26.04.86
Каждый год 26 апреля здесь будет пост на одну и ту же тему.
Сегодня 26 лет.
"Ну, привезли нас... Привезли на саму станцию. Дали белый халат и белую
шапочку. Марлевую повязку. Чистили территорию. День выгребали, скоблили
внизу, день -- наверху, на крыше реактора. Всюду с лопатой. Тех, кто
поднимался наверх, "аистами" звали. Роботы не выдерживали, техника сходила с
ума. А мы работали. Случалось - кровь из ушей шла, из носа. Першило в горле.
Резало в глазах. Постоянно слышался монотонный звук в ушах. Хотелось пить,
но аппетита не было. Физзарядка запрещалась, чтобы радиацией зря не дышать.
А ездили на работу в кузовах открытых машин. Но хорошо работали. И очень этим гордились..."
"Возвратились домой. Все с себя снял, всю одежду, в которой там был, и
выбросил в мусоропровод. А пилотку подарил маленькому сыну. Очень он просил.
Носил, не снимая. Через два года ему поставили диагноз: опухоль мозга... Дальше допишите сами... Я не хочу дальше говорить..."
"Возвращаемся поздно вечером, потому что работали по двенадцать часов в
сутки. Без выходных. На отдых только ночь. Значит, едем на бэтээре. Идет по
пустой деревне человек. Ближе: молодой парень с ковром на плечах...
Невдалеке "Жигули"... Тормозим. Багажник забит телевизорами и обрезанными
телефонами. Бэтээр разворачивается и тараном: "Жигули" в гармошку, как консервная банка. Никто слова не проронил..."
"Гнали скот... Весь скот из выселенных деревень гнали к нам в райцентр
на приемные пункты. Обезумевшие коровы, овечки, поросята бегали по улицам...
Кто хотел, тот ловил... С мясокомбината машины с тушами шли на станцию
Калиновичи, оттуда грузили на Москву. Москва не принимала. И эти вагоны, уже
могильники, возвращались назад к нам. Целые эшелоны. Тут их хоронили. Запах
гнилого мяса преследовал по ночам... "Неужели так пахнет атомная война?" --
думала я. Война должна пахнуть дымом...
В первые дни наших детей вывозили ночью, чтобы меньше людей видело.
Прятали беду, скрывали. А народ все равно узнавал. Выносили на дорогу к
нашим автобусам бидончики с молоком, пекли булочки. Как в войну... С чем еще сравнить?"
"Я лежала в больнице...
Мне было так больно... Я просила маму: "Мамочка, я не могу терпеть.
Лучше убей меня!"
(c) С. Алексиевич.
"Чернобыльская молитва"
Вечная память.
You can watch this video on www.livejournal.com
Сегодня 26 лет.
"Ну, привезли нас... Привезли на саму станцию. Дали белый халат и белую
шапочку. Марлевую повязку. Чистили территорию. День выгребали, скоблили
внизу, день -- наверху, на крыше реактора. Всюду с лопатой. Тех, кто
поднимался наверх, "аистами" звали. Роботы не выдерживали, техника сходила с
ума. А мы работали. Случалось - кровь из ушей шла, из носа. Першило в горле.
Резало в глазах. Постоянно слышался монотонный звук в ушах. Хотелось пить,
но аппетита не было. Физзарядка запрещалась, чтобы радиацией зря не дышать.
А ездили на работу в кузовах открытых машин. Но хорошо работали. И очень этим гордились..."
"Возвратились домой. Все с себя снял, всю одежду, в которой там был, и
выбросил в мусоропровод. А пилотку подарил маленькому сыну. Очень он просил.
Носил, не снимая. Через два года ему поставили диагноз: опухоль мозга... Дальше допишите сами... Я не хочу дальше говорить..."
"Возвращаемся поздно вечером, потому что работали по двенадцать часов в
сутки. Без выходных. На отдых только ночь. Значит, едем на бэтээре. Идет по
пустой деревне человек. Ближе: молодой парень с ковром на плечах...
Невдалеке "Жигули"... Тормозим. Багажник забит телевизорами и обрезанными
телефонами. Бэтээр разворачивается и тараном: "Жигули" в гармошку, как консервная банка. Никто слова не проронил..."
"Гнали скот... Весь скот из выселенных деревень гнали к нам в райцентр
на приемные пункты. Обезумевшие коровы, овечки, поросята бегали по улицам...
Кто хотел, тот ловил... С мясокомбината машины с тушами шли на станцию
Калиновичи, оттуда грузили на Москву. Москва не принимала. И эти вагоны, уже
могильники, возвращались назад к нам. Целые эшелоны. Тут их хоронили. Запах
гнилого мяса преследовал по ночам... "Неужели так пахнет атомная война?" --
думала я. Война должна пахнуть дымом...
В первые дни наших детей вывозили ночью, чтобы меньше людей видело.
Прятали беду, скрывали. А народ все равно узнавал. Выносили на дорогу к
нашим автобусам бидончики с молоком, пекли булочки. Как в войну... С чем еще сравнить?"
"Я лежала в больнице...
Мне было так больно... Я просила маму: "Мамочка, я не могу терпеть.
Лучше убей меня!"
(c) С. Алексиевич.
"Чернобыльская молитва"
Вечная память.