Ализа
- Ну что, куда едем, в "Исчезающую долину", или к Ализе? - спрашивает Моти, загружая в джип бронежилеты и ящики с боеприпасами. - Сегодня вроде ничего особенного не предвидится, можно отдохнуть.
Этой весной резервистские сборы выдались самыми спокойными за все годы моей службы в запасе. Наша мотострелковая рота "держит" кусок израильско-палестинской границы в горах Гильбоа, живописнейшем уголке на юге Изреэльской долины. Узенькая дорога, на которой с трудом могут разминуться две легковушки, бежит сквозь густые леса, мимо маленьких полянок для пикников, вылетает в зеленые поля с пасущимися стадами флегматичных коров, поднимается на самый верх хребта, с которого открывается потрясающий вид на цветущий пейзаж южной Галилеи, расчерченный сверкающими на солнце озерами и оросительными каналами. Именно над этой красотой находится наблюдательный пункт "Исчезающая долина", где мы иногда останавливаемся на перерыв, сворачивая с нашего стандартного маршрута вдоль границы.
- Успеем еще в "долину", восемь часов патруля впереди, - говорю я, тщательно укрепляя в "хаммере" наш самый ценный груз - деревянный ящик из-под патронов со святым набором резервиста: газовая горелка, джезва, маленькие стеклянные стаканчики, пакетики с черным кофе, сахаром, чаем. Когда ты знаешь, что темной холодной ночью всегда можешь насладиться крепким горячим стаканом кофе, никакой враг не страшен. - Поехали к Ализе, я там еще не был.
Наш бронированный "хаммер" выезжает из ворот укрепленного пункта по дороге к границе. Наша четверка - это командир патруля сержант Моти, мой лучший друг Лиор, я, и русский водитель-срочник Саша. Мы с Лиором, в принципе, тоже старшие сержанты, но в запасе не требуeтся столько командиров, поэтому мы выполняем роль рядовых бойцов. Мы все знаем друг друга уже много лет, во многих горячих точках были вместе, кроме Саши, естественно. Для Саши это рутинная служба, резервисты приходят и уходят, а он здесь мотает все три года срочной. Он немногословен, большую часть времени лишь вежливо улыбается, слушая шутки и истории старых дембелей. Большинство водил в армии, кстати, - "русские", не знаю, почему. Прирожденные гонщики, наверное.
Сделав дежурный круг по нашим владениям и не заметив ничего подозрительного, мы поднимаемся на наблюдательный пункт имени Ализы. Там, где дорога делает резкий поворот, прямо над обрывом, разбито скромное и ухоженное место отдыха - деревянные навесы, отполированные бревна в качестве скамеек лежат на темно-красном гравии, огромные валуны отгораживают привал от дороги и защищают от ветра. Мы находимся на юго-западном склоне горы, прямо под нами в сотне метров от обрыва проходит Забор, а за ним раскидывается обычный унылый пейзаж арабских деревень, без зелени, без единого деревца, только голые дома среди маленьких вспаханных полей и оливковых рощ. Вдали на горизонте в лучах заходящего солнца причудливо скалится Дженин, проклятый город, печально прославившийся в первые дни недавней интифады.
Я подхожу к краю обрыва, свежий весенний ветер приятно обвевает лицо. Рядом на одном из валунов устраивается Саша - в ушах наушники, глаза под солнцезащитными очками закрыты. Я поворачиваюсь к Моти и Лиору, которые как раз заняты приготовлением кофе.
- А в честь кого это место названо? Вы знаете?
- В память об Ализе, девочки из соседнего поселения, - не отрываясь от сложного процесса, отвечает Моти. Он наш путеводитель, знает всё о всех местах в Израиле. Везде он путешествовал, или служил, или знает из книг. Настоящий путешественник и любитель природы, и при этом замечательный рассказчик.
Мы садимся на бревна со стаканчиками дымящегося кофе в руках, напротив заката. Эта атмосфера, не смотря на свою банальность, не располагает к обычным армейским разговорам о бабах и политике. Нет ничего приятнее, чем просто следить за заходящим солнцем с высокого обрыва.
- Несколько лет назад, когда Забора внизу еще не было, - неожиданно прерывает молчание Моти, - из одной из этих деревень вышел террорист с Калашниковым. Перелез через ограждение и просто пошел в сторону израильских поселений. Поднялся на гору, залег вот за этими валунами и расстрелял первую же машину, которая на свою беду тут проезжала. Расстрелял только потому, что у нее были израильские номера. Это была машина родителей Ализы, они со свадьбы возвращались, если не ошибаюсь. Ализа сидела на заднем сидении. Ее отец был тяжело ранен, но сумел довести машину до ближайшего поселения. Для Ализы это было, к сожалению, слишком поздно. Она скончалась, не дотянув до больницы...
Мы молча слушаем.
- Отец ее выжил, мать была только легко ранена. Они потом на свои сбережения построили тут это место, именно в той точке, где на них напал этот ублюдок. Люди здесь останавливаются, отдыхают. Приятное место, - он отхлебывает из стаканчика.
Я встаю, с кофе в одной руке и автоматом в другой, прохаживаюсь по хрустящему под ногами гравию, бросая подозрительный взгляд на такие близкие арабские дома. В стороне, на одном из валунов недалеко от обрыва я замечаю выбитую в камне табличку. Я подзываю друзей, и вместе мы читаем надпись:
Наша Ализа - замечательная девочка.
Она танцует и поет, хорошо рисует, учится на отлично.
Она любит болтать по телефону, сплетничать с подружками, гулять с одноклассниками.
Она любит клубничное мороженное и фильмы про любовь.
Ей всего шестнадцать, но она уже знает, что пойдет учиться на ветеринара.
А когда подрастет, выйдет замуж и у нее будет трое детей.
Ализа очень любит своих родителей и младшего брата,
и они любят ее больше всего на свете.
Ализе всего шестнадцать, и такой она останется навсегда.
Прощай, наша девочка...
Лучи заходящего солнца падают на теплый камень. Мы молча разворачиваемся и медленно возвращаемся к бревнам-скамейкам, каждый думает о чем-то своем. В наступающих сумерках темный Сашин силуэт отчетливо виден на фоне красно-оранжевого неба. Он не избегает общения с резервистами. Он просто уже читал эту надпись.
Примечание.
Если кому-то сюжет показался знакомым - я уже писал на эту тему в прошлом году, сейчас решил описать немного поподробнее. Все имена и названия подлинные.
Этой весной резервистские сборы выдались самыми спокойными за все годы моей службы в запасе. Наша мотострелковая рота "держит" кусок израильско-палестинской границы в горах Гильбоа, живописнейшем уголке на юге Изреэльской долины. Узенькая дорога, на которой с трудом могут разминуться две легковушки, бежит сквозь густые леса, мимо маленьких полянок для пикников, вылетает в зеленые поля с пасущимися стадами флегматичных коров, поднимается на самый верх хребта, с которого открывается потрясающий вид на цветущий пейзаж южной Галилеи, расчерченный сверкающими на солнце озерами и оросительными каналами. Именно над этой красотой находится наблюдательный пункт "Исчезающая долина", где мы иногда останавливаемся на перерыв, сворачивая с нашего стандартного маршрута вдоль границы.
- Успеем еще в "долину", восемь часов патруля впереди, - говорю я, тщательно укрепляя в "хаммере" наш самый ценный груз - деревянный ящик из-под патронов со святым набором резервиста: газовая горелка, джезва, маленькие стеклянные стаканчики, пакетики с черным кофе, сахаром, чаем. Когда ты знаешь, что темной холодной ночью всегда можешь насладиться крепким горячим стаканом кофе, никакой враг не страшен. - Поехали к Ализе, я там еще не был.
Наш бронированный "хаммер" выезжает из ворот укрепленного пункта по дороге к границе. Наша четверка - это командир патруля сержант Моти, мой лучший друг Лиор, я, и русский водитель-срочник Саша. Мы с Лиором, в принципе, тоже старшие сержанты, но в запасе не требуeтся столько командиров, поэтому мы выполняем роль рядовых бойцов. Мы все знаем друг друга уже много лет, во многих горячих точках были вместе, кроме Саши, естественно. Для Саши это рутинная служба, резервисты приходят и уходят, а он здесь мотает все три года срочной. Он немногословен, большую часть времени лишь вежливо улыбается, слушая шутки и истории старых дембелей. Большинство водил в армии, кстати, - "русские", не знаю, почему. Прирожденные гонщики, наверное.
Сделав дежурный круг по нашим владениям и не заметив ничего подозрительного, мы поднимаемся на наблюдательный пункт имени Ализы. Там, где дорога делает резкий поворот, прямо над обрывом, разбито скромное и ухоженное место отдыха - деревянные навесы, отполированные бревна в качестве скамеек лежат на темно-красном гравии, огромные валуны отгораживают привал от дороги и защищают от ветра. Мы находимся на юго-западном склоне горы, прямо под нами в сотне метров от обрыва проходит Забор, а за ним раскидывается обычный унылый пейзаж арабских деревень, без зелени, без единого деревца, только голые дома среди маленьких вспаханных полей и оливковых рощ. Вдали на горизонте в лучах заходящего солнца причудливо скалится Дженин, проклятый город, печально прославившийся в первые дни недавней интифады.
Я подхожу к краю обрыва, свежий весенний ветер приятно обвевает лицо. Рядом на одном из валунов устраивается Саша - в ушах наушники, глаза под солнцезащитными очками закрыты. Я поворачиваюсь к Моти и Лиору, которые как раз заняты приготовлением кофе.
- А в честь кого это место названо? Вы знаете?
- В память об Ализе, девочки из соседнего поселения, - не отрываясь от сложного процесса, отвечает Моти. Он наш путеводитель, знает всё о всех местах в Израиле. Везде он путешествовал, или служил, или знает из книг. Настоящий путешественник и любитель природы, и при этом замечательный рассказчик.
Мы садимся на бревна со стаканчиками дымящегося кофе в руках, напротив заката. Эта атмосфера, не смотря на свою банальность, не располагает к обычным армейским разговорам о бабах и политике. Нет ничего приятнее, чем просто следить за заходящим солнцем с высокого обрыва.
- Несколько лет назад, когда Забора внизу еще не было, - неожиданно прерывает молчание Моти, - из одной из этих деревень вышел террорист с Калашниковым. Перелез через ограждение и просто пошел в сторону израильских поселений. Поднялся на гору, залег вот за этими валунами и расстрелял первую же машину, которая на свою беду тут проезжала. Расстрелял только потому, что у нее были израильские номера. Это была машина родителей Ализы, они со свадьбы возвращались, если не ошибаюсь. Ализа сидела на заднем сидении. Ее отец был тяжело ранен, но сумел довести машину до ближайшего поселения. Для Ализы это было, к сожалению, слишком поздно. Она скончалась, не дотянув до больницы...
Мы молча слушаем.
- Отец ее выжил, мать была только легко ранена. Они потом на свои сбережения построили тут это место, именно в той точке, где на них напал этот ублюдок. Люди здесь останавливаются, отдыхают. Приятное место, - он отхлебывает из стаканчика.
Я встаю, с кофе в одной руке и автоматом в другой, прохаживаюсь по хрустящему под ногами гравию, бросая подозрительный взгляд на такие близкие арабские дома. В стороне, на одном из валунов недалеко от обрыва я замечаю выбитую в камне табличку. Я подзываю друзей, и вместе мы читаем надпись:
Наша Ализа - замечательная девочка.
Она танцует и поет, хорошо рисует, учится на отлично.
Она любит болтать по телефону, сплетничать с подружками, гулять с одноклассниками.
Она любит клубничное мороженное и фильмы про любовь.
Ей всего шестнадцать, но она уже знает, что пойдет учиться на ветеринара.
А когда подрастет, выйдет замуж и у нее будет трое детей.
Ализа очень любит своих родителей и младшего брата,
и они любят ее больше всего на свете.
Ализе всего шестнадцать, и такой она останется навсегда.
Прощай, наша девочка...
Лучи заходящего солнца падают на теплый камень. Мы молча разворачиваемся и медленно возвращаемся к бревнам-скамейкам, каждый думает о чем-то своем. В наступающих сумерках темный Сашин силуэт отчетливо виден на фоне красно-оранжевого неба. Он не избегает общения с резервистами. Он просто уже читал эту надпись.
Примечание.
Если кому-то сюжет показался знакомым - я уже писал на эту тему в прошлом году, сейчас решил описать немного поподробнее. Все имена и названия подлинные.