Тринадцатый критический бред
Аксиомы исторического материализма
Все, Алексей Федорович, зависит от брюха. И музыка - тоже.
Один профессор консерватории
Введение
Данный бред завершает цикл ( «Ключевые положения...», «Критика теории прибавочной стоимости» и «С любовью к диамату»), посвящённый марксизму.
Любая теория основана на аксиомах. Есть аксиомы и у исторического материализма. Эти аксиомы подаются обычно в форме более или менее обширных цитат из «Немецкой идеологии» и «Предисловия к критике...». Мне представляется, что явное выделение этих аксиом в кратчайшей их формулировке позволит яснее увидеть слабые места марксистской теории общественного развития.
Три аксиомы об общественных действительности, сознании и воле
1) Способ производства жизненных средств есть то, что представляют собой люди в действительности.
Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии - вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им жизненные средства - шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им жизненные средства, люди косвенным образом производят и саму свою материальную жизнь.
...Этот способ производства надо рассматривать не только с той стороны, что он является воспроизводством физического существования индивидов. В еще большей степени это - определенный способ деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный образ жизни. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством - совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представляют собой индивиды - это зависит, следовательно, от материальных условий их производства.
...Общественная структура и государство постоянно возникают из жизненного процесса определенных индивидов - не таких, какими они могут казаться в собственном или чужом представлении, а таких, каковы они в действительности, т.е. как они действуют, материально производят и, следовательно, как они действенно проявляют себя при наличии определенных материальных, не зависящих от их произвола границ, предпосылок и условий.
...Его [способа изучения] предпосылками являются люди, взятые не в какой-то фантастической замкнутости и изолированности, а в своем действительном, наблюдаемом эмпирически процессе развития, протекающем в определенных условиях. Когда изображается этот деятельный процесс жизни, история перестает быть собранием мертвых фактов, как у эмпириков, которые сами еще абстрактны, или же воображаемой деятельностью воображаемых субъектов, какой она является у идеалистов. Там, где прекращается спекулятивное мышление, - перед лицом действительной жизни, - там как раз и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей. Прекращаются фразы о сознании, их место должно занять действительное знание.
2) Всё содержимое сознания людей является необходимым продуктом материального жизненного процесса.
Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. He сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание.
...из их [людей] действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса. Даже туманные образования в мозгу людей, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками.
...Люди являются производителями своих представлений, идей и т.д., но речь идет о действительных, действующих людях, обусловленных определенным развитием их производительных сил и соответствующим этому развитию общением.
...У них [морали, религии, метафизики, идеологии и соответствующих форм сознания] нет истории, у них нет развития: люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание.
3) Способ материального производства не зависит от воли людей.
Способ, каким люди производят необходимые им жизненные средства, зависит прежде всего от свойств самих жизненных средств, находимых ими в готовом виде и подлежащих воспроизведению.
...В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил.
Первая аксиома о действительности человеческого и достоверности его изучения
В этой аксиоме я вижу два момента: это 1) мысль о специфике человеческого и, следовательно, о том, что надо изучать на самом деле, и 2) мысль о том, что объективное знание, очищенное от наших предрассудков, можно получить, только изучая производство.
Рассмотрим первый момент.
Человек - это то, что он производит, а не то, что он о себе думает. Это утверждение кажется бесспорным, однако до тех пор пока забывается важная вещь: одинаковые действия могут иметь разный нравственный смысл. Кроме того, действия человека могут вводить в заблуждение и необязательно намеренно.
Далее, поскольку животные тоже добывают свои жизненные средства, то под производством жизненных средств у Маркса явно понимается явно нечто особенное. Рассуждения Маркса в гл. 5 «Капитала» отделяют человеческий труд от животного тем, что у человека имеется сознательная цель, которую он осуществляет в труде. Следовательно, люди отличаются от животных сознанием - таково логическое следствие из слов самих главных марксистов.
Но это всё логика. Однако и фактически человечество началось лишь тогда, когда началось «производство идей». Материальное производство при этом не изменилось.
Действительно, производительные силы гоминидов в части предметов и средств труда принципиально не менялись в течении 2 млн. лет - это были более или менее обработанные булыжники. При этом нет никаких оснований считать обработку этих булыжников признаком человечества, так как примеры механической обработки приводятся в наблюдениях за современными животными. Появление человека современного типа с биологической точки зрения относят к 200-100 тыс. лет назад и к изменением в орудийной культуре это появление не привело. Верхнепалеолитические орудия датируются только 50 тыс. лет назад.
Поскольку за почти 150 тыс. лет существования современного биологического типа человека не произошло известных нам материальных изменений ни в орудиях, ни в предметах труда, ни в телесной организации «индивидов», то отсюда следует, что изменение произошло только в головах: появилось сознание.
Стал ли при этом человек отличать себя от животных? Из исследований современной этнографии и палеопсихологии мы знаем, что (Куценков, 2007)
Передставители архаичных сообществ до сих пор больше склонны проводить чёткое различие между собой и соседними группами, чем между собой и животными... [палеолитических] человеческих изображений примерно столько же, сколько северных оленей, горных козлов и мамонтов [менее 10%]
Можно видеть, что первая аксиома противоречит фактам. Глядя только на материальное производство, марксизм изучает древнюю «гоминиду», а не человека.
Поскольку появление человеческого общества не сопровождалось заметными материальными изменениями, постольку действительность общества не может иметь материального характера.
Рассмотрим второй момент.
Несомненно, мы имеем здесь дело с радикальным сенсуализмом, подразумевающим достоверность исключительно чувственного восприятия: действительность есть всё то и только то, что можно потрогать, увидеть, почувствовать.
Такое воззрение сегодня невозможно даже для естественных наук (изучение микромира). Однако марксизм в данном случае есть не более, чем заявка на такой сенсуализм.
Действительно, в общественной же науке мы видим всегда споры об интерпретации прошлого, причём между самими марксистами же. Имея одинаковую фактическую картину, апологеты радикально расходятся с обскурантами и совершенно не могут договориться. В отличие от естественных наук, где есть классические положения, в истории марксизма мы не находим единомыслия ни по одному принципиальному вопросу практического плана. История теории марксизма - это история идеологической борьбы с ренегатами, ревизионистами и реакционерами. Дело осложняется ещё и интерпретациями самого марксизма и даже интерпретацией цитат самого Маркса. Оказывается, что если и есть достоверность в нашем изучении производства, но она нам в общем случае неведома, так как дана в разных интерпретациях. И это неизбежно.
В отличие от настоящих наук, в которых общезначимость достигается либо математическим расчётом, либо указанием на повторяемый опыт, марксизм вместо математики оперирует только многозначными языковыми средствами и имеет дело только с фактами сознания. Таким образом, по разумению марксистов вся достоверность их теории отличается от достоверности других общественных наук только тем, что немарксист думает о красоте или истине, а марксист думает о паровой машине. Изучение действительности вовсе не гарантирует действительного изучения, и марксизм не даёт в этом плане ничего нового.
Вторая аксиома о производности нематериального
Как можно понимать зависимость общественного сознания от материального производства? Согласно одному частному письму Энгельса от 1890 г. и работе Плеханова от 1894 г., влияние материального производства следует искать в силах, побуждающих людей заниматься производством идей, суть же этих сил - материальная необходимость, как говорит Энгельс, «в конечном счёте».
В законченной теории, конечно, требуется прояснять, где конец у этого «конечного счёта». Поэтому законно задать следующий вопрос: каково материально-производственное содержание тех побудительных сил, что обусловили появление явлений, весьма далёких от материального производства, например, искусства?
Ответ мы находим опять же у Плеханова.
В развитии этих идеологий [науки, философии, искусства] экономия является основой в том смысле, что общество должно достигнуть известной степени благосостояния, для того, чтобы выделить из себя известный слой людей, посвящающих свои силы исключительно научным и прочим подобным занятиям. Далее,... самое направление умственной работы в обществе определяется его отношениями производства.
Чтобы понять, что такое «направление умственной работы», можно прочитать, что пишет Плеханов в 1908 г.:
...чтобы понять, скажем, менуэт, совершенно недостаточно знания экономики Франции XVIII столетия. Тут нам приходится иметь дело с танцем, выражающим собою психологию непроизводительного класса. Психологией этого рода объясняется огромное большинство «обычаев и приличий» так называемого порядочного общества. Стало быть, экономический «фактор» уступает здесь честь и место психологическому. Но не забывайте, что само появление непроизводительных классов в обществе есть продукт его экономического развития. Значит, экономический «фактор» вполне сохраняет своё преобладающее значение, даже и уступая честь и место другим.
Я бы выразил это так: когда кто-то говорит о добре, истине и красоте, то эти последние являются таковыми лишь для людей его общественного положения и соответствующей эпохи. У богачей своя истина, а нищих - своя.
Попробуем с этим согласиться, тем более в этом есть своя правда, и применим тот же самый принцип к самому марксизму.
Тогда получим, что сам марксизм есть продукт эпохи и соответствующего ей материального процесса. А это значит, что его притязания на истину ограничиваются его же эпохой. Какое-либо осуждение иной общественной предшествующей теории с марксистской точки зрения невозможно, ибо каждая такая теория порождена своей эпохой и истинна для этой эпохи. Сегодня материальный процесс совсем не тот, что был при Марксе и «классовая структура» общества иная. Следовательно, он не должен ни выражать какую-то современную истину, ни служить идеологией современных общественных групп.
И действительно, марксисты с этим соглашаются, ссылаясь на слова Энгельса (1886 г.) о том, что некие очередные отступники рассматривают марксизм «доктринёрски и догматически, как нечто такое, что надо выучить наизусть, и тогда уж этого достаточно на все случаи жизни. Для них это догма, а не руководство к действию».
Что же мы видим? Один из создателей марксизма, а за ним Ленин, популяризовавший эту фразу, сами признают, что марксизм - это не научная теория, а некая инструкция, методичка для принятия решений. Но, конечно, марксисты этому не следуют и морочат голову людям своими базисом и надстройкой.
Можно видеть, что в основе марксизма заложен «историцизм», который требует отрицания самого марксизма. Всё содержимое сознания привязывается к всё время изменяющимся производительным силам, а это неумолимо требует тотальных перемен (никаких догм) в самом марксизме, как части такого сознательного содержимого. Однако в реальности марксизм практически не изменился за 150 лет своего существования.
Отказаться от «историцизма» очень просто. Надо, например, признать простой факт (факт, а не метафизическую марксистскую аксиому), что логика, раз будучи сформулированная Аристотелем, в последующем принципиально не изменилась и сохранила свою результативность, какие бы базисы не менялись при этом за две тысячи с лишним лет. Надо признать, что искусство первобытных народов тридцатитысячелетней давности остаётся прекрасным и для нас, современных людей. И надо признать, что дружба, любовь, верность важны для современных людей также, как они были важны для римлян, персов, индийцев и сотен канувших в Лету народов.
А это значит, что существуют явления сознания, независимые ни от каких производительных сил, экономических факторов и материальных интересов, есть истина, красота и добро, которые не несут на себе печати времён и которые делают человека всегда человеком, а не сообразительную обезьяну в составе произодственного процесса.
Не материя, но форма, и не сущность, но явление этих идеалов переменчиво и искажается исторически. И именно осознание таких вечных идеалов придаёт марксизму ту одухотворяющую силу, тот великий пафос, которым пронизаны лучшие места в сочинениях марксистов.
Третья аксиома о бессилии сознания
Независимость производственных отношений от человеческой воли трактовалась Сталиным в 1938 г. как 1) данность этих отношений для нового поколения в виде результата работы предшественников и как 2) невозможность предвидеть итоги совершенствования производительных сил. Однако это можно сказать относительно любого общественного и необщественного явления. Возьмите и попробуйте себя в любой науке, а ещё лучше познакомиться с какой-нибудь интересной женщиной: вот вам и данность, и непредсказуемость. Ясно, что сталинское разъяснение к делу не относится. Если бы всё было так просто, Плеханову не надо было бы писать работу о роли личности в истории.
На деле же мы здесь сталкиваемся с важной мыслью марксизма о несводимой на волю отдельных «индивидов» закономерности развития материального производства.
Однако тогда возникает вопрос, что является носителем этой закономерности, если не отдельные «индивиды», или иначе что является общественным бытием, которое образуется главным образом производственными отношениями.
Поскольку сознание (или надстройка) на эту роль в марскизме не может претендовать, то остаётся два варианта. Общественное бытие есть либо 1) бытие физико-биологическое, либо 2) особое, несводимое на на физическую и психическую жизнь «индивидов». Первый вариант в марксизме принято ругать словом «редукционизм». Второй вариант говорит о том, что «действительной предпосылкой» марксизма является не «существование живых человеческих индивидов», как это утверждает Маркс, а существование некоторой субстанции, которая проявляется в производственных отношениях. Такая предпосылка является ничем иным как формой объективного идеализма. Лично у меня такая предпосылка не вызывает возражений.
Разумеется, марксисты не считают общественную субстанцию идеальной, а высказываются насчёт «общественной формы движения материи». С материей у материализма, однако, не очень хорошо. Из прошлого моего анализа диалектического материализма следует, что материя определяется самими марксистами как «непознаваемый источник чувственного восприятия, но при этом чувственно несуществующая реальность». Это поразительное определение (ещё раз отмечу, выраженное фразами Энгельса и Ленина) заслуживает к себе особого внимания, так как имеется другая фраза из «Мистического богословия» Дионисия Ареопагита: «вследствие Своей запредельности Бог как Причина чувственновоспринимаемого бытия не является чем-либо чувственновоспринимаемым».
(Клянусь, я ничего не подгонял в том анализе, а получил сначала определение материи и лишь потом совершенно случайно наткнулся на заголовок главы у Ареопагита, и был очень удивлён).
Всё это говорит опять о том, что в марксизме мы имеем дело с догматической метафизикой, которую он сам за собой никогда не признает.
Вернёмся, однако, к оценке важности воли людей. Нельзя утверждать, что в марксизме радикально отрицается влияние сознания и, в частности, воли людей на историю. Вот, что пишет Энгельс.
Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу... Мы делаем нашу историю сами, но... мы делаем ее при весьма определенных предпосылках и условиях. Среди них экономические являются в конечном счете решающими. Но и политические и т.п. условия, даже традиции, живущие в головах людей, играют известную роль, хотя и не решающую.
И в другом месте он же пишет.
Существует взаимодействие всех этих моментов [надстройки], в котором экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что ее не существует).
Итак, (имея также в виду анализ второй аксиомы) получаем, что материальное производство, выражаемое в интересах людей, играет решающее значение и имеет необходимый характер, в то же время содержание сознания имеет характер случайный (в том числе) и лишь направляется производственными отношениями. Или иначе всё то, что не определяется способом производства, имеет случайный и не решающий характер. Получается, что история - это сугубо материальный и закономерный процесс. Случайности, вносимые работой сознания, не имеют решающего значения.
Это самый настоящий фатализм. Хотя Плеханов открещивается от него, но пишет при этом, что «Единичные причины не могут произвести коренных изменений в действии общих и особенных причин, которыми к тому же обусловливаются направление и пределы влияния единичных причин», понимая под единичными причинами «случайные явления и личные особенности знаменитых людей», а под общими - «развитие производительных сил».
Согласимся с этими формулировками. Тогда станет очевидно, что сами марксисты не верят во всё это. Действительно, почему они столь рьяно нападают на всяких эксплуататоров, угнетателей, а также их учёных прихлебателей. Ведь поведение этих нехороших людей обусловлено. Может быть, среди них и есть какие-либо особенные изуверы, но в среднем они сами не делают ничего, они рабы производственных отношений.
Также совершенно непонятно, зачем марксисты столь активны, столь склонны ко всяким решительным действиям за политические и экономические перемены. Вся их борьба приведёт только к ускорению того, что и так произойдёт рано или поздно. Вот, что Плеханов пишет в 1898 г.
Никакой великий человек не может навязать обществу такие отношения, которые уже не соответствуют состоянию этих сил или ещё не соответствуют ему. В этом смысле он, действительно, не может делать историю... Но если я знаю, в какую сторону изменяются общественные отношения, благодаря данным переменам в общественно-экономическом процессе производства, то я знаю также, в каком направлении изменится и социальная психика; следовательно, я имею возможность влиять на неё. Влиять на социальную психику - значит влиять на исторические события. Стало быть, в известном смысле я всё-таки могу делать историю, и мне нет надобности ждать, пока она «сделается».
Вот, собственно и всё возможное руководство к действию для марксистов: влиять на социальную психику, чтобы ускорить события. Возникает простой вопрос, а зачем их ускорять? Как много затрачено сил, как много убито людей и всё ради того, чтобы получить то, что произойдёт и так. Вот какова, оказывается, истинная цена нашей Революции, которая продолжалась с 1902 г. и закончилась в 1939 г. Эта цена - ускорение неизбежного.
А может быть, такое ускоряющее насилие это вовсе не «повивальная бабка истории», а кесарево сечение для недоношенного плода? Ведь никаких объективных критериев зрелости или незрелости производительных сил в марксизме не было и нет: одни лозунги и ленинское «вчера было рано, а завтра будет поздно».
Выводы
В аксиоматических основах теории марксизма существуют тяжкие проблемы: от противоречий с фактами до публичного отказа от аксиоматики, хотя бы и выполненного на словах. Однако это не отвращает от него сторонников и вот, почему.
Марксизм привлекает к себе людей деятельных, нацеленных на борьбу с несправедливостью, которым поэтому не нужны отвлечённые и бесплодные сомнения всяких неуверенных в себе яйцеголовых нытиков, живущих на подачки правящего класса. Марксизм даёт этим людям культ производства, а для культа противоречия не важны.
Другая причина привлекательности общественной теории марксизма - это простота его основ. Что такое базис и надстройка, легко объяснить даже школьнику. Но именно такая простота и рождает доктринёров. Марксизм, так любящий искать диалектические противоречия, не желает видеть противоречия в себе самом и становится догмой вполне религиозного вида.
Противоречия развивают науку. Но марксизм - не наука, это практическая религия. А настоящая религия всегда найдёт своих поклонников.
Все, Алексей Федорович, зависит от брюха. И музыка - тоже.
Один профессор консерватории
Введение
Данный бред завершает цикл ( «Ключевые положения...», «Критика теории прибавочной стоимости» и «С любовью к диамату»), посвящённый марксизму.
Любая теория основана на аксиомах. Есть аксиомы и у исторического материализма. Эти аксиомы подаются обычно в форме более или менее обширных цитат из «Немецкой идеологии» и «Предисловия к критике...». Мне представляется, что явное выделение этих аксиом в кратчайшей их формулировке позволит яснее увидеть слабые места марксистской теории общественного развития.
Три аксиомы об общественных действительности, сознании и воле
1) Способ производства жизненных средств есть то, что представляют собой люди в действительности.
Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии - вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им жизненные средства - шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им жизненные средства, люди косвенным образом производят и саму свою материальную жизнь.
...Этот способ производства надо рассматривать не только с той стороны, что он является воспроизводством физического существования индивидов. В еще большей степени это - определенный способ деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный образ жизни. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством - совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представляют собой индивиды - это зависит, следовательно, от материальных условий их производства.
...Общественная структура и государство постоянно возникают из жизненного процесса определенных индивидов - не таких, какими они могут казаться в собственном или чужом представлении, а таких, каковы они в действительности, т.е. как они действуют, материально производят и, следовательно, как они действенно проявляют себя при наличии определенных материальных, не зависящих от их произвола границ, предпосылок и условий.
...Его [способа изучения] предпосылками являются люди, взятые не в какой-то фантастической замкнутости и изолированности, а в своем действительном, наблюдаемом эмпирически процессе развития, протекающем в определенных условиях. Когда изображается этот деятельный процесс жизни, история перестает быть собранием мертвых фактов, как у эмпириков, которые сами еще абстрактны, или же воображаемой деятельностью воображаемых субъектов, какой она является у идеалистов. Там, где прекращается спекулятивное мышление, - перед лицом действительной жизни, - там как раз и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей. Прекращаются фразы о сознании, их место должно занять действительное знание.
2) Всё содержимое сознания людей является необходимым продуктом материального жизненного процесса.
Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. He сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание.
...из их [людей] действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса. Даже туманные образования в мозгу людей, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками.
...Люди являются производителями своих представлений, идей и т.д., но речь идет о действительных, действующих людях, обусловленных определенным развитием их производительных сил и соответствующим этому развитию общением.
...У них [морали, религии, метафизики, идеологии и соответствующих форм сознания] нет истории, у них нет развития: люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание.
3) Способ материального производства не зависит от воли людей.
Способ, каким люди производят необходимые им жизненные средства, зависит прежде всего от свойств самих жизненных средств, находимых ими в готовом виде и подлежащих воспроизведению.
...В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил.
Первая аксиома о действительности человеческого и достоверности его изучения
В этой аксиоме я вижу два момента: это 1) мысль о специфике человеческого и, следовательно, о том, что надо изучать на самом деле, и 2) мысль о том, что объективное знание, очищенное от наших предрассудков, можно получить, только изучая производство.
Рассмотрим первый момент.
Человек - это то, что он производит, а не то, что он о себе думает. Это утверждение кажется бесспорным, однако до тех пор пока забывается важная вещь: одинаковые действия могут иметь разный нравственный смысл. Кроме того, действия человека могут вводить в заблуждение и необязательно намеренно.
Далее, поскольку животные тоже добывают свои жизненные средства, то под производством жизненных средств у Маркса явно понимается явно нечто особенное. Рассуждения Маркса в гл. 5 «Капитала» отделяют человеческий труд от животного тем, что у человека имеется сознательная цель, которую он осуществляет в труде. Следовательно, люди отличаются от животных сознанием - таково логическое следствие из слов самих главных марксистов.
Но это всё логика. Однако и фактически человечество началось лишь тогда, когда началось «производство идей». Материальное производство при этом не изменилось.
Действительно, производительные силы гоминидов в части предметов и средств труда принципиально не менялись в течении 2 млн. лет - это были более или менее обработанные булыжники. При этом нет никаких оснований считать обработку этих булыжников признаком человечества, так как примеры механической обработки приводятся в наблюдениях за современными животными. Появление человека современного типа с биологической точки зрения относят к 200-100 тыс. лет назад и к изменением в орудийной культуре это появление не привело. Верхнепалеолитические орудия датируются только 50 тыс. лет назад.
Поскольку за почти 150 тыс. лет существования современного биологического типа человека не произошло известных нам материальных изменений ни в орудиях, ни в предметах труда, ни в телесной организации «индивидов», то отсюда следует, что изменение произошло только в головах: появилось сознание.
Стал ли при этом человек отличать себя от животных? Из исследований современной этнографии и палеопсихологии мы знаем, что (Куценков, 2007)
Передставители архаичных сообществ до сих пор больше склонны проводить чёткое различие между собой и соседними группами, чем между собой и животными... [палеолитических] человеческих изображений примерно столько же, сколько северных оленей, горных козлов и мамонтов [менее 10%]
Можно видеть, что первая аксиома противоречит фактам. Глядя только на материальное производство, марксизм изучает древнюю «гоминиду», а не человека.
Поскольку появление человеческого общества не сопровождалось заметными материальными изменениями, постольку действительность общества не может иметь материального характера.
Рассмотрим второй момент.
Несомненно, мы имеем здесь дело с радикальным сенсуализмом, подразумевающим достоверность исключительно чувственного восприятия: действительность есть всё то и только то, что можно потрогать, увидеть, почувствовать.
Такое воззрение сегодня невозможно даже для естественных наук (изучение микромира). Однако марксизм в данном случае есть не более, чем заявка на такой сенсуализм.
Действительно, в общественной же науке мы видим всегда споры об интерпретации прошлого, причём между самими марксистами же. Имея одинаковую фактическую картину, апологеты радикально расходятся с обскурантами и совершенно не могут договориться. В отличие от естественных наук, где есть классические положения, в истории марксизма мы не находим единомыслия ни по одному принципиальному вопросу практического плана. История теории марксизма - это история идеологической борьбы с ренегатами, ревизионистами и реакционерами. Дело осложняется ещё и интерпретациями самого марксизма и даже интерпретацией цитат самого Маркса. Оказывается, что если и есть достоверность в нашем изучении производства, но она нам в общем случае неведома, так как дана в разных интерпретациях. И это неизбежно.
В отличие от настоящих наук, в которых общезначимость достигается либо математическим расчётом, либо указанием на повторяемый опыт, марксизм вместо математики оперирует только многозначными языковыми средствами и имеет дело только с фактами сознания. Таким образом, по разумению марксистов вся достоверность их теории отличается от достоверности других общественных наук только тем, что немарксист думает о красоте или истине, а марксист думает о паровой машине. Изучение действительности вовсе не гарантирует действительного изучения, и марксизм не даёт в этом плане ничего нового.
Вторая аксиома о производности нематериального
Как можно понимать зависимость общественного сознания от материального производства? Согласно одному частному письму Энгельса от 1890 г. и работе Плеханова от 1894 г., влияние материального производства следует искать в силах, побуждающих людей заниматься производством идей, суть же этих сил - материальная необходимость, как говорит Энгельс, «в конечном счёте».
В законченной теории, конечно, требуется прояснять, где конец у этого «конечного счёта». Поэтому законно задать следующий вопрос: каково материально-производственное содержание тех побудительных сил, что обусловили появление явлений, весьма далёких от материального производства, например, искусства?
Ответ мы находим опять же у Плеханова.
В развитии этих идеологий [науки, философии, искусства] экономия является основой в том смысле, что общество должно достигнуть известной степени благосостояния, для того, чтобы выделить из себя известный слой людей, посвящающих свои силы исключительно научным и прочим подобным занятиям. Далее,... самое направление умственной работы в обществе определяется его отношениями производства.
Чтобы понять, что такое «направление умственной работы», можно прочитать, что пишет Плеханов в 1908 г.:
...чтобы понять, скажем, менуэт, совершенно недостаточно знания экономики Франции XVIII столетия. Тут нам приходится иметь дело с танцем, выражающим собою психологию непроизводительного класса. Психологией этого рода объясняется огромное большинство «обычаев и приличий» так называемого порядочного общества. Стало быть, экономический «фактор» уступает здесь честь и место психологическому. Но не забывайте, что само появление непроизводительных классов в обществе есть продукт его экономического развития. Значит, экономический «фактор» вполне сохраняет своё преобладающее значение, даже и уступая честь и место другим.
Я бы выразил это так: когда кто-то говорит о добре, истине и красоте, то эти последние являются таковыми лишь для людей его общественного положения и соответствующей эпохи. У богачей своя истина, а нищих - своя.
Попробуем с этим согласиться, тем более в этом есть своя правда, и применим тот же самый принцип к самому марксизму.
Тогда получим, что сам марксизм есть продукт эпохи и соответствующего ей материального процесса. А это значит, что его притязания на истину ограничиваются его же эпохой. Какое-либо осуждение иной общественной предшествующей теории с марксистской точки зрения невозможно, ибо каждая такая теория порождена своей эпохой и истинна для этой эпохи. Сегодня материальный процесс совсем не тот, что был при Марксе и «классовая структура» общества иная. Следовательно, он не должен ни выражать какую-то современную истину, ни служить идеологией современных общественных групп.
И действительно, марксисты с этим соглашаются, ссылаясь на слова Энгельса (1886 г.) о том, что некие очередные отступники рассматривают марксизм «доктринёрски и догматически, как нечто такое, что надо выучить наизусть, и тогда уж этого достаточно на все случаи жизни. Для них это догма, а не руководство к действию».
Что же мы видим? Один из создателей марксизма, а за ним Ленин, популяризовавший эту фразу, сами признают, что марксизм - это не научная теория, а некая инструкция, методичка для принятия решений. Но, конечно, марксисты этому не следуют и морочат голову людям своими базисом и надстройкой.
Можно видеть, что в основе марксизма заложен «историцизм», который требует отрицания самого марксизма. Всё содержимое сознания привязывается к всё время изменяющимся производительным силам, а это неумолимо требует тотальных перемен (никаких догм) в самом марксизме, как части такого сознательного содержимого. Однако в реальности марксизм практически не изменился за 150 лет своего существования.
Отказаться от «историцизма» очень просто. Надо, например, признать простой факт (факт, а не метафизическую марксистскую аксиому), что логика, раз будучи сформулированная Аристотелем, в последующем принципиально не изменилась и сохранила свою результативность, какие бы базисы не менялись при этом за две тысячи с лишним лет. Надо признать, что искусство первобытных народов тридцатитысячелетней давности остаётся прекрасным и для нас, современных людей. И надо признать, что дружба, любовь, верность важны для современных людей также, как они были важны для римлян, персов, индийцев и сотен канувших в Лету народов.
А это значит, что существуют явления сознания, независимые ни от каких производительных сил, экономических факторов и материальных интересов, есть истина, красота и добро, которые не несут на себе печати времён и которые делают человека всегда человеком, а не сообразительную обезьяну в составе произодственного процесса.
Не материя, но форма, и не сущность, но явление этих идеалов переменчиво и искажается исторически. И именно осознание таких вечных идеалов придаёт марксизму ту одухотворяющую силу, тот великий пафос, которым пронизаны лучшие места в сочинениях марксистов.
Третья аксиома о бессилии сознания
Независимость производственных отношений от человеческой воли трактовалась Сталиным в 1938 г. как 1) данность этих отношений для нового поколения в виде результата работы предшественников и как 2) невозможность предвидеть итоги совершенствования производительных сил. Однако это можно сказать относительно любого общественного и необщественного явления. Возьмите и попробуйте себя в любой науке, а ещё лучше познакомиться с какой-нибудь интересной женщиной: вот вам и данность, и непредсказуемость. Ясно, что сталинское разъяснение к делу не относится. Если бы всё было так просто, Плеханову не надо было бы писать работу о роли личности в истории.
На деле же мы здесь сталкиваемся с важной мыслью марксизма о несводимой на волю отдельных «индивидов» закономерности развития материального производства.
Однако тогда возникает вопрос, что является носителем этой закономерности, если не отдельные «индивиды», или иначе что является общественным бытием, которое образуется главным образом производственными отношениями.
Поскольку сознание (или надстройка) на эту роль в марскизме не может претендовать, то остаётся два варианта. Общественное бытие есть либо 1) бытие физико-биологическое, либо 2) особое, несводимое на на физическую и психическую жизнь «индивидов». Первый вариант в марксизме принято ругать словом «редукционизм». Второй вариант говорит о том, что «действительной предпосылкой» марксизма является не «существование живых человеческих индивидов», как это утверждает Маркс, а существование некоторой субстанции, которая проявляется в производственных отношениях. Такая предпосылка является ничем иным как формой объективного идеализма. Лично у меня такая предпосылка не вызывает возражений.
Разумеется, марксисты не считают общественную субстанцию идеальной, а высказываются насчёт «общественной формы движения материи». С материей у материализма, однако, не очень хорошо. Из прошлого моего анализа диалектического материализма следует, что материя определяется самими марксистами как «непознаваемый источник чувственного восприятия, но при этом чувственно несуществующая реальность». Это поразительное определение (ещё раз отмечу, выраженное фразами Энгельса и Ленина) заслуживает к себе особого внимания, так как имеется другая фраза из «Мистического богословия» Дионисия Ареопагита: «вследствие Своей запредельности Бог как Причина чувственновоспринимаемого бытия не является чем-либо чувственновоспринимаемым».
(Клянусь, я ничего не подгонял в том анализе, а получил сначала определение материи и лишь потом совершенно случайно наткнулся на заголовок главы у Ареопагита, и был очень удивлён).
Всё это говорит опять о том, что в марксизме мы имеем дело с догматической метафизикой, которую он сам за собой никогда не признает.
Вернёмся, однако, к оценке важности воли людей. Нельзя утверждать, что в марксизме радикально отрицается влияние сознания и, в частности, воли людей на историю. Вот, что пишет Энгельс.
Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу... Мы делаем нашу историю сами, но... мы делаем ее при весьма определенных предпосылках и условиях. Среди них экономические являются в конечном счете решающими. Но и политические и т.п. условия, даже традиции, живущие в головах людей, играют известную роль, хотя и не решающую.
И в другом месте он же пишет.
Существует взаимодействие всех этих моментов [надстройки], в котором экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что ее не существует).
Итак, (имея также в виду анализ второй аксиомы) получаем, что материальное производство, выражаемое в интересах людей, играет решающее значение и имеет необходимый характер, в то же время содержание сознания имеет характер случайный (в том числе) и лишь направляется производственными отношениями. Или иначе всё то, что не определяется способом производства, имеет случайный и не решающий характер. Получается, что история - это сугубо материальный и закономерный процесс. Случайности, вносимые работой сознания, не имеют решающего значения.
Это самый настоящий фатализм. Хотя Плеханов открещивается от него, но пишет при этом, что «Единичные причины не могут произвести коренных изменений в действии общих и особенных причин, которыми к тому же обусловливаются направление и пределы влияния единичных причин», понимая под единичными причинами «случайные явления и личные особенности знаменитых людей», а под общими - «развитие производительных сил».
Согласимся с этими формулировками. Тогда станет очевидно, что сами марксисты не верят во всё это. Действительно, почему они столь рьяно нападают на всяких эксплуататоров, угнетателей, а также их учёных прихлебателей. Ведь поведение этих нехороших людей обусловлено. Может быть, среди них и есть какие-либо особенные изуверы, но в среднем они сами не делают ничего, они рабы производственных отношений.
Также совершенно непонятно, зачем марксисты столь активны, столь склонны ко всяким решительным действиям за политические и экономические перемены. Вся их борьба приведёт только к ускорению того, что и так произойдёт рано или поздно. Вот, что Плеханов пишет в 1898 г.
Никакой великий человек не может навязать обществу такие отношения, которые уже не соответствуют состоянию этих сил или ещё не соответствуют ему. В этом смысле он, действительно, не может делать историю... Но если я знаю, в какую сторону изменяются общественные отношения, благодаря данным переменам в общественно-экономическом процессе производства, то я знаю также, в каком направлении изменится и социальная психика; следовательно, я имею возможность влиять на неё. Влиять на социальную психику - значит влиять на исторические события. Стало быть, в известном смысле я всё-таки могу делать историю, и мне нет надобности ждать, пока она «сделается».
Вот, собственно и всё возможное руководство к действию для марксистов: влиять на социальную психику, чтобы ускорить события. Возникает простой вопрос, а зачем их ускорять? Как много затрачено сил, как много убито людей и всё ради того, чтобы получить то, что произойдёт и так. Вот какова, оказывается, истинная цена нашей Революции, которая продолжалась с 1902 г. и закончилась в 1939 г. Эта цена - ускорение неизбежного.
А может быть, такое ускоряющее насилие это вовсе не «повивальная бабка истории», а кесарево сечение для недоношенного плода? Ведь никаких объективных критериев зрелости или незрелости производительных сил в марксизме не было и нет: одни лозунги и ленинское «вчера было рано, а завтра будет поздно».
Выводы
В аксиоматических основах теории марксизма существуют тяжкие проблемы: от противоречий с фактами до публичного отказа от аксиоматики, хотя бы и выполненного на словах. Однако это не отвращает от него сторонников и вот, почему.
Марксизм привлекает к себе людей деятельных, нацеленных на борьбу с несправедливостью, которым поэтому не нужны отвлечённые и бесплодные сомнения всяких неуверенных в себе яйцеголовых нытиков, живущих на подачки правящего класса. Марксизм даёт этим людям культ производства, а для культа противоречия не важны.
Другая причина привлекательности общественной теории марксизма - это простота его основ. Что такое базис и надстройка, легко объяснить даже школьнику. Но именно такая простота и рождает доктринёров. Марксизм, так любящий искать диалектические противоречия, не желает видеть противоречия в себе самом и становится догмой вполне религиозного вида.
Противоречия развивают науку. Но марксизм - не наука, это практическая религия. А настоящая религия всегда найдёт своих поклонников.