возможно, еще вернусь и расскажу интересные детали.
Когда Россия захватила польские земли, она столкнулась с незнакомой ей проблемой. В России дворянство составляло ~1% населения. В Польше же шляхта составляла 8-10%, а в Мазовии - 20% населения. Более 90% из этого количества была беднота: так называемая околичная шляхта, которые нередко жили в специальных поселках - околицах - и владели приусадебными участками, которые обрабатывали сами, нечто вроде российских однодворцев, но гораздо более распространенное. Еще больше было так называемой чиншевой шляхты, которая вообще не имела собственной земли, а арендовала землю у помещиков и сама обрабатывала.
По отношению к земле они были крестьянами, но не были прикреплены к земле; как шляхтичи, были освобождены фактически от всех налогов и набора в армию; разумеется, от телесных наказаний и т.д. Количесво их в присоединенных областях, даже без герцогства Варшавского, превышала общее количество дворянства в остальной России.
Среди них бывали и православные, но подавляющее большинство были католики, в противовес крепостным, которые в Речи Посполитой были униатами, а после прихода России в основном перешли в православие.
Россия решительно не знала, что с ними делать. Помимо прочего, если в централизованной России было специальное учреждение, определявшее, кто дворянин - Герольдия, то в децентрализованной Польше, как правило, шляхетское происхождения устанавливалось через суд с двумя свидетелями. У подавляющего большинства шляхтичей не было и этого, была признанная традиция, как мы бы сказали, хазака, что данный человек - шляхтич.
В течение 37 лет, с 1795 по 1832 г., русские власти безуспешно пытались добиться, чтобы шляхтичи представили в герольдию какие-нибудь доказательства, или хотя бы просто пересчитать их. Все это плохо удавалось. Помимо прочего, в этих губерниях по-прежнему действовал Литовский статут, по которому местная администрация избиралась на шляхетском сейме из шляхты.
Безземельные шляхтичи не имели права участвовать в выборах (в течение 30 лет постепенно переименовали сеймики в дворянские собрания, а маршалка - в предводителя дворянства), и вообще явка на эти выборы была от силы 10%, но тем не менее на должности непрерывно выбирали безземельных, потому что из помещиков никто не хотел идти. Об этом враждебные шляхетские партии непрерывно доносили русским властям - жанр доноса представлен очень подробно. Это дает нам некоторый фон для событий еврейской истории того же периода, вроде доносов на Любавичского ребе или событий в Новой Ушице.
Русские власти пытались сделать из них особые полки наподобие казацких, но это не вызвало у них большого энтузиазма и не удалось.
Интересные коллизии происходили, когда русские помещики получали земли, конфискованные у бунтовщиков. Так, помещик Нарышкин получил большое село Корсунь, явился туда, . чтобы сообщить крестьянам, что он их новый владелец, а те в ответ сообщили ему, что он не владелец, что они дворяне-арендаторы и к земле не прикреплены. Он вызвал роту казаков для усмирения бунта. 26 бунтовщиков высекли и отправили в Сибирь, ну а дальше Нарышкин понял, что лучше продолжать считать их дворянами и брать с них чинш.
После восстания чиншевых шляхтичей все-таки раскассировали: тех, кому удалось доказать свое шляхетство, записали в однодворцы, а тех, кто не смог - в государственные крестьяне или мещане, смотря по месту жительство.
Пока прочел примерно треть толстой книги, так что, возможно, еще вернусь и расскажу интересные детали.
Когда Россия захватила польские земли, она столкнулась с незнакомой ей проблемой. В России дворянство составляло ~1% населения. В Польше же шляхта составляла 8-10%, а в Мазовии - 20% населения. Более 90% из этого количества была беднота: так называемая околичная шляхта, которые нередко жили в специальных поселках - околицах - и владели приусадебными участками, которые обрабатывали сами, нечто вроде российских однодворцев, но гораздо более распространенное. Еще больше было так называемой чиншевой шляхты, которая вообще не имела собственной земли, а арендовала землю у помещиков и сама обрабатывала.
По отношению к земле они были крестьянами, но не были прикреплены к земле; как шляхтичи, были освобождены фактически от всех налогов и набора в армию; разумеется, от телесных наказаний и т.д. Количесво их в присоединенных областях, даже без герцогства Варшавского, превышала общее количество дворянства в остальной России.
Среди них бывали и православные, но подавляющее большинство были католики, в противовес крепостным, которые в Речи Посполитой были униатами, а после прихода России в основном перешли в православие.
Россия решительно не знала, что с ними делать. Помимо прочего, если в централизованной России было специальное учреждение, определявшее, кто дворянин - Герольдия, то в децентрализованной Польше, как правило, шляхетское происхождения устанавливалось через суд с двумя свидетелями. У подавляющего большинства шляхтичей не было и этого, была признанная традиция, как мы бы сказали, хазака, что данный человек - шляхтич.
В течение 37 лет, с 1795 по 1832 г., русские власти безуспешно пытались добиться, чтобы шляхтичи представили в герольдию какие-нибудь доказательства, или хотя бы просто пересчитать их. Все это плохо удавалось. Помимо прочего, в этих губерниях по-прежнему действовал Литовский статут, по которому местная администрация избиралась на шляхетском сейме из шляхты.
Безземельные шляхтичи не имели права участвовать в выборах (в течение 30 лет постепенно переименовали сеймики в дворянские собрания, а маршалка - в предводителя дворянства), и вообще явка на эти выборы была от силы 10%, но тем не менее на должности непрерывно выбирали безземельных, потому что из помещиков никто не хотел идти. Об этом враждебные шляхетские партии непрерывно доносили русским властям - жанр доноса представлен очень подробно. Это дает нам некоторый фон для событий еврейской истории того же периода, вроде доносов на Любавичского ребе или событий в Новой Ушице.
Русские власти пытались сделать из них особые полки наподобие казацких, но это не вызвало у них большого энтузиазма и не удалось.
Интересные коллизии происходили, когда русские помещики получали земли, конфискованные у бунтовщиков. Так, помещик Нарышкин получил большое село Корсунь, явился туда, . чтобы сообщить крестьянам, что он их новый владелец, а те в ответ сообщили ему, что он не владелец, что они дворяне-арендаторы и к земле не прикреплены. Он вызвал роту казаков для усмирения бунта. 26 бунтовщиков высекли и отправили в Сибирь, ну а дальше Нарышкин понял, что лучше продолжать считать их дворянами и брать с них чинш.
После восстания чиншевых шляхтичей все-таки раскассировали: тех, кому удалось доказать свое шляхетство, записали в однодворцы, а тех, кто не смог - в государственные крестьяне или мещане, смотря по месту жительство.