Клюшка как её нет или Чёртовы русские.
Название: Клюшка как её нет, или Чёртовы русские!
Автор:
eckleipce
Вид: фик
Жанр: юмор, стёб
Пейринг: Ягудин/клюшка, кофе/Жубины кроссовки
Рейтинг: G
Отказ от прав: все герои вымышлены, все сходства с реальными персонажами случайны
Примечание автора: это оооооооооооочень ранняя вещь... ;)
* * * * *
“Ох уж мне этот русский”, - мрачно думал взъерошенный Бриан, в очередной раз не справившись с четверным тулупом. Поскольку в опасной близости от него находился никто иной, как некий Алексей Ягудин, вооруженный оч. внушительных размеров хоккейной клюшкой, да и ещё, как назло, не в очень трезвом состоянии, произносить вслух что-либо, хотя бы отдаленно напоминающее ругательство, было попросту опасно для жизни и здоровья. А уж чем-чем, но собственным здоровьем французский фигурист дорожил, и посему счел за благо ограничиться мысленным чертыханием, трехэтажным французским матом и посылом более удачливых соперников туда, куда Ришелье гугенотов не гонял.
Разумеется, про себя.
К концу тренировки у него, как всегда, болели все возможные и невозможные мышцы, синяки красовались буквально везде - Алексей по настроению бывал очень точен в использовании клюшки как воспитательного средства. Настроение тоже было премерзкое - через две недели предстоял Чемпионат мира, и ему уже было более чем ясно, что в лучшем (!) случае он может рассчитывать не более чем на третье место. Даже порядком всех доставшие американцы и канадцы в этом году не внушали особых опасений, поскольку предпочитали не тренироваться, а советоваться со своими адвокатами. Нет, основная проблема заключалась в одном надоедливом и несносном швейцарце, и великих и ужасных русских. Последних в этом году можно было пересчитать по пальцам - вездесущий Плющенко, некто Илья Климкин, которого Бриан смутно помнил по прошлому чемпионату, и некий Сергей Добрин, которого он не знал вообще, и следовательно, опасался его в два раза больше, чем остальных.
Не переставая потирать ноющую коленку, он в сотый раз спрашивал себя, кой черт его дернул попросить пару уроков у этого ненормального русского. Нет, он не спорил - порой эти тренировки бывали на редкость результативны. Но эти русские были просто настоящими фанатиками. Алексей поднимал его в пять утра, иногда не давая даже позавтракать, и чуть ли не пинками гнал его, сонного и еще ничего толком не понимающего, на лед, откуда не выпускал по пять-шесть часов подряд. К тому же у новоявленного тренера была скверная привычка таскать с собой увесистую клюшку и частенько угрожать ею, если ученик упрямился или не проявлял, как казалось Ягудину, должного усердия. Хотя надо отдать Алексею должное - после таких тренировок все остальное уже казалось Бриану детским лепетом. Но почему, почему никто не предупредил его о том, что русские имеют обыкновение напиваться раза по два на дню, об этой фамильярной манере переделывать иностранные имена на русский лад - Ягудин с недавних пор завел манеру называть его просто Борей, - и о том, что его “тренер” пропускал только те юбки, которые видел в витринах магазинов.
Чертов Ягудин, чертов Ламбьель, чертов Плющенко, чертовы русские!..
Бриан тяжко вздохнул и снова приготовился к прыжку. Четверной лутц надо было повторить еще десять раз, причем подряд, и упаси его Бог не сделать хотя бы один. Иначе спать ему сегодня придется на льду.
Чертовы русские!
* * * * *
Сегодня Стефан был вполне доволен собой. Прыжки - и тройные, и четверные, - давались сегодня на диво легко, самые сложные элементы он выполнял сегодня без труда, словно, как одобрительно заметил тренер, он был в этот день как никогда в ударе. Молодой швейцарец даже позволил себе немного расслабиться и помечтать о мировом золоте.
Все удовольствие испортил Евгений Плющенко, тренировавшийся следующим.
Понаблюдав некоторое время за русским фигуристом, приунывший Ламбьель мрачно подумал, что до золота ему в этом году как пешком до канадской границы.
Подлец был хорош!
Даже перенеся операцию, из-за которой ему пришлось сняться с прошлого Чемпионата мира, российский фигурист наглядно демонстрировал сейчас если еще не пик своей формы, то, во всяком случае, очень близкое к этому состояние духа и тела. Он катался так, словно родился на льду.
И, словно для того, чтобы окончательно добить Стефана, память услужливо подсунула ему напоминание о том, что единственное мировое золото досталось ему только потому, что Плющенко в прошлом году вынужден был сняться с произвольной программы.
Настроение мгновенно сползло в минус.
В этом году золота ему точно не видать. Если, конечно, русский фигурист будет столь любезен, что забудет сделать все свои коронные четверные прыжки, споткнется на ровном месте (желательно, раз эдак пять) или получит еще одну травму. Желательно, посерьезнее.
Этих русских вообще возможно победить?!
Порой Стефану вообще начинало казаться, что все чемпионаты и финалы Гран-При в последние годы просто превращаются в филиалы Чемпионата России, ибо большую часть призовых мест россияне, как правило, “дружески” разыгрывали между собой.
Отрадой была мысль, что кому-то сейчас еще хуже, чем тебе.
За примером далеко ходить не пришлось. Как раз сейчас этот пример, страдальчески морщась и изображая на лице если не все Христовы муки, то большую часть из них точно, вышел на лед. Точнее, выполз. Источник страданий несчастного француза, угрожающе помахивая оч. увесистой хоккейной клюшкой, вскоре обнаружился поблизости. Причем на ногах, точнее, на коньках, он держался, мягко сказать, не слишком твердо.
Стефан в который раз убедился, что ничто так не поднимает упавший было дух, как созерцание полного чайника, которого при тебе опускают ниже ватерлинии.
Может, все не так уж и плохо.
Интересно, как Жубер вообще додумался брать уроки у этого Алексея Ягудина? Своих ему тренеров, что ли, не хватает? Он никак, с ума сошел - какого черта ему русский-то тренер сдался? Ну, если уж ему так приспичило, к американцам бы пошел, к канадцам. В Израиле бы поискал на худой конец. Говорят, там тренеры очень хорошие.
Нет, Бриан точно чокнулся. Выйдут ему эти тренировки боком, как пить дать.
И вообще, у него своих проблем хватает. Тренировку вон завтра на шесть утра назначили. Да и пить что-то очень хочется.
Ламбьель устало вздохнул, снял коньки и побрел в направлении раздевалки, по дороге высматривая бутылку воды, или чего-нибудь еще, что можно выпить.
Чертовы русские!
* * * * *
Дорожка, вращение, бублик, бильман, арабеск, сейчас заход на прыжок пойдет… есть! Четверной, без единой помарки, - вон Алексей Николаевич одобрительно кивает. Обычно тренер довольно скуп на похвалу, но если уж скажет, что все хорошо, значит, так оно и есть. Похоже, что он действительно не растерял былую форму после операции, даже наоборот - не раз травмированные связки, прежде часто дававшие о себе знать именно тогда, когда этого меньше всего хотелось, больше ни разу не беспокоили Женю, и теперь он хотел с лихвой отыграться за вынужденный сход с дистанции в прошлом году.
Похоже, ему это удается - все другие фигуристы, бывшие в этот момент на льду, завистливо покосились в его сторону и заметно приуныли.
Все разом.
Это выглядело так забавно, что Женя не удержался от соблазна слегка пошалить.
Изобразив на лице свое коронное выражение из номера “Sex bomb”, фигурист кокетливо послал обладателям самых унылых физиономий воздушный поцелуй.
От выражения их лиц в радиусе десяти километров моментально прокисло все молоко. Даже сливки для кофе, и те свернулись.
Ягудин, скривившись, вылил свой латте в кроссовок Жубера, так кстати оказавшийся поблизости.
Весьма довольный произведенным эффектом, Евгений решил закрепить успех, и, словно играючи, исполнил безукоризненный каскад “четыреста тридцать три”. Жубер, наблюдавший за этим непотребством, издал зубами звук, больше всего напоминающий столкновение “Титаника” с айсбергом. Эффект от него был такой, что все фигуристы, как по команде, нагнулись проверить исправность своих коньков.
Ягудин, нагло пользуясь тем, что на него никто не смотрит, добавил завершающий штрих к картине, вылив остатки кофе во второй Борькин кроссовок.
В этот момент мимо как раз проходил Стефан.
- Бонжурь, Степа! - панибратски поприветствовал юношу Ягудин.
Стефана непроизвольно передернуло. Мимоходом он заметил несчастные кроссовки, от которых уже валил пар. Парень, по доброте сердечной уже собрался было предупредить незадачливого француза о грозящей ему неприятности, но заметив, что Алексей любовно поглаживает свою драгоценную клюшку, предпочел благоразумно промолчать. Фигурист был молод, и жить ему хотелось.
Через несколько секунд своды ледового дворца огласил душераздирающий вопль Жубера, который-таки обнаружил свои кроссовки. К несчастью, в очень плачевном состоянии. Канадская пара фигуристов, только что начавшая тренировку, с перепугу абсолютно синхронно свалилась на лед (Вот! Талант, как говорится, не пропьешь!), громко требуя адвокатов.
Позади Алексея раздалось сдавленное чертыхание. Бриан Жубер, конечно, не был профессором. По правде говоря, кандидатом наук он тоже не был. Но даже ему хватило сообразительности, чтобы понять, что нежно-коричневый оттенок шнурков от кроссовок, некогда бывший просто серым, и пустая кружка из-под кофе неподалеку от “обожаемого тренера” как-то связаны между собой. И, надо сказать, сия только что открытая причинно-следственная связь его, мягко говоря, не обрадовала.
- Алексей, а что это у меня в кроссовках… хлюпает? - француз в самый последний момент нашел-таки единственное приличное слово для описания всей возникшей в нем гаммы эмоций, преимущественно негативных.
- Кофе, наверно. - с видом знатока изрек Ягудин.
Казалось, еще секунда, - и из ушей Бриана повалит дым, как из закипевшего чайника.
- А вы не знаете, что он там делает?!
- Наверно, хлюпает. - столь же глубокомысленно заключил тренер.
Затем подхватил на плечо верную клюшку и вальяжной походкой удалился в сторону раздевалки. Женской.
От второго вопля несчастного француза, местами переходящего в ультразвук, канадская пара четко отработанным маневром снова рухнула на лед, безостановочно голося и то и дело поминая какую-то Декларацию 1949 года, права человека и Женевскую конвенцию еще от какого-то там года. Это была привычка, выработанная годами.
ЧЕРТОВЫ РУССКИЕ!!!
Автор:
eckleipce
Вид: фик
Жанр: юмор, стёб
Пейринг: Ягудин/клюшка, кофе/Жубины кроссовки
Рейтинг: G
Отказ от прав: все герои вымышлены, все сходства с реальными персонажами случайны
Примечание автора: это оооооооооооочень ранняя вещь... ;)
* * * * *
“Ох уж мне этот русский”, - мрачно думал взъерошенный Бриан, в очередной раз не справившись с четверным тулупом. Поскольку в опасной близости от него находился никто иной, как некий Алексей Ягудин, вооруженный оч. внушительных размеров хоккейной клюшкой, да и ещё, как назло, не в очень трезвом состоянии, произносить вслух что-либо, хотя бы отдаленно напоминающее ругательство, было попросту опасно для жизни и здоровья. А уж чем-чем, но собственным здоровьем французский фигурист дорожил, и посему счел за благо ограничиться мысленным чертыханием, трехэтажным французским матом и посылом более удачливых соперников туда, куда Ришелье гугенотов не гонял.
Разумеется, про себя.
К концу тренировки у него, как всегда, болели все возможные и невозможные мышцы, синяки красовались буквально везде - Алексей по настроению бывал очень точен в использовании клюшки как воспитательного средства. Настроение тоже было премерзкое - через две недели предстоял Чемпионат мира, и ему уже было более чем ясно, что в лучшем (!) случае он может рассчитывать не более чем на третье место. Даже порядком всех доставшие американцы и канадцы в этом году не внушали особых опасений, поскольку предпочитали не тренироваться, а советоваться со своими адвокатами. Нет, основная проблема заключалась в одном надоедливом и несносном швейцарце, и великих и ужасных русских. Последних в этом году можно было пересчитать по пальцам - вездесущий Плющенко, некто Илья Климкин, которого Бриан смутно помнил по прошлому чемпионату, и некий Сергей Добрин, которого он не знал вообще, и следовательно, опасался его в два раза больше, чем остальных.
Не переставая потирать ноющую коленку, он в сотый раз спрашивал себя, кой черт его дернул попросить пару уроков у этого ненормального русского. Нет, он не спорил - порой эти тренировки бывали на редкость результативны. Но эти русские были просто настоящими фанатиками. Алексей поднимал его в пять утра, иногда не давая даже позавтракать, и чуть ли не пинками гнал его, сонного и еще ничего толком не понимающего, на лед, откуда не выпускал по пять-шесть часов подряд. К тому же у новоявленного тренера была скверная привычка таскать с собой увесистую клюшку и частенько угрожать ею, если ученик упрямился или не проявлял, как казалось Ягудину, должного усердия. Хотя надо отдать Алексею должное - после таких тренировок все остальное уже казалось Бриану детским лепетом. Но почему, почему никто не предупредил его о том, что русские имеют обыкновение напиваться раза по два на дню, об этой фамильярной манере переделывать иностранные имена на русский лад - Ягудин с недавних пор завел манеру называть его просто Борей, - и о том, что его “тренер” пропускал только те юбки, которые видел в витринах магазинов.
Чертов Ягудин, чертов Ламбьель, чертов Плющенко, чертовы русские!..
Бриан тяжко вздохнул и снова приготовился к прыжку. Четверной лутц надо было повторить еще десять раз, причем подряд, и упаси его Бог не сделать хотя бы один. Иначе спать ему сегодня придется на льду.
Чертовы русские!
* * * * *
Сегодня Стефан был вполне доволен собой. Прыжки - и тройные, и четверные, - давались сегодня на диво легко, самые сложные элементы он выполнял сегодня без труда, словно, как одобрительно заметил тренер, он был в этот день как никогда в ударе. Молодой швейцарец даже позволил себе немного расслабиться и помечтать о мировом золоте.
Все удовольствие испортил Евгений Плющенко, тренировавшийся следующим.
Понаблюдав некоторое время за русским фигуристом, приунывший Ламбьель мрачно подумал, что до золота ему в этом году как пешком до канадской границы.
Подлец был хорош!
Даже перенеся операцию, из-за которой ему пришлось сняться с прошлого Чемпионата мира, российский фигурист наглядно демонстрировал сейчас если еще не пик своей формы, то, во всяком случае, очень близкое к этому состояние духа и тела. Он катался так, словно родился на льду.
И, словно для того, чтобы окончательно добить Стефана, память услужливо подсунула ему напоминание о том, что единственное мировое золото досталось ему только потому, что Плющенко в прошлом году вынужден был сняться с произвольной программы.
Настроение мгновенно сползло в минус.
В этом году золота ему точно не видать. Если, конечно, русский фигурист будет столь любезен, что забудет сделать все свои коронные четверные прыжки, споткнется на ровном месте (желательно, раз эдак пять) или получит еще одну травму. Желательно, посерьезнее.
Этих русских вообще возможно победить?!
Порой Стефану вообще начинало казаться, что все чемпионаты и финалы Гран-При в последние годы просто превращаются в филиалы Чемпионата России, ибо большую часть призовых мест россияне, как правило, “дружески” разыгрывали между собой.
Отрадой была мысль, что кому-то сейчас еще хуже, чем тебе.
За примером далеко ходить не пришлось. Как раз сейчас этот пример, страдальчески морщась и изображая на лице если не все Христовы муки, то большую часть из них точно, вышел на лед. Точнее, выполз. Источник страданий несчастного француза, угрожающе помахивая оч. увесистой хоккейной клюшкой, вскоре обнаружился поблизости. Причем на ногах, точнее, на коньках, он держался, мягко сказать, не слишком твердо.
Стефан в который раз убедился, что ничто так не поднимает упавший было дух, как созерцание полного чайника, которого при тебе опускают ниже ватерлинии.
Может, все не так уж и плохо.
Интересно, как Жубер вообще додумался брать уроки у этого Алексея Ягудина? Своих ему тренеров, что ли, не хватает? Он никак, с ума сошел - какого черта ему русский-то тренер сдался? Ну, если уж ему так приспичило, к американцам бы пошел, к канадцам. В Израиле бы поискал на худой конец. Говорят, там тренеры очень хорошие.
Нет, Бриан точно чокнулся. Выйдут ему эти тренировки боком, как пить дать.
И вообще, у него своих проблем хватает. Тренировку вон завтра на шесть утра назначили. Да и пить что-то очень хочется.
Ламбьель устало вздохнул, снял коньки и побрел в направлении раздевалки, по дороге высматривая бутылку воды, или чего-нибудь еще, что можно выпить.
Чертовы русские!
* * * * *
Дорожка, вращение, бублик, бильман, арабеск, сейчас заход на прыжок пойдет… есть! Четверной, без единой помарки, - вон Алексей Николаевич одобрительно кивает. Обычно тренер довольно скуп на похвалу, но если уж скажет, что все хорошо, значит, так оно и есть. Похоже, что он действительно не растерял былую форму после операции, даже наоборот - не раз травмированные связки, прежде часто дававшие о себе знать именно тогда, когда этого меньше всего хотелось, больше ни разу не беспокоили Женю, и теперь он хотел с лихвой отыграться за вынужденный сход с дистанции в прошлом году.
Похоже, ему это удается - все другие фигуристы, бывшие в этот момент на льду, завистливо покосились в его сторону и заметно приуныли.
Все разом.
Это выглядело так забавно, что Женя не удержался от соблазна слегка пошалить.
Изобразив на лице свое коронное выражение из номера “Sex bomb”, фигурист кокетливо послал обладателям самых унылых физиономий воздушный поцелуй.
От выражения их лиц в радиусе десяти километров моментально прокисло все молоко. Даже сливки для кофе, и те свернулись.
Ягудин, скривившись, вылил свой латте в кроссовок Жубера, так кстати оказавшийся поблизости.
Весьма довольный произведенным эффектом, Евгений решил закрепить успех, и, словно играючи, исполнил безукоризненный каскад “четыреста тридцать три”. Жубер, наблюдавший за этим непотребством, издал зубами звук, больше всего напоминающий столкновение “Титаника” с айсбергом. Эффект от него был такой, что все фигуристы, как по команде, нагнулись проверить исправность своих коньков.
Ягудин, нагло пользуясь тем, что на него никто не смотрит, добавил завершающий штрих к картине, вылив остатки кофе во второй Борькин кроссовок.
В этот момент мимо как раз проходил Стефан.
- Бонжурь, Степа! - панибратски поприветствовал юношу Ягудин.
Стефана непроизвольно передернуло. Мимоходом он заметил несчастные кроссовки, от которых уже валил пар. Парень, по доброте сердечной уже собрался было предупредить незадачливого француза о грозящей ему неприятности, но заметив, что Алексей любовно поглаживает свою драгоценную клюшку, предпочел благоразумно промолчать. Фигурист был молод, и жить ему хотелось.
Через несколько секунд своды ледового дворца огласил душераздирающий вопль Жубера, который-таки обнаружил свои кроссовки. К несчастью, в очень плачевном состоянии. Канадская пара фигуристов, только что начавшая тренировку, с перепугу абсолютно синхронно свалилась на лед (Вот! Талант, как говорится, не пропьешь!), громко требуя адвокатов.
Позади Алексея раздалось сдавленное чертыхание. Бриан Жубер, конечно, не был профессором. По правде говоря, кандидатом наук он тоже не был. Но даже ему хватило сообразительности, чтобы понять, что нежно-коричневый оттенок шнурков от кроссовок, некогда бывший просто серым, и пустая кружка из-под кофе неподалеку от “обожаемого тренера” как-то связаны между собой. И, надо сказать, сия только что открытая причинно-следственная связь его, мягко говоря, не обрадовала.
- Алексей, а что это у меня в кроссовках… хлюпает? - француз в самый последний момент нашел-таки единственное приличное слово для описания всей возникшей в нем гаммы эмоций, преимущественно негативных.
- Кофе, наверно. - с видом знатока изрек Ягудин.
Казалось, еще секунда, - и из ушей Бриана повалит дым, как из закипевшего чайника.
- А вы не знаете, что он там делает?!
- Наверно, хлюпает. - столь же глубокомысленно заключил тренер.
Затем подхватил на плечо верную клюшку и вальяжной походкой удалился в сторону раздевалки. Женской.
От второго вопля несчастного француза, местами переходящего в ультразвук, канадская пара четко отработанным маневром снова рухнула на лед, безостановочно голося и то и дело поминая какую-то Декларацию 1949 года, права человека и Женевскую конвенцию еще от какого-то там года. Это была привычка, выработанная годами.
ЧЕРТОВЫ РУССКИЕ!!!