К ВОПРОСУ О СУДЬБЕ МОЩЕЙ ИГУМЕНИИ ТАИСИИ
Оригинал взят у otets_gennadiy в К ВОПРОСУ О СУДЬБЕ МОЩЕЙ ИГУМЕНИИ ТАИСИИ
Сейчас в Череповецкой епархии в связи с подготовкой канонизации игумении Таисии активно обсуждается вопрос о возможном обретении ее мощей. Мне говорили, что епископ Флавиан делился этими планами со своей паствой на празднике открытия Новолеушинского монастыря.
Хотелось бы поделиться несколькими мыслями на эту тему. Понятно естественное желание обрести мощи, которые бы стали святыней монастыря. Но как опасно ошибиться в этом вопросе и обрести не те мощи. В новейшей истории уже есть случаи, которые привели к немалым искушениям.
Впервые идею об обретения мощей игумении я услышал еще в начале 2000 гг от любителя череповецкой старины Владимира Владимировича Шумилова, с которым познакомился у него на квартире в Череповце. Он собрал коллекцию раритетов, связанных с Леушинским монастырем, в частности икону св.Иоанна Предтечи - с надписью-благословением игумении Таисии на постриг леушинской монахини (не помню имя).
Он-то мне и рассказал, что некий старожил (имя которого Шумилов не назвал) указал ему какое-то таинственное захоронение в районе деревни Романово неподалеку от Мяксы, причем в подполье старого дома, которое якобы принадлежит игумении Таисии.
Он обращался к архиепископу Максимилиану, который посоветовал ему собрать какие-нибудь архивные материалы и свидетельства. Шумилов рассказал, что он, чтобы разобраться с этим погребением, «обращался» напрямик к самой игумении Таисии, которая ему «явилась» в видении наподобие образу Покрова Божией Матери с покровом в руках. Он это «видение» воспринял как подтверждение подлинности погребения игумении.
Признаюсь, меня подобный образ обретения мощей насторожил.
Впоследствии я с ним не поддерживал тесных отношений.
Сомневаться меня заставляло также другое свидетельство, которое я слышал сам из первых уст.
Здесь я должен познакомить своих читателей с Андреем Вячеславовичем Кузнецовым, бывшим директором Дарвинского заповедника, в акватории которого находится затопленный Леушинский монастырь. Когда он узнал, что на территории его заповедника находится знаменитый монастырь, заинтересовался его историей, нашел нас, написал нам и пригласил к себе в гости в заповедник. Я не преминул воспользоваться такой чудесной возможностью и побывать в леушинских местах. Благодаря этому знакомству, которое переросло в дружбу, продолжающуюся и поныне, мы сделали много самых неожиданных открытий.
На территории заповедника находится поселок Борок, в котором живут и трудятся некоторые переселенцы с затопленных территорий.
Можете себе представить мое удивление, когда Андрей Вячеславович сказал: «А хотите я вас познакомлю с настоящей леушанкой?» Надо сказать, что в то время леушанами мы называли своих прихожан. Это было своего рода имя-посвящение для тех, кто проникался леушинской мечтой о возрождении леушинского монастыря.
«Нет, я имею ввиду леушанку в прямом смысле этого слова...» Оказалось, что он говорит о женщине, которая родилась в деревне Леушино.
Ее звали Алла Алексеевна Воропинова, в девичестве Неелова. Я не верил своим глазам, когда в паспорте увидел запись «место рождения - дер.Леушино».
Я от радости фотографировал ее со всех сторон и сфотографировался с нею несколько раз (нужно поискать снмки). Она рассказала, что ее отец Алексей Платонович Неелов работал педагогом в колонии беспризорников, располагавшейся в 1930-е гг в Леушинском монастыре.
Сама она была маленькая и ничего не помнит. Но у нее есть двоюродная сестра (если не ошибаюсь), которая живет в Череповце, - Ирина Константиновна Цветкова. «Ее отец Константин Васильевич работал в Леушинской колонии малолетних преступников мастером столярного дела. Она сама родилась в 1929 году под Мяксой. Семья жила при бывшем монастыре. Она то все помнит. Ей было лет восемь-девять, когда начали затапливать».
Мы узнали ее адрес в Череповце и направились с Андреем Вячеславовичем в гости.
Ирина Константиновна жила одна в квартире в многоэтажке. Перед нами предстала добрая старушка, о которых говорят «божий одуванчик». Замуж не выходила, всю жизнь прожила одна. Она с радостью стала вспоминать свое детство в Леушинском монастыре, где трудился ее отец и рядом с которым жила семья.
Она вспоминала о величественном Похвальском соборе, который стоял уже недествующий, но с иконостасом и росписями. Она рассказала, как однажды приехали какие-то люди из города и стали в храме счищать золото с иконостасов, приставляя высокие лестницы. Это была кампания по сбору драгметаллов.
Также она рассказывала, как с подружкой, дочерью другого служащего колонии, играла с красивыми воздухами и покровцами для богослужений, которых было много в храме, бегали с ними, делали из них игрушки.
Но самым интересным стал ее рассказ о судьбе погребения игумении Таисии.
По ее словам собор стоял пустым и закрытым, но беспризорники все-равно проникали в него. У колонны справа, ближе к алтарю, в полу была могила. Беспризорники стали подкапывать ее, и в конце концов вскрыли. Она понила, как однажды они подошли к ней и сказали: «Хочешь что-то покажем?» Она побежала за ними и увидела открытую могилу. Они вытащили и раскидали косточки, достали голову и хотели играть ею в футбол. Она вспоминала о кусках черной ткани, видимо, части облачения. В этот момент их заметили две женщины, работавшие в колонии то ли прачечными ,то ли поварами. Это были леушинские монахини, которые остались работать в своем родном монастыре.
Монашенки отогнали пацанов, собрали разбросанные останки во что-то черное, видимо, в монашескую мантию, и унесл неизвестно куда.
«А куда они унесли монашину, не знаю, не могу сказать...» - так заключила свой рассказ Ирина Константиновна.
Я был поражен этим страшным свидетельством. «Бедная, бедная игумения Таисия... За что же тебя так, матушка?! - думал я, - Наверно, сильно ты огорчила ад, что он так тебе отомстил...»
Особую ценность этому рассказу придавало то обстоятельство, что Ирина Константиновна не утверждала, что это была именно Таисия. Это нам было известно, что игумения была погребена в Похвальском соборе именно у правой колонны, на которой и находилась чтимая икона Похвалы Богородицы ,прообраз Богоматери «Аз есмь с вами, и нктоже на вы». И это было единственное погребение в соборе. Все совпадало с рассказом и сомнений не оставалось, Ирина Константиновна будучи еще отроковицей, стала свидетельницей осквернения могилы великой игумении и приоткрыла тайну ее мощей нам.
Это была наша первая и последняя встреча с нею. Через год в 2003 году Ирина Константиновна умерла.
Успенский скит Леушинского монастыря. Снимок С.Прокудина-Горского
Остается вопрос, куда же эти две «монашины» могли унести останки матушки Таисии? Очевидно, что это могло быть монастырское кладбище. О затоплении этого края тогда речи не шло и уносить останки далече не было смысла. Но дело в том, что при монастыре было два кладбища. Первое - при храме св.Иоанна Предтечи, прямо у монастыря, которое было преимущественно приходским, второе - при монастырском Успенском ските примерно в версте от обители. Это второе кладбище было основано самой игуменией Таисией именно для погребений насельниц монастыря. Очевидно, что игумению Таисию по всей логике событий могли перезахоронить среди леушинских сестер.
Должен добавить, что свидетелями этого рассказа были Андрей Вячеславович Кузнецов и его супруга Ирина. Они могут подтвердить его.
Надеюсь, что мой рассказ позволит внести ясность в поисках мощей игумении Таисии.
В заключение, хотелось бы напомнить о том обещании, которое леушинская игумения дала Божией Матери и Иоанну Предтече в видении ей Скоропослушницы:
"В ту же минуту я проснулась; легко, отрадно было у меня на душе, как будто никакого горя и не было. Слезы радости лились, и я вся трепетала. Я, очевидно, понимала, что Она хранит Свою обитель вместе с Предтечей, коему посвящена эта обитель (Предтеченская), и, укрепившись верой, я твердо решилась все терпеть и трудиться для пользы святой обители, хотя бы и умереть пришлось для сего, но самовольно не оставлять обители" ("Келейные записки", глава 25).
Это видение и обещание своей настоятельницы сестры, конечно же, хорошо помнили и вряд ли дерзнули ли бы нарушить, вывозя ее останки из монастыря.
Думается, матушка Таисия хранит свой обет и пребывает в самой Леушинской обители вместе со своими сестрами под водой.
Кладбище при Успенском скиту Леушинского монастыря. Снимок С.Прокудина-Горского
игумения Таисия (Солопова)
«Хатка» В Царстве Небесном
Сон игумении Таисии о своей кончине
Известно, что своим угодникам Господь часто открывает времена и сроки их кончины. Так и блаженная Игумения Таисия не осталась неизвещенной о дне своего престалвения от земли на небо. Об этом поведала сама матушка Таисия в письме к отцу Иоанну Орнатскому, который опубликовал этот рассказ в журнале «Кронштадтский Пастырь» №18 за 1912 г.
«В первой половине декабря месяца минувшего 1911 года я сильно простудилась. По обычаю своему никогда не обращаться к докторам и медикаментам, я и на этот раз не изменила ему, хотя и чувствовала быстрый прогресс болезни, усиливавшей ежедневно мои страдания. Наконец около 20-го Декабря болезнь одолела и совсем уложила меня; у меня оказалось «катаральное воспаление части правого легкого и всей легочной плевы». Описать все болезненные и тяжкие страдания я не могу. При полном отсутствии сна и при моем слишком 70-летнем возрасте надежды на выздоровление быть не могло. 1-го и 2-го января 1912 ожидался самый кризис болезни, осложнившейся еще лихорадкою и бредом - временно бессознанием. И вот в этом-то состоянии видится мне во сне, или в забытье (т.к. спать я не могла) Дорогой Батюшка Иоанн Кронштадтский следующим образом.
Нахожусь я в Богословском скиту Леушинского монастыря в излюбленном месте о. Иоанна (так называемая «пустынька»). Нахожусь совершенно одна; ни в церкви, ни в кельях, прилегающих к ней, нет никого. Я из своей кельи, через галерейку, прилегающую к ней, прохожу в Алтарь, дверью с правой боковой стороны. Только переступила порог, так и замерла на месте от удивленья, ибо увидела Дорогого Приснопамятного отца и друга своего духовного, протоиерея Иоанна Кронштадтского. Он стоял против жертвенника, лицем к востоку, в руках у него была небольшая книжечка, в род «служебника или канонника», по которой он читал. На нем была шелковая светло-лиловая ряса, поверх ее белый парчовый епитрахиль с золотыми гасами, а на груди наперсный крест. Он стоит, читает и как бы не замечает меня, так что я думала, - не призрак ли это? Наконец решаюсь спросить: «Батюшка Дорогой, да Вы ли это? Откуда Вы взялись?» Он быстро обернулся, положил книжечку на жертвенник и со словами; «А,здравствуй Таисия»,- направился ко мне между св. Престолом и Царскими Вратами. Подошед ко мне, и благословив меня, он снова повторил: «Здравствуй матушка, я - за тобой!» Я очень обрадовалась, предполагая, что он, как и при жизни, нередко брал меня с собою покататься, при чем свободно и удобно было открыть ему свое душевное состояние, ответила ему: «Очень рада, Батюшка, но с кем же Вы приехали?» - «Ни с кем, один,- отвечает он, - говорю же я тебе, что за тобой приехал; но прежде всего скажи мне, есть ли какой-нибудь хуторок, или дачка пустынная, или хотя келья пустынная, где бы нам с тобой можно жить?» Я решительно недоумеваю и говорю: «Ничего такого у меня нет, да и для чего нам это? Ведь я теперь очень стара, совсем немощна, - слаба и мне ничего для Вас не приготовить, не послужить». - «И не нужно ничего!» - отвечает он. «Батюшка, родной Вы мой! чего бы вожделеннее, как быть всегда с Вами, но ведь я Вас там с голода уморю, да и что мы будем там делать, чем заниматься, ведь уж я ни на что не способна?» - «Говорю я тебе, что там ничего не нужно, а занятие одно там - непрестанная молитва»...
Затем обращаясь опять ко мне, произнес: «Итак, Матушка, ты не имеешь никакого хуторка, ни хатки?» - «Нет, родной мой, не имею ничего!» - «Ну так я пойду похлопочу за тебя, а то куда же я возьму тебя. А ты пока готовься, чтобы в следующий раз, когда я прииду за тобою, ты была бы готова!» И он стал для меня невидим, хотя из церкви никуда не выходил, а я по-прежнему осталась одна. С этого времени я стала поправляться...»
Ровно через три года после этого пророческого видения - 2 15 января 1915 г. Матушка Таисия отошла в Вечность.
Сейчас в Череповецкой епархии в связи с подготовкой канонизации игумении Таисии активно обсуждается вопрос о возможном обретении ее мощей. Мне говорили, что епископ Флавиан делился этими планами со своей паствой на празднике открытия Новолеушинского монастыря.
Хотелось бы поделиться несколькими мыслями на эту тему. Понятно естественное желание обрести мощи, которые бы стали святыней монастыря. Но как опасно ошибиться в этом вопросе и обрести не те мощи. В новейшей истории уже есть случаи, которые привели к немалым искушениям.
Впервые идею об обретения мощей игумении я услышал еще в начале 2000 гг от любителя череповецкой старины Владимира Владимировича Шумилова, с которым познакомился у него на квартире в Череповце. Он собрал коллекцию раритетов, связанных с Леушинским монастырем, в частности икону св.Иоанна Предтечи - с надписью-благословением игумении Таисии на постриг леушинской монахини (не помню имя).
Он-то мне и рассказал, что некий старожил (имя которого Шумилов не назвал) указал ему какое-то таинственное захоронение в районе деревни Романово неподалеку от Мяксы, причем в подполье старого дома, которое якобы принадлежит игумении Таисии.
Он обращался к архиепископу Максимилиану, который посоветовал ему собрать какие-нибудь архивные материалы и свидетельства. Шумилов рассказал, что он, чтобы разобраться с этим погребением, «обращался» напрямик к самой игумении Таисии, которая ему «явилась» в видении наподобие образу Покрова Божией Матери с покровом в руках. Он это «видение» воспринял как подтверждение подлинности погребения игумении.
Признаюсь, меня подобный образ обретения мощей насторожил.
Впоследствии я с ним не поддерживал тесных отношений.
Сомневаться меня заставляло также другое свидетельство, которое я слышал сам из первых уст.
Здесь я должен познакомить своих читателей с Андреем Вячеславовичем Кузнецовым, бывшим директором Дарвинского заповедника, в акватории которого находится затопленный Леушинский монастырь. Когда он узнал, что на территории его заповедника находится знаменитый монастырь, заинтересовался его историей, нашел нас, написал нам и пригласил к себе в гости в заповедник. Я не преминул воспользоваться такой чудесной возможностью и побывать в леушинских местах. Благодаря этому знакомству, которое переросло в дружбу, продолжающуюся и поныне, мы сделали много самых неожиданных открытий.
На территории заповедника находится поселок Борок, в котором живут и трудятся некоторые переселенцы с затопленных территорий.
Можете себе представить мое удивление, когда Андрей Вячеславович сказал: «А хотите я вас познакомлю с настоящей леушанкой?» Надо сказать, что в то время леушанами мы называли своих прихожан. Это было своего рода имя-посвящение для тех, кто проникался леушинской мечтой о возрождении леушинского монастыря.
«Нет, я имею ввиду леушанку в прямом смысле этого слова...» Оказалось, что он говорит о женщине, которая родилась в деревне Леушино.
Ее звали Алла Алексеевна Воропинова, в девичестве Неелова. Я не верил своим глазам, когда в паспорте увидел запись «место рождения - дер.Леушино».
Я от радости фотографировал ее со всех сторон и сфотографировался с нею несколько раз (нужно поискать снмки). Она рассказала, что ее отец Алексей Платонович Неелов работал педагогом в колонии беспризорников, располагавшейся в 1930-е гг в Леушинском монастыре.
Сама она была маленькая и ничего не помнит. Но у нее есть двоюродная сестра (если не ошибаюсь), которая живет в Череповце, - Ирина Константиновна Цветкова. «Ее отец Константин Васильевич работал в Леушинской колонии малолетних преступников мастером столярного дела. Она сама родилась в 1929 году под Мяксой. Семья жила при бывшем монастыре. Она то все помнит. Ей было лет восемь-девять, когда начали затапливать».
Мы узнали ее адрес в Череповце и направились с Андреем Вячеславовичем в гости.
Ирина Константиновна жила одна в квартире в многоэтажке. Перед нами предстала добрая старушка, о которых говорят «божий одуванчик». Замуж не выходила, всю жизнь прожила одна. Она с радостью стала вспоминать свое детство в Леушинском монастыре, где трудился ее отец и рядом с которым жила семья.
Она вспоминала о величественном Похвальском соборе, который стоял уже недествующий, но с иконостасом и росписями. Она рассказала, как однажды приехали какие-то люди из города и стали в храме счищать золото с иконостасов, приставляя высокие лестницы. Это была кампания по сбору драгметаллов.
Также она рассказывала, как с подружкой, дочерью другого служащего колонии, играла с красивыми воздухами и покровцами для богослужений, которых было много в храме, бегали с ними, делали из них игрушки.
Но самым интересным стал ее рассказ о судьбе погребения игумении Таисии.
По ее словам собор стоял пустым и закрытым, но беспризорники все-равно проникали в него. У колонны справа, ближе к алтарю, в полу была могила. Беспризорники стали подкапывать ее, и в конце концов вскрыли. Она понила, как однажды они подошли к ней и сказали: «Хочешь что-то покажем?» Она побежала за ними и увидела открытую могилу. Они вытащили и раскидали косточки, достали голову и хотели играть ею в футбол. Она вспоминала о кусках черной ткани, видимо, части облачения. В этот момент их заметили две женщины, работавшие в колонии то ли прачечными ,то ли поварами. Это были леушинские монахини, которые остались работать в своем родном монастыре.
Монашенки отогнали пацанов, собрали разбросанные останки во что-то черное, видимо, в монашескую мантию, и унесл неизвестно куда.
«А куда они унесли монашину, не знаю, не могу сказать...» - так заключила свой рассказ Ирина Константиновна.
Я был поражен этим страшным свидетельством. «Бедная, бедная игумения Таисия... За что же тебя так, матушка?! - думал я, - Наверно, сильно ты огорчила ад, что он так тебе отомстил...»
Особую ценность этому рассказу придавало то обстоятельство, что Ирина Константиновна не утверждала, что это была именно Таисия. Это нам было известно, что игумения была погребена в Похвальском соборе именно у правой колонны, на которой и находилась чтимая икона Похвалы Богородицы ,прообраз Богоматери «Аз есмь с вами, и нктоже на вы». И это было единственное погребение в соборе. Все совпадало с рассказом и сомнений не оставалось, Ирина Константиновна будучи еще отроковицей, стала свидетельницей осквернения могилы великой игумении и приоткрыла тайну ее мощей нам.
Это была наша первая и последняя встреча с нею. Через год в 2003 году Ирина Константиновна умерла.
Успенский скит Леушинского монастыря. Снимок С.Прокудина-Горского
Остается вопрос, куда же эти две «монашины» могли унести останки матушки Таисии? Очевидно, что это могло быть монастырское кладбище. О затоплении этого края тогда речи не шло и уносить останки далече не было смысла. Но дело в том, что при монастыре было два кладбища. Первое - при храме св.Иоанна Предтечи, прямо у монастыря, которое было преимущественно приходским, второе - при монастырском Успенском ските примерно в версте от обители. Это второе кладбище было основано самой игуменией Таисией именно для погребений насельниц монастыря. Очевидно, что игумению Таисию по всей логике событий могли перезахоронить среди леушинских сестер.
Должен добавить, что свидетелями этого рассказа были Андрей Вячеславович Кузнецов и его супруга Ирина. Они могут подтвердить его.
Надеюсь, что мой рассказ позволит внести ясность в поисках мощей игумении Таисии.
В заключение, хотелось бы напомнить о том обещании, которое леушинская игумения дала Божией Матери и Иоанну Предтече в видении ей Скоропослушницы:
"В ту же минуту я проснулась; легко, отрадно было у меня на душе, как будто никакого горя и не было. Слезы радости лились, и я вся трепетала. Я, очевидно, понимала, что Она хранит Свою обитель вместе с Предтечей, коему посвящена эта обитель (Предтеченская), и, укрепившись верой, я твердо решилась все терпеть и трудиться для пользы святой обители, хотя бы и умереть пришлось для сего, но самовольно не оставлять обители" ("Келейные записки", глава 25).
Это видение и обещание своей настоятельницы сестры, конечно же, хорошо помнили и вряд ли дерзнули ли бы нарушить, вывозя ее останки из монастыря.
Думается, матушка Таисия хранит свой обет и пребывает в самой Леушинской обители вместе со своими сестрами под водой.
Кладбище при Успенском скиту Леушинского монастыря. Снимок С.Прокудина-Горского
игумения Таисия (Солопова)
«Хатка» В Царстве Небесном
Сон игумении Таисии о своей кончине
Известно, что своим угодникам Господь часто открывает времена и сроки их кончины. Так и блаженная Игумения Таисия не осталась неизвещенной о дне своего престалвения от земли на небо. Об этом поведала сама матушка Таисия в письме к отцу Иоанну Орнатскому, который опубликовал этот рассказ в журнале «Кронштадтский Пастырь» №18 за 1912 г.
«В первой половине декабря месяца минувшего 1911 года я сильно простудилась. По обычаю своему никогда не обращаться к докторам и медикаментам, я и на этот раз не изменила ему, хотя и чувствовала быстрый прогресс болезни, усиливавшей ежедневно мои страдания. Наконец около 20-го Декабря болезнь одолела и совсем уложила меня; у меня оказалось «катаральное воспаление части правого легкого и всей легочной плевы». Описать все болезненные и тяжкие страдания я не могу. При полном отсутствии сна и при моем слишком 70-летнем возрасте надежды на выздоровление быть не могло. 1-го и 2-го января 1912 ожидался самый кризис болезни, осложнившейся еще лихорадкою и бредом - временно бессознанием. И вот в этом-то состоянии видится мне во сне, или в забытье (т.к. спать я не могла) Дорогой Батюшка Иоанн Кронштадтский следующим образом.
Нахожусь я в Богословском скиту Леушинского монастыря в излюбленном месте о. Иоанна (так называемая «пустынька»). Нахожусь совершенно одна; ни в церкви, ни в кельях, прилегающих к ней, нет никого. Я из своей кельи, через галерейку, прилегающую к ней, прохожу в Алтарь, дверью с правой боковой стороны. Только переступила порог, так и замерла на месте от удивленья, ибо увидела Дорогого Приснопамятного отца и друга своего духовного, протоиерея Иоанна Кронштадтского. Он стоял против жертвенника, лицем к востоку, в руках у него была небольшая книжечка, в род «служебника или канонника», по которой он читал. На нем была шелковая светло-лиловая ряса, поверх ее белый парчовый епитрахиль с золотыми гасами, а на груди наперсный крест. Он стоит, читает и как бы не замечает меня, так что я думала, - не призрак ли это? Наконец решаюсь спросить: «Батюшка Дорогой, да Вы ли это? Откуда Вы взялись?» Он быстро обернулся, положил книжечку на жертвенник и со словами; «А,здравствуй Таисия»,- направился ко мне между св. Престолом и Царскими Вратами. Подошед ко мне, и благословив меня, он снова повторил: «Здравствуй матушка, я - за тобой!» Я очень обрадовалась, предполагая, что он, как и при жизни, нередко брал меня с собою покататься, при чем свободно и удобно было открыть ему свое душевное состояние, ответила ему: «Очень рада, Батюшка, но с кем же Вы приехали?» - «Ни с кем, один,- отвечает он, - говорю же я тебе, что за тобой приехал; но прежде всего скажи мне, есть ли какой-нибудь хуторок, или дачка пустынная, или хотя келья пустынная, где бы нам с тобой можно жить?» Я решительно недоумеваю и говорю: «Ничего такого у меня нет, да и для чего нам это? Ведь я теперь очень стара, совсем немощна, - слаба и мне ничего для Вас не приготовить, не послужить». - «И не нужно ничего!» - отвечает он. «Батюшка, родной Вы мой! чего бы вожделеннее, как быть всегда с Вами, но ведь я Вас там с голода уморю, да и что мы будем там делать, чем заниматься, ведь уж я ни на что не способна?» - «Говорю я тебе, что там ничего не нужно, а занятие одно там - непрестанная молитва»...
Затем обращаясь опять ко мне, произнес: «Итак, Матушка, ты не имеешь никакого хуторка, ни хатки?» - «Нет, родной мой, не имею ничего!» - «Ну так я пойду похлопочу за тебя, а то куда же я возьму тебя. А ты пока готовься, чтобы в следующий раз, когда я прииду за тобою, ты была бы готова!» И он стал для меня невидим, хотя из церкви никуда не выходил, а я по-прежнему осталась одна. С этого времени я стала поправляться...»
Ровно через три года после этого пророческого видения - 2 15 января 1915 г. Матушка Таисия отошла в Вечность.