Королевская ночь
Название: Королевская ночь
Автор:
eckleipce
Бета: Лейла - первоначальный,
say_t- окончательный и готовый
Вид: фик
Жанр: юмор
Пейринг: Ягудин/Плющенко, куда ж без него, а ещё один только намечается
Рейтинг: PG-13 от силы
Отказ от прав: все герои вымышлены, все сходства с реальными персонажами случайны.
Примечания автора: написано к новогоднему челленджу - с котами и наручниками. Не бейте за опоздание, люди добрые!
Отдельно спасибо Кане - за вдохновление и идею, Лейле за первоначальную отбетку, Люсе, за что, что имела терпение выдержать мои творческие истерики, Сати за отбетку окончательную, и Тале, помогшей ценными советами. Ребята, без вас ничего бы не было!
Что-то грохнуло, разбилось, кто-то спросонья наткнулся на кого-то, раздался чей-то визг, а Ягудин привычно выматерился, налетев на составленные у дверей носки-недельки. Обычное утро обычного дня в обычном предновогоднем туре.
Из номера Вейра раздавались громкие рыдания. Он только что обнаружил, что прибавил в весе целых 0, 025 грамма, и теперь со стенаниями проклинал ту злосчастную минуту, когда поддался на уговоры Ягудина угоститься шашлычком. Вдоволь поплакав, ощипав половину стразов с костюма и пошвыряв в стенку тапочками, американец твёрдо дал себе зарок не есть ничего тяжелее овсянки на воде и шпината. “И больше никаких русских блинов!”
В соседнем номере Лисачек, ухмыляясь, припрятал подальше отвёртку и пару утяжелителей.
В коридоре тем временем разворачивался очередной милый скандал.
- Вот, полюбуйся, что твой натворил! -звуковой волной от вопля Мишина в окна вынесло парочку-другую впечатлительных юниоров.
- Я его не приватизировала! - огрызалась в ответ Тарасова. - За своим следи получше!
- Откуда ж я знал, что твой спиногрызище додумается до такого? - Мэтр воззрился на “бывшего” ученичка аки Ленин на буржуазию.
- Я с ним на сотню поспорил, что он лезвие не лизнёт, - заявил довольный Ягудин. - А на улице с утра было минус десять.
Прыгающий возле тренера-батюшки полуголый Плющенко мстительно замычал и показал сопернику неприличный жест. Говорить он был не в состоянии из-за примёрзшего к языку лезвия собственного конька.
- И что ты с ним будешь делать? - вздохнула втайне довольная как слон Тарасова, легким тумаком “воспитывая” ученичка. - Драли тебя мало. В детстве.
Стефан очнулся от созерцания своей обширной коллекции мягких игрушек и, потянувшись, широко зевнул. Сзади кто-то грохнулся на пол и выматерился на великом и могучем канадском диалекте.
- Сандю, - хихикнул швейцарец. - Будешь знать, как над душой стоять!
- Не буду!
- Будешь, будешь, - успокоил его Ламбьель, запуская в приставучего канадца горшком с кактусом.
В следующие несколько минут на полу образовалась во всех отношениях примечательная куча из игрушек, канадца и кактуса. Когда на вопли и крики о помощи примчался Жубер с болтавшейся на спине бумажкой, на которой печатными английскими буквами было написано “Пни меня”, Сандю уже был спелёнут собственными штанами, а Стефан меланхолично целился в него вторым горшком с кактусом. Несчастное растение прикидывало, как бы половчее прикинуться безобидной фиалочкой, а также раздумывало, кой чёрт его вообще понёс куда-то из родной пустыни. По крайней мере, там его никто не использовал как метательный снаряд.
- Совсем забыл сказать, - спохватился француз. - Там внизу журналы продают, говорят, интересное что-то.
- Ух ты! А что конкретно? - восхитился Стефан, кутая Сандю в нашедшуюся неподалёку смирительную рубашку. Кактус из него он решил не вытаскивать.
- “100 советов, как весело провести время в компании друзей”.
А тем временем, изнывая от скуки, доблестные фигуристы набросились на журналы как на шоколадные конфеты. К вечеру каждая страничка была уже прочитана, а самыми старательными - выучена наизусть. Кроме Стефана, который свой журнал использовал тем, что соорудил из него кляп для Сандю, даже будучи запелёнутым в смирительную рубашку, ухитрялся приставать ко всем, кто находился в непосредственном радиусе. И среди прочих советов как весело провести время с друзьями, в списке значился оч. интересный пункт, озаглавленный ёмко и коротко - “Королевская ночь”…
Первым на охоту отправился Добрин, который в своём недолгом детстве посещал художественную школу. Тоже весьма недолго, но по этому поводу мазать сотоварищей решил не пастой, а красками - для пущего интересу и художественной ценности. Проведя ревизию среди вещей, юное дарование с удовлетворением обнаружило неначатую акварель и, радостно хихикнув, приступило к делу. На двери Ламбьеля появилась огромная, весьма устрашающего вида помесь божьей коровки и лягушки, а сам швейцарец оказался аккуратно разлинован в чёрно-белую полоску a-lazebra. После визита в номер к Вейру, где с Добриным чуть не случился приступ удушья от запаха одеколона “Мечта диетолога”, американец щеголял оригинальным и абсолютно бесплатным перманентным макияжем. Общее впечатление портили только старательно нарисованные на веках огромные анимешные глаза, из-за чего Джонни напоминал японского чибика, правда женского рода. Вдохновившись, ХУДОжник проник в комнату к безмятежно храпящему Проберу, отчего соседние номера тихо молились и всем скопом собирались податься в хоккей, нарисовал у него на лице вампирские клыки, а затем, немного подумав, изобразил на левой щеке осиное гнездо. Любимая шуба Тарасовой, висевшая в шкафу, дополнилась дюжиной художественно нарисованных дырок. На лбу у Мишина юное дарование изобразило большого паука, после чего намалевало на щеке у Плющенко фальшивый доллар с портретом Ягудина. На самого Ягудина акварели уже не хватило, но предприимчивый Добрин притащил из холодильника кетчуп и, высунув язык, с полчаса что-то старательно выводил на лбу у чемпиона Солт-Лейк-Сити. После чего счёл свою миссию выполненной и с чувством глубокого удовлетворения отправился досыпать.
А в это время проснулся Плющенко, злорадно нащупывая под подушкой припрятанный тюбик с пастой. Посмотрел на него, мысленно прикинул объёмы работ, и отправился в ванну за вторым, сделав себе пометку в мозгах стребовать новую пасту со спонсоров. После чего тщательно вымазал пастой ручки дверей во всех номерах (у Ягудина внутри и снаружи), налил клею в любимые розовые тапочки Вейра, которые американец настолько любил, что не расставался с ними даже ночью - спал прямо на них, - изобразил под носом у Ламбьеля шикарные, лихо закрученные усы, некоторое время озадаченно рассматривал дырявую шубу Тарасовой, после чего решил внести свою лепту и выжал в карман многострадальной шубы оставшийся тюбик с пастой. В комнате Сандю никого не обнаружилось, чему Евгений очень удивился, а затем наконец отправился спать с чувством выполненного долга.
Дышащий на ладан после многочисленных звонков “невовремя”, “во время похмелья” и просто “некстати” зазвонил ровно в час ночи, после чего с печальным звоном навеки упокоился в углу. Великий-и-Ужасный-с-Похмелья Алексей Ягудин проверил снаряжение (33 тюбика пасты, разместившихся у него в карманах как пистолеты у ковбоя) и зловеще выскользнул в ночь. И тут же вляпался в пасту, что, не сходя с места, пригрозил припомнить кому-то. Загадочную надпись на лбу он, к счастью, не заметил.
Алексей был без комплексов, и угрызениями совести тоже не страдал. Его бы воля, и жертвы оказались бы разрисованными аж изнутри. Но некоторые жертвы спали чутко, из-за чего полёт фантазии приходилось немного ограничивать. Изрисовав всех и вся, фигурист, злорадно потирая ручки, аккуратно приковал Вейра наручниками к кровати, после чего оставил Успенскому записочку возле кровати, потом насыпал перцу в кефирчик Мишина, аккуратно перенёс из коридора в комнату Жубера горшок с донельзя унылой пальмой и, злорадствуя, устроил его в обнимку со спящим французом. Сандю в комнате он, как и Плющенко, не обнаружил, но, поискав хорошенько, вскоре нашёл его в шкафу в смирительной рубашке и с журналом во рту вместо кляпа. Развязывать рубашку Ягудину показалось нудно, вместо чего он принёс из аптечки несколько мотков бинта и соорудил из канадца мумию.
Последним ухитрился проснуться Мишин. Икнув, почесав в затылке и некстати вспомнив журнальчик, прославленный тренер решил внести и свою лепту в “русский народный обычай”. Покопавшись в карманах, найдя там любимый “Паркер” и прихватив пасту из ванной, отправился совершать своё чёрное дело. Поскольку после рейда Ягудина мазать уже было попросту негде, мэтр пооставлял наиболее “нелюбимым” субъектам автографы на одеялах-подушках, после чего вошёл в раж, подпилил ножку кровати Добрина, завязал тройным морским узлом шнурки на коньках особо нелюбимого Ягудина и вылил в них полтюбика пасты. Окончательно расхулиганившись, изобразил на несчастной шубе Тарасовой жирную моль, после чего удовлетворённо крякнув, отправился обратно в кровать.
* * * * *
Утро для разрисованных по самые тапочки фигуристов началось с ультразвукового вопля Тарасовой, обнаружившей свою шубу, отчего Добрин, с визгом подскочив на кровати, тут же обрушился вниз вместе с кроватью. На звучище, больше всего напоминавший рёв самки дикого кабана в брачный период, из дверей повыскакивали все остальные, матерясь на всех языках мира, и даже на тех, которые ещё не открыли.
- Добрин, #$)(@)$@_)(+@_#+@_)_)+_(@)! Твоя работа? - орал Ламбьель, походивший теперь на сильно испуганную зебру, растерявшую где-то добрую часть чёрных полосок.
- Это ещё почему? - обиделся тот, сковыривая пасту с физиономии и прикидывая, убить ли того, кто это сделал, или лучше закопать авторов той самой статьи, ибо идея несомненно пришлась по вкусу кому-то ещё.
- Ты - единственный, кто не цветной! - проявил дедуктивные способности Жубер, выпутывая из волос пальмовые листья.
- Так, а ну готовьте себе венки на могилку, уроды! - взвыл Плющенко, вылетая из комнаты и тряся рукой, вымазанной в чём-то белом. Штаны чемпиона Мира-Европы-Ну-Короче-Всего-и-Сразу как будто нарочно дожидались этой самой минуты, чтобы аккуратно свалиться с него, явив миру симпатичные трусы в мелкую клюшку. В угол отлетела надрезанная резинка от штанов. Ягудин, щеголяя внушительных размеров надписью на лбу “IlovePlush”, злорадно захихикал.
- Ах, ты %&*@(*#(#!&@(@!#)(!*#)(*!@#(*@!)(#*@)(*#)@(*# и @&#*(#@_)#)@!**, а также @(@*&$(*))@_)!_@&#^@&#^@#(!!!
Пальма, сиротливо колосившаяся в углу коридора (сестра той, с которой обнимался Жубер полночи), покраснела и завяла.
Плющенко хотел было добавить ещё что-то, но сообразил, что развлекает собравшихся бесплатным стриптизом, посему покраснел не хуже несчастной пальмы и лихорадочно стал наматывать на себя подвернувшуюся под руку штору. Ягудин, плотоядно рассматривая соперника, узрел любимый фетиш, нарисованный на трусах Евгения, после чего издал рык самца гориллы в период драки за самку, сграбастал визжащего Плющенко под мышку и утащил в свой номер. Через некоторое время оттуда стали доноситься ну очень подозрительные звуки, отчего половина собравшихся, густо зарумянившись, поспешно утекла куда-то, а другая половина жадно присосалась к двери, изредка возбуждённо перешёптываясь и конспектируя избранные места.
Через какое-то время дверь номера открылась, явив миру замученного Ягудина и Плющенко с сытым выражением лица, с которого наполовину сползла штора. Чем они там занимались, не понял только глупый, ленивый и Пробер.
Тренеры, испепелявшие друг друга взглядами посреди коридора, озадачено проводили их взглядом, после чего временно объявили мир и порешили отправиться отдохнуть в бассейн, попутно загнав туда свои команды с лёгкой надеждой - глядишь, потонут. Тарасова явилась в своём любимом купальнике, при виде которого добрая половина обеих команд чуть не упокоилась на дне бассейна.
- Слабонервная молодёжь пошла, - задумчиво сдув пылинку с плеча, заявила великий тренер. - А ведь это самая лучшая канадская норка…
- ААААААА!!! - заорал вдруг впечатлительный Вейр, трясущейся рукой показывая на дверь душевой. - Там… Там мумия!!!
Но это была не мумия, а всего лишь бедный Сандю, который тоже решил поучаствовать во всеобщей суматохе, но из-за бинтов только сейчас добравшийся до бассейна…