С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ЛЕУШИНО
Автор протоиерей Геннадий Беловолов
.
К 20-летию моей первой Литургии на Леушинском подворье
Последнее время я больше пишу о Сомино или о Кронштадте, о Леушино стал меньше писать. Но сегодня я хочу написать именно о Леушино, ведь есть хороший повод вспомнить леушинское прошлое. Ровно 20 лет назад 9 октября 1999 года на праздник св.Иоанна Богослова я послужил на Леушинском подворье свою первую литургию.
С этого дня началось мое служение на Леушинском подворье.
С чего для меня началось Леушино? Как ни удивительно, но именно с Сомино. Говоря об этом, я вспоминаю престольный праздник Петра и Павла в 1999 году. Как всегда, после большого праздника, большой службы, крестного хода по всему селу, множества людей, тебя переполняет радость и благодать, но при этом чувствуешь себя выжатым, как лимон.
На другой день наступает попразднество покоя, когда ты можешь остаться наедине с собой, вспомнить прошедший праздник и поблагодарить Бога за Его милость и дарованный в конце покой.
В тот праздник у меня был именно такой тихий и светлый денек. На приходе никого не осталось, праздник закончился, и я напевал гимн всех “утомленных солнцем”: “Слава Богу, снова я один...”
Дело было к вечеру. Я закрыл двери храма на все замки и стоял на крылечке церковного дома наслаждаясь покоем наступающего вечера. В этот момент на полянку перед храмом подъехала легковая машина. Наш храм хорошо виден с федеральной трассы и к нему частенько заворачивают путешественники: полюбоваться, пофоткаться, размяться и отправиться дальше. Некоторые просят открыть храм...
Из машины вышли четыре молодых человека: три мужчины и одна девушка. Первым был худощавый мужчина с хвостиком волос. Я хотел было удалиться в дом, чтобы сохранить свой уединенный покой - сил на общение, казалось, уже не было. Но меня что-то остановило. До сих пор не могу понять, что же это было? Какая сила затормозила меня? Ведь если бы я зашел в дом и оставил бы без внимания этих людей, жизнь моя потекла бы совсем по другому руслу. Не знаю, мне показалось, что они не случайно заехали сюда...
Я направился к ним и обратился с улыбкой: «Кого Бог послал? Откуда едем?» Оказалось, из Петербурга. Дальше в тот момент я не стал расспрашивать, а зачем-то предложил: «Может быть, вы желаете храм посмотреть?» Они не отказалась.
Я снова открыл все замки и стал увлеченно рассказывать незнакомцам о своем любимом храме. Я так увлекся, что не заметил, как прошел почти целый час. Водитель с хвостиком на голове остановил меня: «Батюшка, нам еще надо ехать далеко... Простите». «Это вы меня простите, что задержал”. И тут только, уже прощаясь, я спросил: “А куда путь держите?» Они ответили разом: “В Леушинский монастырь”. Здесь для меня наступила немая сцена.
Занимаясь к тому времени уже почти пять лет возвращением и возрождением Мемориальной Квартиры св.Иоанна Кронштадтского, я уже не раз встречал в литературе по Всероссийскому пастырю упоминания о некоем Леушинском монастыре Череповецкого уезда, а это неподалеку от Сомино. У череповецкого историка-краеведа Михаила Хрусталева, который не раз заезжал ко мне в гости в Сомино, я незадолго перед этим расспрашивал о местонахождении и состоянии монастыря. Именно из его уст я узнал, что Леушинского монастыря в настоящее время нет на земле - он затоплен. Тогда-то и появилась мечта: побывать на берегу Рыбинского водохранилища, чтобы увидеть его остатки. Мне почему-то представлялось, что он стоит целехонький под водой, как Китеж-град.
И тут вдруг мне являются люди, которые едут в этот самый затопленный монастырь. Я их в тот момент воспринял почти как ангелов: вот, мечты сбываются. Буквально, в мгновение ока я понял, что должен ехать с ними. “У вас в машине свободное место есть?”, - спросил я неуверенно, хотя было очевидно, что оно есть. Я пригласил гостей остаться на ночлег в странноприимном доме, а завтра с утра пораньше поехать на Рыбинское водохранилище. А в этот вечер я предложил им в качестве культурной программы в компенсацию за задержку показать уникальную достопримечательность - монумент императору Петру Первому близ поселка Ефимовский. Они приняли мой план. Мы тут же направились к монументу.
Здесь я понял, что пора уже наконец-то и познакомиться. Моими гостями были Лариса Астанкова, Вячеслав Миронов, Юрий Петров и Александр
Шалавин (водитель с хвостиком, впоследствии - Русанов). Они были увлеченными членами Иоанно-Богословской общины, созданной на базе молодежного клуба “ОКО” на улице Некрасова близ Леушинского подворья. Они собрали приходскую общину, которая на тот момент не была еще юридически зарегистрирована, но начальство областного психдиспансера позволило им периодически молиться в помещении храма.
На другой день вместе мы поехали искать неведомый затопленный Леушинский монастырь...
Я предложил им заехать в Череповецкий музей и познакомил их с Михаилом Хрусталевым. И здесь нас ждало чудо. Михаил сообщил, что нам очень повезло: в этом году впервые за 20-ть лет остатки монастыря вышли из-под воды. В Мяксе нам удалось договориться с местным жителем и мы сплавали на моторке к затопленной обители. Это оказался остров из кирпичей, рухнувшего собора и монастырских построек. Я совершил литию по Леушинским сестрам и матушке Таисии, а потом молебен. Тогда я еще не знал, что эта поездка и служба на Леушинском острове будут называться Первым Леушинским стоянием.
Это посещение меня глубоко тронуло, если не сказать потрясло. Захотелось сделать что-то, чтобы Леушинский монастырь не был забыт.
Я вернулся в Сомино - нужно было служить, а мои спутники остались на ночлег и на другой день установили на берегу водохранилища поклонный крест, а потом проехали еще в Ферапонтово.
Прошло почти три месяца. Я часто вспоминал наше путешествие в леушинский град-Китеж. В конце сентября мне позвонил Александр и спросил, не мог бы я послужить на Леушинском подворье на престольный праздник св.Иоанна Богослова 9 октября. Я воспринял его приглашение как продолжение путешествия в затопленный монастырь. Благословился у благочинного Центрального района Санкт-Петербурга протоиерея Владимира Сорокина и 9 октября совершил Божественную литургию на соминском антиминсе.
Тогда храм был перегорожен межэтажным перекрытием и служба шла на искусственном полу, во временном алтаре, устроенном на месте сцены актового зала. Иконостас состоял из полиграфических икон на дсп. Но тем не менее, я почувствовал такую сильную благодать, что меня на евхаристическом каноне буквально прошибли слезы.
За чаем мы вспоминали нашу поездку. Мы почувствовали, что нас объединяет любовь к Леушино. Молодые увлеченные люди произвели на меня самое приятное впечатление. В тот день стало известно, что буквально накануне приход получил юридическую регистрацию (от 30 сент. 1999 г). Если мне не изменяет память, именно в тот день возникла идея, чтобы я возглавил этот приход.
Это и произойдет месяцем позже. Указ митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира о моем назначении настоятелем был подписан 11 ноября 1999 г.
Признаюсь, для меня это был прыжок в неизвестность. Храм на тот момент не был передан Церкви, в нем располагался областной психдиспансер. Община получила регистрацию по совершенно другому адресу. Я оказывался настоятелем на птичьих правах: администрация психдиспансера могла в любой момент выставить всех нас на улицу. Не было даже временного договора об использовании помещений - все на уровне устных соглашений. Поэтому понятно, что никто из священников никто не хотел идти служить в психдиспасер, да еще на таких условиях.
Но для меня это было прежде всего - Леушинское подворье! Я согласился только ради отца Иоанна и матушки Таисии. Я не искал в Петербурге ничего, кроме желания послужить затопленному монастырю. Если бы я не побывал прежде в затопленном монастыре, думаю, я бы не согласился принять это назначение. Так получилось, что я вначале побывал в монастыре, а уже потом на его подворье в Петербурге. Для меня затопленный монастырь навсегда остался первой точкой отсчета и можно сказать, точкой духовной опоры.
Я не знал, как я смогу совмещать службу на самом дальнем приходе епархии со службой в центре Питера, не знал как буду мотаться из одного конца епархии в другой.
Но я согласился и об этом ни разу не пожалел...
Сегодня исполнилось двадцать лет со дня моей первой литургии на Леушинском подворье. Потом в течение почти 18 лет (с 1999 до 17 января 2017 года) я служил здесь много-много литургий. Можно даже посчитать: в течение года по расписанию выходило более ста литургий, таким образом, получается, что за все эти годы я отслужил в этом храме Иоанна Богослова около 2000 Божественных служб. Выходило много, потому что служил один, служить всегда любил, и Господь давал силы. Были периоды, когда я служил сплошные сорокоусты (40 литургий подряд), стоусты (100 литургий подряд) и даже дерзал на ежедневное служение литургии в течение полугода. Трудно себе даже представить всю бывшую на Леушинском подворье благодать.
Невозможно вспомнить каждую службу, но ту, первую, я никогда не забуду... Хочется сказать: как первую любовь...
.
К 20-летию моей первой Литургии на Леушинском подворье
Последнее время я больше пишу о Сомино или о Кронштадте, о Леушино стал меньше писать. Но сегодня я хочу написать именно о Леушино, ведь есть хороший повод вспомнить леушинское прошлое. Ровно 20 лет назад 9 октября 1999 года на праздник св.Иоанна Богослова я послужил на Леушинском подворье свою первую литургию.
С этого дня началось мое служение на Леушинском подворье.
С чего для меня началось Леушино? Как ни удивительно, но именно с Сомино. Говоря об этом, я вспоминаю престольный праздник Петра и Павла в 1999 году. Как всегда, после большого праздника, большой службы, крестного хода по всему селу, множества людей, тебя переполняет радость и благодать, но при этом чувствуешь себя выжатым, как лимон.
На другой день наступает попразднество покоя, когда ты можешь остаться наедине с собой, вспомнить прошедший праздник и поблагодарить Бога за Его милость и дарованный в конце покой.
В тот праздник у меня был именно такой тихий и светлый денек. На приходе никого не осталось, праздник закончился, и я напевал гимн всех “утомленных солнцем”: “Слава Богу, снова я один...”
Дело было к вечеру. Я закрыл двери храма на все замки и стоял на крылечке церковного дома наслаждаясь покоем наступающего вечера. В этот момент на полянку перед храмом подъехала легковая машина. Наш храм хорошо виден с федеральной трассы и к нему частенько заворачивают путешественники: полюбоваться, пофоткаться, размяться и отправиться дальше. Некоторые просят открыть храм...
Из машины вышли четыре молодых человека: три мужчины и одна девушка. Первым был худощавый мужчина с хвостиком волос. Я хотел было удалиться в дом, чтобы сохранить свой уединенный покой - сил на общение, казалось, уже не было. Но меня что-то остановило. До сих пор не могу понять, что же это было? Какая сила затормозила меня? Ведь если бы я зашел в дом и оставил бы без внимания этих людей, жизнь моя потекла бы совсем по другому руслу. Не знаю, мне показалось, что они не случайно заехали сюда...
Я направился к ним и обратился с улыбкой: «Кого Бог послал? Откуда едем?» Оказалось, из Петербурга. Дальше в тот момент я не стал расспрашивать, а зачем-то предложил: «Может быть, вы желаете храм посмотреть?» Они не отказалась.
Я снова открыл все замки и стал увлеченно рассказывать незнакомцам о своем любимом храме. Я так увлекся, что не заметил, как прошел почти целый час. Водитель с хвостиком на голове остановил меня: «Батюшка, нам еще надо ехать далеко... Простите». «Это вы меня простите, что задержал”. И тут только, уже прощаясь, я спросил: “А куда путь держите?» Они ответили разом: “В Леушинский монастырь”. Здесь для меня наступила немая сцена.
Занимаясь к тому времени уже почти пять лет возвращением и возрождением Мемориальной Квартиры св.Иоанна Кронштадтского, я уже не раз встречал в литературе по Всероссийскому пастырю упоминания о некоем Леушинском монастыре Череповецкого уезда, а это неподалеку от Сомино. У череповецкого историка-краеведа Михаила Хрусталева, который не раз заезжал ко мне в гости в Сомино, я незадолго перед этим расспрашивал о местонахождении и состоянии монастыря. Именно из его уст я узнал, что Леушинского монастыря в настоящее время нет на земле - он затоплен. Тогда-то и появилась мечта: побывать на берегу Рыбинского водохранилища, чтобы увидеть его остатки. Мне почему-то представлялось, что он стоит целехонький под водой, как Китеж-град.
И тут вдруг мне являются люди, которые едут в этот самый затопленный монастырь. Я их в тот момент воспринял почти как ангелов: вот, мечты сбываются. Буквально, в мгновение ока я понял, что должен ехать с ними. “У вас в машине свободное место есть?”, - спросил я неуверенно, хотя было очевидно, что оно есть. Я пригласил гостей остаться на ночлег в странноприимном доме, а завтра с утра пораньше поехать на Рыбинское водохранилище. А в этот вечер я предложил им в качестве культурной программы в компенсацию за задержку показать уникальную достопримечательность - монумент императору Петру Первому близ поселка Ефимовский. Они приняли мой план. Мы тут же направились к монументу.
Здесь я понял, что пора уже наконец-то и познакомиться. Моими гостями были Лариса Астанкова, Вячеслав Миронов, Юрий Петров и Александр
Шалавин (водитель с хвостиком, впоследствии - Русанов). Они были увлеченными членами Иоанно-Богословской общины, созданной на базе молодежного клуба “ОКО” на улице Некрасова близ Леушинского подворья. Они собрали приходскую общину, которая на тот момент не была еще юридически зарегистрирована, но начальство областного психдиспансера позволило им периодически молиться в помещении храма.
На другой день вместе мы поехали искать неведомый затопленный Леушинский монастырь...
Я предложил им заехать в Череповецкий музей и познакомил их с Михаилом Хрусталевым. И здесь нас ждало чудо. Михаил сообщил, что нам очень повезло: в этом году впервые за 20-ть лет остатки монастыря вышли из-под воды. В Мяксе нам удалось договориться с местным жителем и мы сплавали на моторке к затопленной обители. Это оказался остров из кирпичей, рухнувшего собора и монастырских построек. Я совершил литию по Леушинским сестрам и матушке Таисии, а потом молебен. Тогда я еще не знал, что эта поездка и служба на Леушинском острове будут называться Первым Леушинским стоянием.
Это посещение меня глубоко тронуло, если не сказать потрясло. Захотелось сделать что-то, чтобы Леушинский монастырь не был забыт.
Я вернулся в Сомино - нужно было служить, а мои спутники остались на ночлег и на другой день установили на берегу водохранилища поклонный крест, а потом проехали еще в Ферапонтово.
Прошло почти три месяца. Я часто вспоминал наше путешествие в леушинский град-Китеж. В конце сентября мне позвонил Александр и спросил, не мог бы я послужить на Леушинском подворье на престольный праздник св.Иоанна Богослова 9 октября. Я воспринял его приглашение как продолжение путешествия в затопленный монастырь. Благословился у благочинного Центрального района Санкт-Петербурга протоиерея Владимира Сорокина и 9 октября совершил Божественную литургию на соминском антиминсе.
Тогда храм был перегорожен межэтажным перекрытием и служба шла на искусственном полу, во временном алтаре, устроенном на месте сцены актового зала. Иконостас состоял из полиграфических икон на дсп. Но тем не менее, я почувствовал такую сильную благодать, что меня на евхаристическом каноне буквально прошибли слезы.
За чаем мы вспоминали нашу поездку. Мы почувствовали, что нас объединяет любовь к Леушино. Молодые увлеченные люди произвели на меня самое приятное впечатление. В тот день стало известно, что буквально накануне приход получил юридическую регистрацию (от 30 сент. 1999 г). Если мне не изменяет память, именно в тот день возникла идея, чтобы я возглавил этот приход.
Это и произойдет месяцем позже. Указ митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира о моем назначении настоятелем был подписан 11 ноября 1999 г.
Признаюсь, для меня это был прыжок в неизвестность. Храм на тот момент не был передан Церкви, в нем располагался областной психдиспансер. Община получила регистрацию по совершенно другому адресу. Я оказывался настоятелем на птичьих правах: администрация психдиспансера могла в любой момент выставить всех нас на улицу. Не было даже временного договора об использовании помещений - все на уровне устных соглашений. Поэтому понятно, что никто из священников никто не хотел идти служить в психдиспасер, да еще на таких условиях.
Но для меня это было прежде всего - Леушинское подворье! Я согласился только ради отца Иоанна и матушки Таисии. Я не искал в Петербурге ничего, кроме желания послужить затопленному монастырю. Если бы я не побывал прежде в затопленном монастыре, думаю, я бы не согласился принять это назначение. Так получилось, что я вначале побывал в монастыре, а уже потом на его подворье в Петербурге. Для меня затопленный монастырь навсегда остался первой точкой отсчета и можно сказать, точкой духовной опоры.
Я не знал, как я смогу совмещать службу на самом дальнем приходе епархии со службой в центре Питера, не знал как буду мотаться из одного конца епархии в другой.
Но я согласился и об этом ни разу не пожалел...
Сегодня исполнилось двадцать лет со дня моей первой литургии на Леушинском подворье. Потом в течение почти 18 лет (с 1999 до 17 января 2017 года) я служил здесь много-много литургий. Можно даже посчитать: в течение года по расписанию выходило более ста литургий, таким образом, получается, что за все эти годы я отслужил в этом храме Иоанна Богослова около 2000 Божественных служб. Выходило много, потому что служил один, служить всегда любил, и Господь давал силы. Были периоды, когда я служил сплошные сорокоусты (40 литургий подряд), стоусты (100 литургий подряд) и даже дерзал на ежедневное служение литургии в течение полугода. Трудно себе даже представить всю бывшую на Леушинском подворье благодать.
Невозможно вспомнить каждую службу, но ту, первую, я никогда не забуду... Хочется сказать: как первую любовь...