Как мы красили яхту
Был у нас с Оксанкой в те приснопамятные времена приятель, бизнесмен-яхтсмен Борюсик. По кличке Сильвер. За глаза, само собой. И дело даже не в том, что он грабил всё, что ему в море попадалось, включая черноморских акул-катранов, хотя и не без этого…А в том, что у Борюсика была анатомическая особенность одна.
Нога.
Одна.
Утеря парной к ней была овеяна ареолом загадочности и варьировалась от героически-подводной версии к романтически-бандитским модификациям.
(Правда потом кто-то сболтнул по пьяни, что Боря в возрасте 18 лет сел на мацацыкл удачно, да неудачно с него упал.
Травма-сепсис-медсестричка с голубыми и влажными глазами Даша Севастопольская - что ж это вы, голубчик, до гангрены дело довели?- помилуйте, доктор, какая гангрена? Меня укусила акула, когда я стоял в Балаклаве! - ну-с, отрежем-с, помолясь!)
Со временем Боря купил себе шикарный протез, на котором едва заметно прихрамывал, что придавало ему жалостливого шарма в голубых и влажных глазах юных нимф. Сейчас, поди, он страшный успех на волне сериала про доктора Хауса имел бы, но и тогда на скудность половой жизни наш инвалид не жаловался.
Бизнес у него был удивительный: лодки, катамараны, «лучи» и яхточки.
Флотилия, да.
Непобедимая Армада.
Которая постоянно требовала мелкого ремонта, а то и полного обновления.
И вот во время какого-то застолья Борюсик заныл про то, что «это ж невозможно найти обслуживающий персонал, все какие-то калеки безрукие». Мы хмыкнули про чья бы корова мычала и спросили что ему надо спиздить? Винты от подводной лодки? Вертолетные лопасти?
Недонельсон вздохнул печально и молвил: «Всё гораздо хуже. Украсть что-то под заказ - желающих полно. А вот приложить руки…НИКОГО!»
Оказалось, что в Форосе у него стоит яхта, девочка и ласточка, которую надо покрасить и срочно. Потому как нанятые работники её пошкурили, загрунтовали, антикоррозийной бедой какой-то покрыли, но потом повздорили с Капитаном относительно калькуляции оказанных услуг. Короче, мало денег, Борис, и ты не прав!
Тут мы с Оксанкой нежно улыбнулись и резко предложили свои услуги по тюнингу борта номер один.
«У Оли вон художественная школа в анамнезе, а я просто - очень аккуратная и исполнительная! Тем более, что рыба уже потрошеная…тьфу ты…клиент уже дошёл до кондиции…да что такое…половину (и самую грязную и тяжёлую) работ за нас уже сделали! И, кстати, у меня на балконе стоит бочонок краски, бесхозный, папенька откуда-то приволок…Короче, Боря, сколько денег?»
Боря открыл кошелёк, достал оттуда стодолларовую купюру и медленно поводил её у нас перед лицами.
Пейсы седовласого учёного мужа Франклина, который, кстати, не был никогда Президентом, США, произвели на нас магический эффект.
Нам, наивным, казалось, что это - лёгкая добыча!
А на 100 баксов в те времена можно было столько всего накупить - ухххх!
Короче говоря, мы совершили устную сделку, ударили по рукам, обмыли это дело и как штыки пообещали завтра в семь утра, когда за нами заедут на машине, быть уже в караульной форме и с банкой своей краски под мышкой.
Боря заехал за нами в восемь. Мы пили кофий из фарфоровых чашек и вкушали французскую булку (на самом деле, конечно, сушки ванильные, но надо придать торжественности моменту).
Вздохнув горестно, Борис присел к столу, и разделил с нами нехитрую трапезу.
Потом он спросил, где банка с халявной краской, осмотрел её и выматерился: «Вы б мне ещё штукатурку предложили, девки! Ладно, по дороге заедем за НОРМАЛЬНОЙ краской!»
«Пусть она будет голубого цвета, Борюсик! Это же так красиво!»
По дороге на Форос мы значительно расширили свой кругозор в спектре лакокрасочных материалов, способных защитить от коррозии корпуса судов. В нашем лексиконе появились слова «эпоксидка», «свинцовый сурик», «поливинилбутират», «полиуретан», «винилово-эпоксидные эмали» и, конечно, «ёб твою мать!», куда ж без этого.
«Во мы попали!» - шепнула я Оксанке.
«Сто баксов!» - ответила мне подруга.
Это меня сразу очень успокоило и согрело.
На месте нас поставили перекурить и обозреть фронт работ, пока где-то на верфях уже тырят нам краску.
Яхта была маленькая. Малюсенькая и аккуратненькая. Ласточка. Девочка. Крошка.
«За день покрасим!» - повеселела я и мысленно начала тратить свой полтос из, с виду безнадежной, концессии.
Боря вернулся с десятилитровым ведром, миксером и какими-то реагентами для обеспечения прекрасной фиксации.
И лекцией на тему о хорошей и прочной окраске как неотъемлемой составляющей судового дела.
«Водоросли! - сказал Боря. - Сраные водоросли! И ёбаные ракушки!
Эта борода, когда вырастет на дне корабля, способна отравить любой ход к хуям собачьим! Поэтому красить тщательно и ответственно!»
Для закрепления полученного материала Боря ещё раз помахал купюрой с изображением Франклина и отбыл до обеда. До нашего обеда, в его представлении.
Я на всю жизнь запомнила надпись на той банке эмали - «Для окраски кораблей и топливных резервуаров, повышенной химстойкости».
«Надеюсь, она небесно-голубая!» - попыталась я голосом Ассоли вернуть романтический момент безнадежному.
Краска была коричневая.
Я, пожалуй, упущу малоинтересные моему читателю подробности судоремонтного процесса, скажу только, что мы страшно заебались, перемешивая периодически миксером краску, чтобы она не сохла, не с первой попытки овладели искусством её распыления, и решили, что Боря, скотина, подсунул нам не «маленькую, миленькую яхточку», а заархивированный крейсер «Аврора» - такая она, сука, огромная!!!
В конце светового дня появился Боря. С попугаем на плече.
Нет, шучу, конечно, без попугая. С обезьянкой. Опять шучу. С предложением отужинать вместо отобедать.
И повел нас в местный кабак, где у него было прикормлено. Где был открыт счёт. Ну то есть нам разрешили на борино имя там брать в течение рабочего дня водичку для попить и салатик для поесть.
А я не сказала, что время сушки одного слоя краски минимум сутки, а слоев надо штук пять, да?
Ну вот. Влипли девочки, да.
Т.е. пока все дети как дети, купались и загорали, мы вкалывали на этой морилке.
Ну а что было делать? Дали слово же! В те времена слов на зюйд-зюйд-вест бросать было не принято, и брать обратно - тоже западло.
И вот когда забрезжил цвет в конце туннеля, и остался буквально один вечерный наряд слой краски, Борюсик сообщил, что привезти-отвезти нас не сможет, т.к. на выходные уезжает в Ялту, где костюм с отливом и охлаждённое шанпанское в окружении легкодоступных женщин уже алкают его присутствия.
Поэтому, вот вам, девочки, ключи от подсобки, тут и переночуете, всё доделаете, а я приеду - и рассчитаемся.
И опять помахал портретом мёртвого человека и парохода публициста и дипломата перед нашими носами. Для наглядности и в подтверждение намерений.
Мы, ясен финист, были в полном восторге от внезапно открывшихся перспектив загубленного уик-энда.
Но делать было нечего.
Кроме звонка другу.
Наш друг Селезень крякнул в телефонную трубку: «Вылетаю» и буквально через 4 часа нарисовался в полосе форосского прибоя.
С улыбкой во весь клюв.
«Девочки! Я привёз! Но! Бля! Очень сильное! Я пока ехал пару раз раздуплился, так что аккуратнее!»
Я сказала: «Мама! Роди меня обратно! Ты, МакКряк, что ж за убойный термояд приволок двум боевым товарищам и так надышавшимся ядовитых испарений? Лучше б кило сосисек припёр, дЭбил!»
И тут же осеклась.
В упор на меня смотрели глаза христианского пеликана, который разорвал себе грудь, вырвал сердце, и всё для того, чтобы отдать его своим неблагодарным деткам. Т.е. нам.
«Сергей! Прости меня, дуру грешную! - быстро исправилась я. - Просто боязно что-то после твоих рекомендаций курить сей подарок! Если тебя накрыло с двух фазанок, то нас с одной не разорвёт ли на куски?»
Дело в том, что, мои маленькие любители Боба Марли, я - отличная компания в употреблении нелегализованных в ряде стран веществ.
Во-первых, мне реально мало надо.
Во-вторых, в процессе покура я очень сильно и смешно вытаращиваю глаза.
В-третьих, у меня есть отличительная черта. Так называемый «конопляный усик». Т.е. когда Оле уже хватит, у неё справа над верхней губой появляется такая маленькая коричневенькая закорючка, мини-Сальвадор-Дали. Сразу видно - всё, стоп! Не наливайте бiльше менi, дядько, тому що я вже така як вам треба!
Ну и здесь нелишне напомнить, про пункт первый. Короче, я - прекрасный компаньон в таких делах.
А дальше было весело, да.
Т.е. мы слушали шум прибоя, и в нём было столько гармонии Вселенной! Ровно до того момента, пока Оксанка не сказала, что «а представьте - это шампанское!». И все рванули в море, потому как штамп красивой жизни сразу сделал его ванной. Естественно, потом очень захотелось настоящего шампанского. Сильно захотелось. Вот прямо руку-ногу на отсечение за бутылку шампанского здесь и сейчас…Селезень крякнул, что ща съездит. И даже залез в машину. Но тут нас накрыло изменой, что он разобьётся, и нам не на ком будет ехать завтра домой. Хорошие мы подруги, правда?
Решение было найдено - бар с бориным открытым счётом.
Собравшись, тряпки зашли туда и попросили записать на вексель пузырь «Севастопольского Розового».
Прокатило.
А в автомобиле тем временем обнаружился перманентный маркер, подаренный кем-то зачем-то нашему пернатому другу.
И мы решили, выпив по бокалу и ещё чуть-чуть курнув, немножко пошалить.
Разукрасить унылую яхточку в «весёленькое». Всё равно потом ещё слой краски наносить.
Цветы, пацифики, солнышко…
Я написала слово PEACE.
И сказала: «Вот теперь - заеПИИИИИСь!!!»
Представитель перепончатолапых гыгыкнул и своим размашистым подчерком дописал, по-русски: ДА!!!
Весело до отбоя провели мы времечко, словом.
На следующий день был нанесён финальный слой краски, докурен последний кропаль и трое в лодке, не считая зелёной собаки, отбыли в шикарном ландо в сторону города-героя Севастополя.
Борюсик объявился через три дня.
Трезвый и злой.
Без костюма с отливом.
«Гонорар!» - отрывисто сказал он.
И положил перед нами 50 (пятьдесят) северо-американских долларов, 4 бутылки шампанского, два батончика «Сникерс» и три «Баунти».
Мы отчетливо достигли консенсуса с теми мальцами, кто шкурил яхту. Было совершенно понятно насчёт какого места из блаженного Августина у них с одноногим корсаром вышел мизандерстендинг.
«Боря! Но уговор же был на стольник!» - вяло попыталась лоббировать наши интересы Оксана.
«Я поистрепался в Ялте! И вообще, я ж вас там обедами кормил!»
С этими словами Борюсик исчез в сторону Парка Победы поправляться «Жигулёвским».
И это была бы история с грустным концом, не вмешайся Проведение и Высшая Справедливость.
Скупой платит дважды.
Борюсик был наказан и нами, и производителем краски для судов.
Что касается нас, то мы просто поехали в тот кабак, где у Бори был открыт счёт, и когда у нас закончились деньги (а это произошло чертовски стремительно), мы просто стали заказывать ещё, и ещё, и ещё на его вексель. Организмы у нас тогда были молодые и крепкие, пили мы даже не как кони. Как рыбы.
Боря был просто счастлив, когда увидел «простыню», которую ему принесли при следующем посещении данного заведения вместе с чашечкой кофе.
О чём он нам счёл необходимым сообщить, не выходя из своего автомобиля и на всю Большую Морскую улицу, где, собственно, наша очередная встреча и произошла.
Конечно, он кучно употреблял обсценную лексику при этом, но вряд ли подобные детали заинтересуют читателей, дошедших до этого места.
Вторая, Высшая Кара настигла Борюсика позднее.
Когда перманентный маркер ВЫСТУПИЛ через слой краски.
Прямо на левом борту.
Как корабль назовёшь, так он и поплывёт…
PEACE_ДА!!!
(И рядом - жуткая розочка!)
Правда, через лет пять Боря признался, что из всей его флотилии «Писечка моя» (как он её любовно назвал) была самая счастливая. И сдавалась в аренду она хорошо, и не гнила, и свой ресурс отработала - огого! В отличие от некоторых…
Нога.
Одна.
Утеря парной к ней была овеяна ареолом загадочности и варьировалась от героически-подводной версии к романтически-бандитским модификациям.
(Правда потом кто-то сболтнул по пьяни, что Боря в возрасте 18 лет сел на мацацыкл удачно, да неудачно с него упал.
Травма-сепсис-медсестричка с голубыми и влажными глазами Даша Севастопольская - что ж это вы, голубчик, до гангрены дело довели?- помилуйте, доктор, какая гангрена? Меня укусила акула, когда я стоял в Балаклаве! - ну-с, отрежем-с, помолясь!)
Со временем Боря купил себе шикарный протез, на котором едва заметно прихрамывал, что придавало ему жалостливого шарма в голубых и влажных глазах юных нимф. Сейчас, поди, он страшный успех на волне сериала про доктора Хауса имел бы, но и тогда на скудность половой жизни наш инвалид не жаловался.
Бизнес у него был удивительный: лодки, катамараны, «лучи» и яхточки.
Флотилия, да.
Непобедимая Армада.
Которая постоянно требовала мелкого ремонта, а то и полного обновления.
И вот во время какого-то застолья Борюсик заныл про то, что «это ж невозможно найти обслуживающий персонал, все какие-то калеки безрукие». Мы хмыкнули про чья бы корова мычала и спросили что ему надо спиздить? Винты от подводной лодки? Вертолетные лопасти?
Недонельсон вздохнул печально и молвил: «Всё гораздо хуже. Украсть что-то под заказ - желающих полно. А вот приложить руки…НИКОГО!»
Оказалось, что в Форосе у него стоит яхта, девочка и ласточка, которую надо покрасить и срочно. Потому как нанятые работники её пошкурили, загрунтовали, антикоррозийной бедой какой-то покрыли, но потом повздорили с Капитаном относительно калькуляции оказанных услуг. Короче, мало денег, Борис, и ты не прав!
Тут мы с Оксанкой нежно улыбнулись и резко предложили свои услуги по тюнингу борта номер один.
«У Оли вон художественная школа в анамнезе, а я просто - очень аккуратная и исполнительная! Тем более, что рыба уже потрошеная…тьфу ты…клиент уже дошёл до кондиции…да что такое…половину (и самую грязную и тяжёлую) работ за нас уже сделали! И, кстати, у меня на балконе стоит бочонок краски, бесхозный, папенька откуда-то приволок…Короче, Боря, сколько денег?»
Боря открыл кошелёк, достал оттуда стодолларовую купюру и медленно поводил её у нас перед лицами.
Пейсы седовласого учёного мужа Франклина, который, кстати, не был никогда Президентом, США, произвели на нас магический эффект.
Нам, наивным, казалось, что это - лёгкая добыча!
А на 100 баксов в те времена можно было столько всего накупить - ухххх!
Короче говоря, мы совершили устную сделку, ударили по рукам, обмыли это дело и как штыки пообещали завтра в семь утра, когда за нами заедут на машине, быть уже в караульной форме и с банкой своей краски под мышкой.
Боря заехал за нами в восемь. Мы пили кофий из фарфоровых чашек и вкушали французскую булку (на самом деле, конечно, сушки ванильные, но надо придать торжественности моменту).
Вздохнув горестно, Борис присел к столу, и разделил с нами нехитрую трапезу.
Потом он спросил, где банка с халявной краской, осмотрел её и выматерился: «Вы б мне ещё штукатурку предложили, девки! Ладно, по дороге заедем за НОРМАЛЬНОЙ краской!»
«Пусть она будет голубого цвета, Борюсик! Это же так красиво!»
По дороге на Форос мы значительно расширили свой кругозор в спектре лакокрасочных материалов, способных защитить от коррозии корпуса судов. В нашем лексиконе появились слова «эпоксидка», «свинцовый сурик», «поливинилбутират», «полиуретан», «винилово-эпоксидные эмали» и, конечно, «ёб твою мать!», куда ж без этого.
«Во мы попали!» - шепнула я Оксанке.
«Сто баксов!» - ответила мне подруга.
Это меня сразу очень успокоило и согрело.
На месте нас поставили перекурить и обозреть фронт работ, пока где-то на верфях уже тырят нам краску.
Яхта была маленькая. Малюсенькая и аккуратненькая. Ласточка. Девочка. Крошка.
«За день покрасим!» - повеселела я и мысленно начала тратить свой полтос из, с виду безнадежной, концессии.
Боря вернулся с десятилитровым ведром, миксером и какими-то реагентами для обеспечения прекрасной фиксации.
И лекцией на тему о хорошей и прочной окраске как неотъемлемой составляющей судового дела.
«Водоросли! - сказал Боря. - Сраные водоросли! И ёбаные ракушки!
Эта борода, когда вырастет на дне корабля, способна отравить любой ход к хуям собачьим! Поэтому красить тщательно и ответственно!»
Для закрепления полученного материала Боря ещё раз помахал купюрой с изображением Франклина и отбыл до обеда. До нашего обеда, в его представлении.
Я на всю жизнь запомнила надпись на той банке эмали - «Для окраски кораблей и топливных резервуаров, повышенной химстойкости».
«Надеюсь, она небесно-голубая!» - попыталась я голосом Ассоли вернуть романтический момент безнадежному.
Краска была коричневая.
Я, пожалуй, упущу малоинтересные моему читателю подробности судоремонтного процесса, скажу только, что мы страшно заебались, перемешивая периодически миксером краску, чтобы она не сохла, не с первой попытки овладели искусством её распыления, и решили, что Боря, скотина, подсунул нам не «маленькую, миленькую яхточку», а заархивированный крейсер «Аврора» - такая она, сука, огромная!!!
В конце светового дня появился Боря. С попугаем на плече.
Нет, шучу, конечно, без попугая. С обезьянкой. Опять шучу. С предложением отужинать вместо отобедать.
И повел нас в местный кабак, где у него было прикормлено. Где был открыт счёт. Ну то есть нам разрешили на борино имя там брать в течение рабочего дня водичку для попить и салатик для поесть.
А я не сказала, что время сушки одного слоя краски минимум сутки, а слоев надо штук пять, да?
Ну вот. Влипли девочки, да.
Т.е. пока все дети как дети, купались и загорали, мы вкалывали на этой морилке.
Ну а что было делать? Дали слово же! В те времена слов на зюйд-зюйд-вест бросать было не принято, и брать обратно - тоже западло.
И вот когда забрезжил цвет в конце туннеля, и остался буквально один вечерный наряд слой краски, Борюсик сообщил, что привезти-отвезти нас не сможет, т.к. на выходные уезжает в Ялту, где костюм с отливом и охлаждённое шанпанское в окружении легкодоступных женщин уже алкают его присутствия.
Поэтому, вот вам, девочки, ключи от подсобки, тут и переночуете, всё доделаете, а я приеду - и рассчитаемся.
И опять помахал портретом мёртвого человека и парохода публициста и дипломата перед нашими носами. Для наглядности и в подтверждение намерений.
Мы, ясен финист, были в полном восторге от внезапно открывшихся перспектив загубленного уик-энда.
Но делать было нечего.
Кроме звонка другу.
Наш друг Селезень крякнул в телефонную трубку: «Вылетаю» и буквально через 4 часа нарисовался в полосе форосского прибоя.
С улыбкой во весь клюв.
«Девочки! Я привёз! Но! Бля! Очень сильное! Я пока ехал пару раз раздуплился, так что аккуратнее!»
Я сказала: «Мама! Роди меня обратно! Ты, МакКряк, что ж за убойный термояд приволок двум боевым товарищам и так надышавшимся ядовитых испарений? Лучше б кило сосисек припёр, дЭбил!»
И тут же осеклась.
В упор на меня смотрели глаза христианского пеликана, который разорвал себе грудь, вырвал сердце, и всё для того, чтобы отдать его своим неблагодарным деткам. Т.е. нам.
«Сергей! Прости меня, дуру грешную! - быстро исправилась я. - Просто боязно что-то после твоих рекомендаций курить сей подарок! Если тебя накрыло с двух фазанок, то нас с одной не разорвёт ли на куски?»
Дело в том, что, мои маленькие любители Боба Марли, я - отличная компания в употреблении нелегализованных в ряде стран веществ.
Во-первых, мне реально мало надо.
Во-вторых, в процессе покура я очень сильно и смешно вытаращиваю глаза.
В-третьих, у меня есть отличительная черта. Так называемый «конопляный усик». Т.е. когда Оле уже хватит, у неё справа над верхней губой появляется такая маленькая коричневенькая закорючка, мини-Сальвадор-Дали. Сразу видно - всё, стоп! Не наливайте бiльше менi, дядько, тому що я вже така як вам треба!
Ну и здесь нелишне напомнить, про пункт первый. Короче, я - прекрасный компаньон в таких делах.
А дальше было весело, да.
Т.е. мы слушали шум прибоя, и в нём было столько гармонии Вселенной! Ровно до того момента, пока Оксанка не сказала, что «а представьте - это шампанское!». И все рванули в море, потому как штамп красивой жизни сразу сделал его ванной. Естественно, потом очень захотелось настоящего шампанского. Сильно захотелось. Вот прямо руку-ногу на отсечение за бутылку шампанского здесь и сейчас…Селезень крякнул, что ща съездит. И даже залез в машину. Но тут нас накрыло изменой, что он разобьётся, и нам не на ком будет ехать завтра домой. Хорошие мы подруги, правда?
Решение было найдено - бар с бориным открытым счётом.
Собравшись, тряпки зашли туда и попросили записать на вексель пузырь «Севастопольского Розового».
Прокатило.
А в автомобиле тем временем обнаружился перманентный маркер, подаренный кем-то зачем-то нашему пернатому другу.
И мы решили, выпив по бокалу и ещё чуть-чуть курнув, немножко пошалить.
Разукрасить унылую яхточку в «весёленькое». Всё равно потом ещё слой краски наносить.
Цветы, пацифики, солнышко…
Я написала слово PEACE.
И сказала: «Вот теперь - заеПИИИИИСь!!!»
Представитель перепончатолапых гыгыкнул и своим размашистым подчерком дописал, по-русски: ДА!!!
Весело до отбоя провели мы времечко, словом.
На следующий день был нанесён финальный слой краски, докурен последний кропаль и трое в лодке, не считая зелёной собаки, отбыли в шикарном ландо в сторону города-героя Севастополя.
Борюсик объявился через три дня.
Трезвый и злой.
Без костюма с отливом.
«Гонорар!» - отрывисто сказал он.
И положил перед нами 50 (пятьдесят) северо-американских долларов, 4 бутылки шампанского, два батончика «Сникерс» и три «Баунти».
Мы отчетливо достигли консенсуса с теми мальцами, кто шкурил яхту. Было совершенно понятно насчёт какого места из блаженного Августина у них с одноногим корсаром вышел мизандерстендинг.
«Боря! Но уговор же был на стольник!» - вяло попыталась лоббировать наши интересы Оксана.
«Я поистрепался в Ялте! И вообще, я ж вас там обедами кормил!»
С этими словами Борюсик исчез в сторону Парка Победы поправляться «Жигулёвским».
И это была бы история с грустным концом, не вмешайся Проведение и Высшая Справедливость.
Скупой платит дважды.
Борюсик был наказан и нами, и производителем краски для судов.
Что касается нас, то мы просто поехали в тот кабак, где у Бори был открыт счёт, и когда у нас закончились деньги (а это произошло чертовски стремительно), мы просто стали заказывать ещё, и ещё, и ещё на его вексель. Организмы у нас тогда были молодые и крепкие, пили мы даже не как кони. Как рыбы.
Боря был просто счастлив, когда увидел «простыню», которую ему принесли при следующем посещении данного заведения вместе с чашечкой кофе.
О чём он нам счёл необходимым сообщить, не выходя из своего автомобиля и на всю Большую Морскую улицу, где, собственно, наша очередная встреча и произошла.
Конечно, он кучно употреблял обсценную лексику при этом, но вряд ли подобные детали заинтересуют читателей, дошедших до этого места.
Вторая, Высшая Кара настигла Борюсика позднее.
Когда перманентный маркер ВЫСТУПИЛ через слой краски.
Прямо на левом борту.
Как корабль назовёшь, так он и поплывёт…
PEACE_ДА!!!
(И рядом - жуткая розочка!)
Правда, через лет пять Боря признался, что из всей его флотилии «Писечка моя» (как он её любовно назвал) была самая счастливая. И сдавалась в аренду она хорошо, и не гнила, и свой ресурс отработала - огого! В отличие от некоторых…