Память последней леушанки. Монахиня Варвара Мититская
Оригинал взят у otets_gennadiy в Память последней леушанки. Монахиня Варвара Мититская
Сегодня 25 августа - день памяти монахини Варвары (в миру - Нины Ильиничны Мититской), которую принято называть "последней леушанкой".
Еще девочкой в 1930-е годы она познакомилась с леушинскими монахинями, которые после изгнания с Леушинского подворья поселились во Всеволожске, где их приняла у себя в доме благочестивая семья Мититских. Знакомство с кроткими инокинями для отроковицы Нины стало духовным открытием о том, что есть иная духовная жизнь. Она прониклась духовной красотой монашеской жизни и в ее душе навсегда заронилась жажда этой жизни. Леушинские сестры предсказали ей, что она рано или поздно обязательно примет монашеский постриг. Кто тогда мог подумать, что это совершится, когда вновь откроется храм Леушинского подворья, а ей самой будет уже 80 лет.
Об этом рассказала в своей книге, посвященной последним леушанкам, игумения Кирилла (Червова), настоятельница мяксинского Новолеушинского монастыря. Эту книгу в 2009 году издавало наше издательство "Леушинское подворье". Но ее давно уже нет в свечной лавке, поэтому предлагаю Вашему вниманию отрывок посвященный матушке Варваре.
"Вспоминаю нашу первую встречу с монахиней Варварой (Мититской), в ту пору еще - Ниной Ильиничной, в 2001 году. По дороге во Всеволожск почему-то не сомневалась, что сразу узнаю ее в храме. Образ одной из последних леушанок постепенно составлялся мной по рассказам кирилловских стариц и настоятеля храма Леушинского подворья в Санкт-Петербурге протоиерея Геннадия Беловолова. Я все больше проникалась к ней доверием и уважением. Очень хотелось лично познакомиться и о многом расспросить Нину Ильиничну, в моем представлении она была человеком необыкновенным.
…К началу Литургии я опоздала, не рассчитала время на переезд. Путь к храму Спаса Нерукотворного, что на Румболовой горе, оказался не близким. К моему удивлению, помогали в храме исключительно старушки, одетые в одинаковые черные халатики и платки. Под стать им был и священник - тоже немолодой. Вглядываюсь в морщинистые лица старушек, но Нину Ильиничну среди них не вижу. В моем представлении она - другая.
Когда закончилась служба, я подошла к свечному ящику. Так вот же она - «последняя леушанка» (так называет ее отец Геннадий). В глазах - сама доброта, любовь Христова. Я подошла, поздоровалась, после чего мы обнялись, как самые родные люди, словно знали друг друга много лет. Тогда, помню, не хотелось верить, что ей почти восемьдесят лет.
По благословению своего духовника, старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина) матушка Нина трудится в этой церкви около 15 лет, с первых дней ее восстановления. Подвизается во славу Божию, отказавшись от зарплаты. Храм стоит на Дороге жизни, где погибли тысячи сверстников Нины Ильиничны. Памятна и для нее эта кровавая «Дорога».
В начале 1942 года она, тогда молоденькая медсестра, перевезла машину с ранеными через Ладогу на Большую землю, заменив тяжелораненого водителя, хотя никогда прежде не садилась за руль. С Божией помощью переправила. Как давно это было! Кого знала в то страшное время, помнит поименно, за всех молится. На фронт ее призвали как военнообязанную. Перед войной Нина закончила медицинское училище и была зачислена в Педиатрический институт. Но вместо учебы - фронт. На Волховский фронт по предписанию она поехала вместе с двенадцатилетней сестрой Валей, которая ни за что на свете не захотела расставаться со старшей сестрой.
- Да и оставить ее было не с кем, - рассказала Нина Ильинична, - наша немаленькая семья к тому времени распалась. В 1929 г. умер отец, после него один за другим два маленьких братика. Перед войной, как врага народа, забрали ночью маму и отправили в Сибирь. Она верующая была, помощником старосты и певчей на клиросе в Колтушском храме значилась и монахиням помогала….
Сестричка Валечка была не по возрасту рассудительная, и Нине удалось пристроить ее при штабе Армии. Сама же Нина вскоре была тяжело ранена. Однажды, вытаскивая со льда раненого, попала под обстрел. Снарядом раздробило правую ногу. Раненого она тогда дотащила, а свою ногу спасти не пришлось - ампутировали выше колена. И ее, храброго воина, вместе с другими ранеными отправили эшелоном в Сибирь, в госпиталь. Была первая военная зима, морозы стояли лютые, под сорок и выше….
В Новосибирском госпитале, где пришлось немало полежать, ей сделали протез. Тогда двадцатилетняя Нина училась заново ходить.
Но пути Господни неисповедимы. Там же, в Сибири, она встретила свою маму Анну Тимофеевну, которую выпустили из заключения за недостаточностью улик. Случилось это в Томске. Мать очень горевала и плакала, увидев дочь без ноги. Но главное - они обе были живы, понимали, Господь спас им жизнь, и благодарили Его за это. Рядом с мамой было тепло и надежно, как в детстве. Вместе стали работать в Томском госпитале. А когда госпиталь перевели в Кострому, переехали туда. В 1945-м возвращались вместе домой. Через Рыбинск, Череповец. Не знали тогда, что леушинские матушки совсем близко, в Романово.
- Мы с мамой разыскали нашу Валечку, - продолжает рассказ Нина Ильинична, - и втроем вернулись во Всеволожск. Наш дом в Кальтино был занят, там размещалось подсобное хозяйство Куйбышевского треста столовых. Нашлись добрые люди - приютили. Стали молиться и хлопотать, чтобы освободили дом, Нина Ильинична, как фронтовичка, добилась этого.
Она тогда устроилась на работу в больницу и решила строить себе отдельный дом, чтобы принимать там верующих людей. Не было ни средств, ни сил, ни помощников, одно желание. Время было трудное, послевоенное.
Дом она с Божией помощью и чудом Божиим - иначе и не скажешь, тогда построила, хотя достался он ей тяжело. Самой пришлось много мужской работы переделать. Правда, муж - Николай Алексеевич помогал. Он был старше Нины Ильиничны на 20 лет, приходился приемным сыном леушинского благодетеля Дмитрия Флоровича Огнева*, по некоторым данным бывшего старостой подворского храма в Санкт-Петербурге после 1917 г.
*(Д.Ф.Огнев - действительный статский советник, член Правления объединенных приходов Петрограда, сенатор Временного правительства в Москве с 1917 года, начальник Законодательного отдела 4-й Госдумы, профессор Военно-Юридической академии. Арестован в мае 1922 года по делу «о сопротивлении изъятия церковных ценностей». Высшая мера наказания заменена сроком на пять лет с конфискацией имущества. Через год освобожден. Дальнейшая судьба неизвестна).
Николай Алексеевич тоже был одиноким. Матушки их и сосватали в 1960 г. и благословили быть вместе, помогать друг другу. Жили они по примеру отца Иоанна Кронштадтского и его матушки - как брат и сестра. Скончался Николай Алексеевич Мититский 9 мая 1983 г., в Пасхальную ночь.
ч- Когда мы с Божьей помощью строили дом, - рассказывала Нина Ильинична, - я слезно просила о помощи своего любимого святого - Николая Чудотворца. И он помогал: посылал добрых бескорыстных людей, которые давали пиломатериалы, делали непосильную для нас с мужем работу. Но трудностей было все равно много. На строительство дома требовались немалые деньги, поэтому приходилось во всем экономить.
Как-то за чаем у нее дома Нина Ильинична вспоминала, как приходилось по ночам бревна катать, доски пилить. Слушала я ее тогда и удивлялась: и это все с одной-то ноженькой? Да и хрупкая она была всю жизнь… И сама же находила ответ: невозможно у людей, возможно у Бога, который не оставлял свою верную рабу.
Тогда же она дала Богу обет: если построит дом, то в дальнейшем никому не будет отказывать в помощи. Свой обет она держала твердо, до конца жизни помогая людям, чем только могла. Была на редкость безотказной на добрые дела.
Помню, когда мне впервые рассказали о Нине Ильиничне кирилловские старицы и дали ее адрес, я обрадовалась. Захотелось поскорее познакомиться, расспросить ее о леушинских монахинях. И отца Геннадия хотелось порадовать. Он уже давно собирал по крупицам воспоминания о Леушинском монастыре, его насельницах и любую весточку об этом принимал с радостью и благодарностью.
Приехав в Санкт-Петербург, я поспешила на Леушинское подворье. Рассказала батюшке о разговоре с кирилловскими племянницами монахини Варвары, о Нине Ильиничне Мититской. Подаю ее адрес. Вижу, что отец Геннадий как-то непривычно спокоен.
- А мы давно знакомы с Ниной Ильиничной, - говорит батюшка, - еще до моего священства. Я у нее в доме три года был прописан. И рассказал мне свою историю.
О Леушино речь тогда, понятно, не шла. У него тогда были совсем другие планы на жизнь. Приехал в Питер из другого города и возникли сложности с пропиской. Кто-то из знакомых его жены знал Нину Ильиничну, посоветовал поехать к ней и просить прописать. Она, дескать, добрая, никому не отказывает. Других вариантов не было, поехали с женой во Всеволожск. Сомневались, конечно, вряд ли старушка пропишет незнакомого человека, которого впервые видит. Разве только чудо какое случится? Нашли домик по указанному адресу. Нина Ильинична радушно приняла их, как принимала всех приходящих к ней в дом. Напоила чаем с дороги, отогрела добрым словом. Слово за слово, и они уже как родные люди, много лет знакомые. Рассказали ей о своей нужде.
Нина Ильинична, не раздумывая, сразу же согласилась прописать Геннадия, будущего Леушинского священника. Впрочем, о его священстве знал лишь один Господь, заведомо соединив их жизни на предстоящем духовном пути к возрождению Леушино. Чудеса, да и только.
- Я тогда послушание у Нины Ильиничны проходил, - улыбается батюшка, вспоминая былое, - снег чистил, электричество чинил. Я любил к ней ездить, она мне за чашкой чая много интересного рассказывала, уезжал от нее всегда в большой радости.
Вижу в этом Божий промысел. А может, Нина Ильинична вымолила его на Леушино, когда он стал священником в 1992 году и был направлен на самый дальний приход епархии в Сомино? Теперь уже ее не спросишь…
Так или иначе, но это один из многочисленных примеров ее помощи ближнему. У Нины Ильиничны было даже не стремление, а какая-то естественная для нее потребность (как Божий дар) жить по основным Евангельским заповедям: «Возлюби Бога и ближнего, как самого себя».
...
Вспоминаю ее монашеский постриг в Псковском Снетогорском женском монастыре. Она ждала этого всю свою долгую и многотрудную жизнь, которую можно назвать Христовым крестоношением. Леушинские матушки не раз говорили ей, еще юной отроковице, своей послушнице: «Ты наша, Ниночка, будешь когда-нибудь монахиней…»
Как-то матушки оставили Нину одну в келье, а сами ушли по делам. Вернулись и ахнули. Их послушница сладко спит на диване в монашеском облачении монахини Варвары, которая была невысокая. Поскольку матушки не раз говорили Ниночке, что она будет монахиней, та решила примерить на себя облачение мать Варвары - подрясник, апостольник, ряску… В ожидании матушек она притомилась и заснула. Проснулась смущенная, стала просить прощения. Она тогда страшно перепугалась, что матушки будут сердиться. Но матушки только улыбнулись, глядя на самовольную постриженицу. Строгая мать Неофита сказала: «Раз ты надела монашеское облачение, обязательно будешь монахиней…» С тех пор прошло 70 лет.
Именно с матерью Варварой особенно сдружилась Нина, она доверяла ей свои сердечные тайны, советовалась по житейским и духовным вопросам. Она называла мать Варвару своей духовной матерью.
- Добрая была матушка Варвара, - говорила о ней Нина Ильинична, - она благословила мне свой постригальный крест. Сказала, что пригодится.
В Снетогорский монастырь я приехала за неделю до постригов, совершенно не ведая об этом. Ехала на исповедь к своему духовнику - архимандриту Гермогену, а заодно выполнить поручение отца Геннадия. Будучи проездом в Санкт-Петербурге, я, как всегда, зашла на любимое Леушинское подворье и встретила там батюшку. Он рассказал о своей недавней поездке во Всеволожск к Нине Ильиничне. Поделился переживаниями относительно того, как исполнить наказ леушинских матушек - постричь в монашество Нину Ильиничну. Она стала заметно сдавать, все чаще болеть, ей пошел девятый десяток, который давал о себе знать. Батюшка всегда говорил, что Нина Ильинична будет первой постриженницей возрождающегося Леушинского подворья. Но подворье открыто пока, как приход, а в приходских храмах монашеские постриги не совершаются. Важно не упустить время.
Мы решили обратиться к моему духовнику.
Отец Геннадий возрадовался, узнав, что много лет назад восприемником на монашеском постриге у отца Гермогена в Пюхтице был архимандрит Иоанн (Крестьянкин), духовник Нины Ильиничны, которую он, в свою очередь, благословил на монашеский постриг.
Отец Гермоген, выслушав меня, помолился и отправил к матушке игуменье Людмиле, настоятельнице Снетогорского монастыря.
- Расскажи и матушке о Нине Ильиничне, она таких Божьих старушек любит, скажи, что я не против пострига, благословляю. Как она решит, так и будет - наставил меня батюшка, - завтра матушка едет к владыке Евсевию подписывать бумаги на монастырский постриг. Семь кандидатов уже есть, Нина Ильинична - восьмая. Бог благословит!
Матушка Людмила после моего рассказа сразу же расположилась к Нине Ильиничне, занесла ее имя в постригальные списки и успокоила меня, пригласив зайти завтра.
А назавтра, 14 апреля, была скорбная дата в истории Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря - день начала его затопления в 1941 году. В этот день митрополит Евсевий благословил Нину Ильиничну Мититскую на монашеский постриг в Снетогорском женском монастыре. Постриг был намечен на вечер в Вербное воскресенье - 21 апреля 2003 г.
Звоню отцу Геннадию. Делюсь радостью. Батюшка тоже обрадовался и, кажется, немного растерялся. Просит меня срочно приехать, надо подготовить Нину Ильиничну к постригу. Беру у отца Гермогена благословение и спешу во Всеволожск.
На постриг мы едем, а точнее, мчимся, на двух машинах с Леушинского подворья. После праздничной службы на Вход Господень в Иерусалим у отца Геннадия неотложные дела, к тому же не можем дозвониться в Снетогорский монастырь и уточнить время пострига.
Наконец - едем. Нина Ильинична, с которой мы в одной машине, внешне спокойна, но чувствуется, что волнуется! «Неужели это правда? Все как во сне, - тихонько шепчет она мне, - без конца прошу моих леушинских матушек помолиться обо мне, грешной. Волнуюсь я …»
В Снетогорский монастырь мы приехали в самый раз. В храме святителя Николая заканчивался иноческий постриг,
- Через полчаса будет монашеский, - поясняет знакомая сестра.
Берем благословение у настоятельницы матушки Людмилы и у отца Гермогена. Батюшка благословляет нас с отцом Геннадием облачать Нину Ильиничну в монашеские одежды, а мне быть ее восприемницей, прикрывать ее своей мантией. У меня пересохло в горле от волнения. А дальше - как дивный сон. Монашеский постриг - это великое таинство, а таинства совершаются, прежде всего, на небесах. Я стояла рядом с моей постриженницей и пыталась ее слегка поддержать. Более двух часов она простояла по благодати Божией, как свечечка, отказалась от предложенной ей табуретки.
Как же назовут нашу дорогую матушку? Этого момента с нетерпением ждали все леушане. «Постригается сестра наша Варвара», - торжественно произносит отец Гермоген, постригая седые власы матушки. Слава тебе, Господи! Я стою совсем близко и вижу, что моя постриженница не может сдержать слез. «Это от радости», - скажет она позднее.
Мы с отцом Геннадием надеваем на матушку подрясник, апостольник, рясу, мантию.
- Смотрите, а великомученица Варвара совсем рядом, - шепотом говорит нам батюшка, кивая на большую икону в иконостасе. Присматриваюсь, и действительно, среди нескольких святых нахожу небесную покровительницу матушки Варвары. Дивны дела Твоя, Господи!
Отец Геннадий подает матушке постригальный крест ее духовной матери и вручает, как леушинское благословение, икону Божией Матери «Аз есмь с вами, и никтоже на вы». Слава Богу! Свершилось!
Время далеко за полночь. Дальше - поздравления леушан и сестер обители. Мы от души поздравляем нашу дорогую и любимую матушку Варвару. Разделяем с ней эту несказанную духовную радость, молимся всю ночь в храме. Вижу, как моя матушка Варвара устала. Монастырская сестра предлагает ей немного отдохнуть - прилечь на лавочке. Я помогаю матушке, укрываю ее мантией. Вскоре она засыпает, как младенец, под иконой Рождества Христова.
… Три месяца спустя, в июле, мы едем с моей матушкой Варварой в Кириллов к племянницам ее духовной наставницы. Очень они просили привезти им дорогую постриженницу, чтобы поздравить с постригом, пообщаться подольше. В тот первый приезд поговорить толком не удалось: какой-то вечер, ночь, а утром - в дорогу. Отец Геннадий торопился на службу, Нина Ильинична - на церковное послушание.
Незаметно пролетает неделя, пора уезжать. Старицы, вытирая слезы, провожают мать Варвару и просят приехать к ним еще.
- Она нам такая родная и близкая - не высказать, - говорят они мне, - как наша тетя, мать Варвара. Они во многом похожи…
К радости кирилловских стариц, матушка Варвара еще раз побывала у них в ноябре 2004 года. А 25 августа 2005 года после болезни она отошла в небесные обители.
Мы виделись за два месяца до скорбного для нас часа.
- Что-то мне матушки мои леушинские стали часто сниться, - сказала она мне, - наверное, скоро заберут к себе. Скучаю я по ним. Жаль, что так и не посетила их могилки, когда была у вас на вологодчине.
Я пообещала матушке Варваре сделать это и за нее и за себя…
Сегодня 25 августа - день памяти монахини Варвары (в миру - Нины Ильиничны Мититской), которую принято называть "последней леушанкой".
Еще девочкой в 1930-е годы она познакомилась с леушинскими монахинями, которые после изгнания с Леушинского подворья поселились во Всеволожске, где их приняла у себя в доме благочестивая семья Мититских. Знакомство с кроткими инокинями для отроковицы Нины стало духовным открытием о том, что есть иная духовная жизнь. Она прониклась духовной красотой монашеской жизни и в ее душе навсегда заронилась жажда этой жизни. Леушинские сестры предсказали ей, что она рано или поздно обязательно примет монашеский постриг. Кто тогда мог подумать, что это совершится, когда вновь откроется храм Леушинского подворья, а ей самой будет уже 80 лет.
Об этом рассказала в своей книге, посвященной последним леушанкам, игумения Кирилла (Червова), настоятельница мяксинского Новолеушинского монастыря. Эту книгу в 2009 году издавало наше издательство "Леушинское подворье". Но ее давно уже нет в свечной лавке, поэтому предлагаю Вашему вниманию отрывок посвященный матушке Варваре.
"Вспоминаю нашу первую встречу с монахиней Варварой (Мититской), в ту пору еще - Ниной Ильиничной, в 2001 году. По дороге во Всеволожск почему-то не сомневалась, что сразу узнаю ее в храме. Образ одной из последних леушанок постепенно составлялся мной по рассказам кирилловских стариц и настоятеля храма Леушинского подворья в Санкт-Петербурге протоиерея Геннадия Беловолова. Я все больше проникалась к ней доверием и уважением. Очень хотелось лично познакомиться и о многом расспросить Нину Ильиничну, в моем представлении она была человеком необыкновенным.
…К началу Литургии я опоздала, не рассчитала время на переезд. Путь к храму Спаса Нерукотворного, что на Румболовой горе, оказался не близким. К моему удивлению, помогали в храме исключительно старушки, одетые в одинаковые черные халатики и платки. Под стать им был и священник - тоже немолодой. Вглядываюсь в морщинистые лица старушек, но Нину Ильиничну среди них не вижу. В моем представлении она - другая.
Когда закончилась служба, я подошла к свечному ящику. Так вот же она - «последняя леушанка» (так называет ее отец Геннадий). В глазах - сама доброта, любовь Христова. Я подошла, поздоровалась, после чего мы обнялись, как самые родные люди, словно знали друг друга много лет. Тогда, помню, не хотелось верить, что ей почти восемьдесят лет.
По благословению своего духовника, старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина) матушка Нина трудится в этой церкви около 15 лет, с первых дней ее восстановления. Подвизается во славу Божию, отказавшись от зарплаты. Храм стоит на Дороге жизни, где погибли тысячи сверстников Нины Ильиничны. Памятна и для нее эта кровавая «Дорога».
В начале 1942 года она, тогда молоденькая медсестра, перевезла машину с ранеными через Ладогу на Большую землю, заменив тяжелораненого водителя, хотя никогда прежде не садилась за руль. С Божией помощью переправила. Как давно это было! Кого знала в то страшное время, помнит поименно, за всех молится. На фронт ее призвали как военнообязанную. Перед войной Нина закончила медицинское училище и была зачислена в Педиатрический институт. Но вместо учебы - фронт. На Волховский фронт по предписанию она поехала вместе с двенадцатилетней сестрой Валей, которая ни за что на свете не захотела расставаться со старшей сестрой.
- Да и оставить ее было не с кем, - рассказала Нина Ильинична, - наша немаленькая семья к тому времени распалась. В 1929 г. умер отец, после него один за другим два маленьких братика. Перед войной, как врага народа, забрали ночью маму и отправили в Сибирь. Она верующая была, помощником старосты и певчей на клиросе в Колтушском храме значилась и монахиням помогала….
Сестричка Валечка была не по возрасту рассудительная, и Нине удалось пристроить ее при штабе Армии. Сама же Нина вскоре была тяжело ранена. Однажды, вытаскивая со льда раненого, попала под обстрел. Снарядом раздробило правую ногу. Раненого она тогда дотащила, а свою ногу спасти не пришлось - ампутировали выше колена. И ее, храброго воина, вместе с другими ранеными отправили эшелоном в Сибирь, в госпиталь. Была первая военная зима, морозы стояли лютые, под сорок и выше….
В Новосибирском госпитале, где пришлось немало полежать, ей сделали протез. Тогда двадцатилетняя Нина училась заново ходить.
Но пути Господни неисповедимы. Там же, в Сибири, она встретила свою маму Анну Тимофеевну, которую выпустили из заключения за недостаточностью улик. Случилось это в Томске. Мать очень горевала и плакала, увидев дочь без ноги. Но главное - они обе были живы, понимали, Господь спас им жизнь, и благодарили Его за это. Рядом с мамой было тепло и надежно, как в детстве. Вместе стали работать в Томском госпитале. А когда госпиталь перевели в Кострому, переехали туда. В 1945-м возвращались вместе домой. Через Рыбинск, Череповец. Не знали тогда, что леушинские матушки совсем близко, в Романово.
- Мы с мамой разыскали нашу Валечку, - продолжает рассказ Нина Ильинична, - и втроем вернулись во Всеволожск. Наш дом в Кальтино был занят, там размещалось подсобное хозяйство Куйбышевского треста столовых. Нашлись добрые люди - приютили. Стали молиться и хлопотать, чтобы освободили дом, Нина Ильинична, как фронтовичка, добилась этого.
Она тогда устроилась на работу в больницу и решила строить себе отдельный дом, чтобы принимать там верующих людей. Не было ни средств, ни сил, ни помощников, одно желание. Время было трудное, послевоенное.
Дом она с Божией помощью и чудом Божиим - иначе и не скажешь, тогда построила, хотя достался он ей тяжело. Самой пришлось много мужской работы переделать. Правда, муж - Николай Алексеевич помогал. Он был старше Нины Ильиничны на 20 лет, приходился приемным сыном леушинского благодетеля Дмитрия Флоровича Огнева*, по некоторым данным бывшего старостой подворского храма в Санкт-Петербурге после 1917 г.
*(Д.Ф.Огнев - действительный статский советник, член Правления объединенных приходов Петрограда, сенатор Временного правительства в Москве с 1917 года, начальник Законодательного отдела 4-й Госдумы, профессор Военно-Юридической академии. Арестован в мае 1922 года по делу «о сопротивлении изъятия церковных ценностей». Высшая мера наказания заменена сроком на пять лет с конфискацией имущества. Через год освобожден. Дальнейшая судьба неизвестна).
Николай Алексеевич тоже был одиноким. Матушки их и сосватали в 1960 г. и благословили быть вместе, помогать друг другу. Жили они по примеру отца Иоанна Кронштадтского и его матушки - как брат и сестра. Скончался Николай Алексеевич Мититский 9 мая 1983 г., в Пасхальную ночь.
ч- Когда мы с Божьей помощью строили дом, - рассказывала Нина Ильинична, - я слезно просила о помощи своего любимого святого - Николая Чудотворца. И он помогал: посылал добрых бескорыстных людей, которые давали пиломатериалы, делали непосильную для нас с мужем работу. Но трудностей было все равно много. На строительство дома требовались немалые деньги, поэтому приходилось во всем экономить.
Как-то за чаем у нее дома Нина Ильинична вспоминала, как приходилось по ночам бревна катать, доски пилить. Слушала я ее тогда и удивлялась: и это все с одной-то ноженькой? Да и хрупкая она была всю жизнь… И сама же находила ответ: невозможно у людей, возможно у Бога, который не оставлял свою верную рабу.
Тогда же она дала Богу обет: если построит дом, то в дальнейшем никому не будет отказывать в помощи. Свой обет она держала твердо, до конца жизни помогая людям, чем только могла. Была на редкость безотказной на добрые дела.
Помню, когда мне впервые рассказали о Нине Ильиничне кирилловские старицы и дали ее адрес, я обрадовалась. Захотелось поскорее познакомиться, расспросить ее о леушинских монахинях. И отца Геннадия хотелось порадовать. Он уже давно собирал по крупицам воспоминания о Леушинском монастыре, его насельницах и любую весточку об этом принимал с радостью и благодарностью.
Приехав в Санкт-Петербург, я поспешила на Леушинское подворье. Рассказала батюшке о разговоре с кирилловскими племянницами монахини Варвары, о Нине Ильиничне Мититской. Подаю ее адрес. Вижу, что отец Геннадий как-то непривычно спокоен.
- А мы давно знакомы с Ниной Ильиничной, - говорит батюшка, - еще до моего священства. Я у нее в доме три года был прописан. И рассказал мне свою историю.
О Леушино речь тогда, понятно, не шла. У него тогда были совсем другие планы на жизнь. Приехал в Питер из другого города и возникли сложности с пропиской. Кто-то из знакомых его жены знал Нину Ильиничну, посоветовал поехать к ней и просить прописать. Она, дескать, добрая, никому не отказывает. Других вариантов не было, поехали с женой во Всеволожск. Сомневались, конечно, вряд ли старушка пропишет незнакомого человека, которого впервые видит. Разве только чудо какое случится? Нашли домик по указанному адресу. Нина Ильинична радушно приняла их, как принимала всех приходящих к ней в дом. Напоила чаем с дороги, отогрела добрым словом. Слово за слово, и они уже как родные люди, много лет знакомые. Рассказали ей о своей нужде.
Нина Ильинична, не раздумывая, сразу же согласилась прописать Геннадия, будущего Леушинского священника. Впрочем, о его священстве знал лишь один Господь, заведомо соединив их жизни на предстоящем духовном пути к возрождению Леушино. Чудеса, да и только.
- Я тогда послушание у Нины Ильиничны проходил, - улыбается батюшка, вспоминая былое, - снег чистил, электричество чинил. Я любил к ней ездить, она мне за чашкой чая много интересного рассказывала, уезжал от нее всегда в большой радости.
Вижу в этом Божий промысел. А может, Нина Ильинична вымолила его на Леушино, когда он стал священником в 1992 году и был направлен на самый дальний приход епархии в Сомино? Теперь уже ее не спросишь…
Так или иначе, но это один из многочисленных примеров ее помощи ближнему. У Нины Ильиничны было даже не стремление, а какая-то естественная для нее потребность (как Божий дар) жить по основным Евангельским заповедям: «Возлюби Бога и ближнего, как самого себя».
...
Вспоминаю ее монашеский постриг в Псковском Снетогорском женском монастыре. Она ждала этого всю свою долгую и многотрудную жизнь, которую можно назвать Христовым крестоношением. Леушинские матушки не раз говорили ей, еще юной отроковице, своей послушнице: «Ты наша, Ниночка, будешь когда-нибудь монахиней…»
Как-то матушки оставили Нину одну в келье, а сами ушли по делам. Вернулись и ахнули. Их послушница сладко спит на диване в монашеском облачении монахини Варвары, которая была невысокая. Поскольку матушки не раз говорили Ниночке, что она будет монахиней, та решила примерить на себя облачение мать Варвары - подрясник, апостольник, ряску… В ожидании матушек она притомилась и заснула. Проснулась смущенная, стала просить прощения. Она тогда страшно перепугалась, что матушки будут сердиться. Но матушки только улыбнулись, глядя на самовольную постриженицу. Строгая мать Неофита сказала: «Раз ты надела монашеское облачение, обязательно будешь монахиней…» С тех пор прошло 70 лет.
Именно с матерью Варварой особенно сдружилась Нина, она доверяла ей свои сердечные тайны, советовалась по житейским и духовным вопросам. Она называла мать Варвару своей духовной матерью.
- Добрая была матушка Варвара, - говорила о ней Нина Ильинична, - она благословила мне свой постригальный крест. Сказала, что пригодится.
В Снетогорский монастырь я приехала за неделю до постригов, совершенно не ведая об этом. Ехала на исповедь к своему духовнику - архимандриту Гермогену, а заодно выполнить поручение отца Геннадия. Будучи проездом в Санкт-Петербурге, я, как всегда, зашла на любимое Леушинское подворье и встретила там батюшку. Он рассказал о своей недавней поездке во Всеволожск к Нине Ильиничне. Поделился переживаниями относительно того, как исполнить наказ леушинских матушек - постричь в монашество Нину Ильиничну. Она стала заметно сдавать, все чаще болеть, ей пошел девятый десяток, который давал о себе знать. Батюшка всегда говорил, что Нина Ильинична будет первой постриженницей возрождающегося Леушинского подворья. Но подворье открыто пока, как приход, а в приходских храмах монашеские постриги не совершаются. Важно не упустить время.
Мы решили обратиться к моему духовнику.
Отец Геннадий возрадовался, узнав, что много лет назад восприемником на монашеском постриге у отца Гермогена в Пюхтице был архимандрит Иоанн (Крестьянкин), духовник Нины Ильиничны, которую он, в свою очередь, благословил на монашеский постриг.
Отец Гермоген, выслушав меня, помолился и отправил к матушке игуменье Людмиле, настоятельнице Снетогорского монастыря.
- Расскажи и матушке о Нине Ильиничне, она таких Божьих старушек любит, скажи, что я не против пострига, благословляю. Как она решит, так и будет - наставил меня батюшка, - завтра матушка едет к владыке Евсевию подписывать бумаги на монастырский постриг. Семь кандидатов уже есть, Нина Ильинична - восьмая. Бог благословит!
Матушка Людмила после моего рассказа сразу же расположилась к Нине Ильиничне, занесла ее имя в постригальные списки и успокоила меня, пригласив зайти завтра.
А назавтра, 14 апреля, была скорбная дата в истории Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря - день начала его затопления в 1941 году. В этот день митрополит Евсевий благословил Нину Ильиничну Мититскую на монашеский постриг в Снетогорском женском монастыре. Постриг был намечен на вечер в Вербное воскресенье - 21 апреля 2003 г.
Звоню отцу Геннадию. Делюсь радостью. Батюшка тоже обрадовался и, кажется, немного растерялся. Просит меня срочно приехать, надо подготовить Нину Ильиничну к постригу. Беру у отца Гермогена благословение и спешу во Всеволожск.
На постриг мы едем, а точнее, мчимся, на двух машинах с Леушинского подворья. После праздничной службы на Вход Господень в Иерусалим у отца Геннадия неотложные дела, к тому же не можем дозвониться в Снетогорский монастырь и уточнить время пострига.
Наконец - едем. Нина Ильинична, с которой мы в одной машине, внешне спокойна, но чувствуется, что волнуется! «Неужели это правда? Все как во сне, - тихонько шепчет она мне, - без конца прошу моих леушинских матушек помолиться обо мне, грешной. Волнуюсь я …»
В Снетогорский монастырь мы приехали в самый раз. В храме святителя Николая заканчивался иноческий постриг,
- Через полчаса будет монашеский, - поясняет знакомая сестра.
Берем благословение у настоятельницы матушки Людмилы и у отца Гермогена. Батюшка благословляет нас с отцом Геннадием облачать Нину Ильиничну в монашеские одежды, а мне быть ее восприемницей, прикрывать ее своей мантией. У меня пересохло в горле от волнения. А дальше - как дивный сон. Монашеский постриг - это великое таинство, а таинства совершаются, прежде всего, на небесах. Я стояла рядом с моей постриженницей и пыталась ее слегка поддержать. Более двух часов она простояла по благодати Божией, как свечечка, отказалась от предложенной ей табуретки.
Как же назовут нашу дорогую матушку? Этого момента с нетерпением ждали все леушане. «Постригается сестра наша Варвара», - торжественно произносит отец Гермоген, постригая седые власы матушки. Слава тебе, Господи! Я стою совсем близко и вижу, что моя постриженница не может сдержать слез. «Это от радости», - скажет она позднее.
Мы с отцом Геннадием надеваем на матушку подрясник, апостольник, рясу, мантию.
- Смотрите, а великомученица Варвара совсем рядом, - шепотом говорит нам батюшка, кивая на большую икону в иконостасе. Присматриваюсь, и действительно, среди нескольких святых нахожу небесную покровительницу матушки Варвары. Дивны дела Твоя, Господи!
Отец Геннадий подает матушке постригальный крест ее духовной матери и вручает, как леушинское благословение, икону Божией Матери «Аз есмь с вами, и никтоже на вы». Слава Богу! Свершилось!
Время далеко за полночь. Дальше - поздравления леушан и сестер обители. Мы от души поздравляем нашу дорогую и любимую матушку Варвару. Разделяем с ней эту несказанную духовную радость, молимся всю ночь в храме. Вижу, как моя матушка Варвара устала. Монастырская сестра предлагает ей немного отдохнуть - прилечь на лавочке. Я помогаю матушке, укрываю ее мантией. Вскоре она засыпает, как младенец, под иконой Рождества Христова.
… Три месяца спустя, в июле, мы едем с моей матушкой Варварой в Кириллов к племянницам ее духовной наставницы. Очень они просили привезти им дорогую постриженницу, чтобы поздравить с постригом, пообщаться подольше. В тот первый приезд поговорить толком не удалось: какой-то вечер, ночь, а утром - в дорогу. Отец Геннадий торопился на службу, Нина Ильинична - на церковное послушание.
Незаметно пролетает неделя, пора уезжать. Старицы, вытирая слезы, провожают мать Варвару и просят приехать к ним еще.
- Она нам такая родная и близкая - не высказать, - говорят они мне, - как наша тетя, мать Варвара. Они во многом похожи…
К радости кирилловских стариц, матушка Варвара еще раз побывала у них в ноябре 2004 года. А 25 августа 2005 года после болезни она отошла в небесные обители.
Мы виделись за два месяца до скорбного для нас часа.
- Что-то мне матушки мои леушинские стали часто сниться, - сказала она мне, - наверное, скоро заберут к себе. Скучаю я по ним. Жаль, что так и не посетила их могилки, когда была у вас на вологодчине.
Я пообещала матушке Варваре сделать это и за нее и за себя…