Крёстный отец
Несколько дней назад дочитали залпом, за три дня, книгу Марио Пьюзо «Крёстный отец», которую, само собой, рекомендую всем. Ну, давайте по порядку. :)
Дружба ― это все. Дружба превыше таланта. Сильнее любого правительства. Дружба значит лишь немногим меньше, чем семья.
Марио Пьюзо, дон Корлеоне
Если вы вдруг, как я, не читали эту книгу потому, что она - о мафиози, если вам, как мне, убийство Каттани встало поперёк горла - спешу успокоить: это, конечно, книга о мафиози и его семье - но, главным образом, о семье. О жизни, о дружбе. Это была бы семейная сага, если не занятие главы семьи и его сыновей. Книга, на мой взгляд, очень полезна подросткам. Во-первых, им нужно сопротивляться взрослым, а взрослые говорят: нарушать закон нельзя. Однако в книге отрицательные, по идее, персонажи - мафиози - то и дело восстанавливают справедливость, порушенную государством, помогают какому-нибудь маленькому человеку. Защищают друг друга, не рассуждая, что им за это будет, считают предательство самым отвратительным из возможных поступков. И при этом подросток, если умный, обратит внимание, например, на то, что дон Корлеоне взял в свою семью мальчишку, потерявшего родителей, всегда учил его не забывать их, и не усыновлял именно потому, что сменить фамилию ребёнку было бы как раз проявлением неуважения к его родителям.
«Да разве Хейген мог забыть? Его мать, рохля, да еще и с придурью, от общей вялости не обнаруживала ни малейшего чувства к детям, хотя бы ради вида. Отца Хейген не переносил. Самое страшное, что мать перед смертью ослепла: Том воспринял свою глазную болезнь как удар зловещей судьбы. Он был уверен, что тоже лишится зрения. Потом умер отец, и что-то странным образом надломилось в одиннадцатилетнем мозгу Тома Хейгена. Точно загнанный зверек, он шастал по улицам в ожидании своей погибели до того достопамятного дня, когда на него, спящего, наткнулся в углу подъезда Санни и привел к себе домой. Но из года в год потом его преследовал ночами один и тот же страшный сон - что он ослеп, как его мать, и вырос, и бродит слепцом с протянутой рукой, выстукивая дорогу палкой, а следом плетутся его слепенькие дети и просят милостыню, дробно стуча по тротуару своими короткими палками. Он вскакивал, и в этот первый миг полуяви-полусна лицо дона Корлеоне всплывало перед ним - и на душе у него становилось спокойно…»
Потерявший родителей мальчишка дону, не строившему из себя отца, доверяет всецело. И лучшему другу, Санни. Ради остальных в семье сделает всё, что угодно, но такого абсолютного доверия к ним нет. И дон оправдывает его доверие. Когда Хейген становится consigliori, главным советником дона, убивают Санни. Кроме того, что Том теряет брата, а дон - первенца, это провал Хейгена как советника - тот не справился со своими обязанностями. И дон Вито Корлеоне в своём горе не забывает о названном сыне.
«Дон поднялся с кожаного кресла. Все тоже встали; Клеменца и Тессио еще раз обнялись с ним. Хейген распахнул дверь ― дон, выходя, на миг задержался и взглянул ему в лицо. Он приложил ладонь к щеке Хейгена, быстро обнял его и сказал по-итальянски:
― Ты показал себя хорошим сыном. Это утешает меня, ― подтверждая, что в это страшное время Хейген действовал правильно».
Мужчина в горе не рыдает, не психует, а думает о том, как защитить оставшихся в живых. Да, поэтому, возможно, мужчины и умирают раньше женщин - но и умирают, защищая, пока могут. Как умер дон, из последних сил отгоняя от себя маленького внука, чтобы малыш не видел смерти. А последние его слова были:
- Жизнь так прекрасна.
Он знал, что говорил. Вы замечали, как люди стараются иногда «дружить», не думая о том, что дружба - не только времяпрепровождение, но ещё и помощь, оказание тех самых услуг? Не только подростки, и взрослые, бывает, стараются «не допустить в дружбе меркантильности». Дон Корлеоне показывает, что услуга не разрушает дружбу, если быть другом, помнить о друге. О том, что он может сделать, а что ему встанет поперёк всего. А оказание услуг дружбу не разрушает, только поддерживает.
Кстати, на моей памяти, лишь одно высказывание в книге повторяется дважды: доном, а после Майкл вспоминает эти слова отца: «Всегда лучше, если друг недооценивает твои достоинства, а враг ― преувеличивает недостатки». Пришлось задуматься, и всё-таки понять, что если друг преуменьшает твои достоинства, то после, когда ты проявил себя с лучшей стороны, рад своей удаче, обстоятельствам и прочему, благодаря чему всё сложилось наилучшим образом, и благодарность помогает обоим друзьям. А вот если достоинства друга преувеличивать, разочарование неминуемо. Признаться, прежде, если друг предполагал, что я подумаю или поступлю хуже, чем я есть, я думала: вот оно, значит, реальное отношение… да, обоснованное, возможно, только его страхами и прочим жизненным опытом, но это его отношение ко мне. Правда, я по-прежнему хочу, чтобы друг не беспокоился там, где не стоит, но теперь не считаю, что, если он думает обо мне хуже, чем я есть, значит, ничего хорошего не будет.
Младший сын дона, Майкл, желает жить честно и стыдится своего отца, потому что мафиози, уж как пить дать, виновен в смертях других людей. Этот сын как раз и готов сменить фамилию, или просто никогда не общаться с отцом. Но и он понимает, почти вовремя, что от отца не отказываются. А потом понимает, как сильно на него похож, как хочет быть его сыном. Понимает не с бессильной злобой на отца: «А, провались всё, никуда от тебя не деться!» - со страхом за него, с яростью на тех, кто пытался его убить. Как вполне взрослый человек, несколько лет потративший на психотерапию, могу сказать, что эта сцена и взрослым пригодится для того, чтобы понять, что возвращение в семью, признание себя сыном, а вот этого человека, с которым, как будто, нет ничего общего, кроме ДНК, родителем - проявление душевной силы, а не слабости. Именно Майкл больше остальных детей похож на отца.
Автор по-разному показывает, что дон Корлеоне потому и сильнейший мафиози Нью-Йорка, что… умеет владеть собой, никогда не теряет головы, и ничего не боится с тех пор, как в его 12 лет убили его отца и охотились за ним самим. И потому, что он ценит людей, знает их, и ему нередко идут навстречу не потому, что он богат, а потому, что тоже помог им когда-то, а долг платежом красен.
«Дон Вито Корлеоне помогал всем и каждому. Мало того ― он помогал охотно, с подходом, с лаской, дабы не так было горько человеку принимать благодеяние. Удивительно ли, что, когда наступали сроки выбирать представителей в законодательные органы штата, в муниципальные органы, в конгресс и озадаченные итальянцы скребли в затылках, не зная, кому отдавать голоса, они шли за советом к своему покровителю, Крестному отцу ― к дону Корлеоне. Так понемногу он сделался силой на политической арене ― силой, с которой не преминули начать считаться трезвые партийные лидеры. С мудрой прозорливостью крупного политика он укреплял свои позиции, помогая одаренным отпрыскам неимущих итальянских семей получать университетское образование, ― с годами из этих мальчиков выходили адвокаты, помощники окружных прокуроров, а случалось, и судьи. Предусмотрительно, как истинный отец нации, он пекся о будущем своей империи».
Дон по-настоящему силён, даже если кажется старомодным. Он не станет торговать наркотиками, какую бы прибыль это ни сулило, каким бы ретроградом его ни считали. Так же старомоден он и в вопросах секса, и не ведёт дел с сутенёрами - они могут сколько угодно находить его смешным, его это не трогает, он знает, что прав. Его дети - уже другие, но младший сын, старающийся не иметь с отцом ничего общего, понимает, что отец был прав.
Пьюзо не стыдится физиологичности в своих описаниях. Главы романа изобилуют подробными описаниями сексуальных сцен. Порою даже слишком подробных, выписанных пошло и вульгарно. Одну-единственную любовную сцену читаешь, затаив дыхание, ибо она прекрасна, как античные статуи, как прикосновение к сакральному таинству, божественной красоте - сцену первой брачной ночи Майкла Корлеоне с Апполонией, целомудренной девушкой, воспитанной в таких строгих правилах, что в первую ночь молодожёны берут с собой на виллу тёщу, чтобы та поддерживала и успокаивала дочь, если она испугается супружеского долга. И Майкл относится к этой девочке, которую и знает меньше месяца, с таким трепетом и нежностью, с таким пониманием, терпением и деликатностью, которых никогда не дождётся от него Кей, его американская подружка, прыгающая в постель по первому желанию.
А знаете, как для семьи настали трудные времена? На переговорах дона и его противника, Солоцци, желавшего склонить Корлеоне к торговле наркотиками, присутствовал Санни, и он, не подумав, брякнул одну-единственную фразу, казалось бы, ничего не значащую. Но именно тогда Солоцци решил убрать главу семьи, чтобы потом договориться с его сыном. В этом, кстати, ошибся: первенец дона Санни несдержан, но он не предатель, и никакие уверения в том, что «я ничего не имею против твоего отца, попытка его убийства - просто деловая мера», не помогли. Этого преступник, который только преступник, не понимал. До любого приличного подростка дойдёт, что нельзя показывать чужим семейные разногласия, даже настолько мельком.
Ещё раз, почти мимоходом, автор показывает, что сила этого дона - не в телохранителях, не в карманных политиках - в знании людей, в способности предсказать их реакцию. Людей нужно узнавать, чтобы понимать, а, будучи недоброжелателем, человека не узнаешь - он закроется от тебя. И не надо закрывать его, если он тебе доверился, даже если только сделал вид, продемонстрированное недоверие или осуждение не приводит ни к чему хорошему. Поэтому не раскрывайся перед чужими, раскрывай их сам, пока они не стали своими. А все эти внешние проявления крутости перед хорошими мозгами и добротой гроша ломаного не стоят. Даже мафиози тем более преуспевающий, чем он умнее и человечнее.
Один короткий пример, доказывающий, что Вито Корлеоне, убивавший сам и не колебавшийся, когда нужно было вынести смертный приговор, в самом деле дружил с теми, кого называл друзьями, даже если дружба возникла не на душевной общности, а на расчёте.
Начинается книга с того, что за помощью к дону Корлеоне обращается соотечественник, живущий здесь же, в Нью-Йорке. Он никогда раньше не обращался к нему, хотя мог бы это сделать, потому что жена дона - крёстная его дочери. Жил бы безбедно, поражал врагов… Но он всю жизнь старался жить честно, верил в справедливую Америку, в закон и порядок. Верил, пока его дочь не пострадала от хулиганов, жестоко её избивших. А судья, обвинявший преступников, оказался продажным, наглецы отделались условным сроком. Америго Бонасера и решил восстановить справедливость. Правда, он по-прежнему считает себя выше преступника дона Корлеоне, хотя и убедился уже, что общество преступников само толкает на преступление ещё недавно честного человека. Придя, как будто, за защитой, Бонасера пытается, что называется, нанять дона, как киллера. Что, честно сказать, довольно отвратительно. Чем этот недавно честный человек лучше, чем тот же судья, за взятку скостивший приговор этим подонкам до условного, если он тоже считает, что всё измеряется деньгами? Почему он не попросил о помощи, когда именно она ему и нужна? Дон, вправив мозги недавно честному человеку, помогает ему. И говорит:
― Пусть свершится правосудие. Быть может, настанет день ― хоть я и не говорю, что такой день непременно настанет, ― когда я призову вас сослужить мне за это службу. А пока примите этот акт правосудия как дар от моей жены, крестной матери вашей дочки.
Несчастный отец, похоронщик по профессии, долго боялся, что дон потребует плату за услугу, заставив избавиться от трупа - улики. Ждал, ждал… и дождался. Дон приехал для того, чтобы попросить… у него убили сына, стреляли в упор, лицо совершенно изуродовали - и теперь он хотел, чтобы не наёмник, не чужой человек, а друг помог ему: сделал всё возможное, чтобы мать не видела сына таким. И никакой другой просьбы маленький человек Америго Бонасера от своего нового друга так и не дождался - над друзьями не издеваются, принуждая к невозможному, не так ли?..
А десять лет спустя, когда умер и дон Корлеоне, Америго совершенно не сомневался, что провожает в последний путь старого и замечательного друга.
Люди нередко угрожают, не имея в виду исполнить угрозу, надеясь, что до неправого дойдёт и без исполнения. Однако… на примере того же Санни Корлеоне стало ясно, что угрожать нельзя: поставил условие - выполняй. Или не ставь, если не в состоянии выполнить. Угроза покажет твою слабость, и тот, кому ты угрожал, не простит тебе унижения. Санни погиб… строго говоря, не из-за бессильной угрозы, которую не мог привести в исполнение, но, если бы не она, могло бы сложиться и иначе. Получилось доходчиво.
Вито Корлеоне - сын крестьянина Андолини, убитого мафией. Спрятанный матерью от сицилийской мафии у друзей в Нью-Йорке, он не мог оставить себе фамилию отца, и взял другую - по названию родной деревни, чтобы связь с родной землёй не прерывалась хотя бы так. Мафия убила его отца, уже поэтому он не собирался становиться мафиози… пока не оказался в отчаянном положении. И всё же… его жена стала его бояться, чувствуя в нём злую силу отчаянья. В самом начале принятия мужем решения ввязаться в тёмные дела боялась его, потом, увидев, что муж - почти тот же, каким и был, но только почти, стала ходить к мессе каждый день, молиться о том, чтобы муж попал в рай, а не в ад. И какой бы ни была их жизнь, муж никогда не ударил жену. А жена родила ему четверых, когда рожать детей было опасно, точно не только потому, что была католичкой. Видимо, не хуже мальчишки Тома Хейгена понимала, что её мужу можно доверять. Вот так вот незаметно вкладывается в головы понимание, что человека в отчаянье простительно бояться, но нельзя бросать. И что оказаться в отчаянном положении, из которого нет выхода, может всякий, и не стоит наклеивать ярлыки в детской уверенности, что, если человек не справился - он сам во всём виноват.
А на примере Санни становится ясно, что даже если человек вырос, что называется, «бандитом по природе», он может оставаться хорошим человеком. И, кто его знает, возможно, он тоже не видел выхода, считая, что стать бандитом - должен. «Не судите - и не будете судимы», верно… Но удерживайтесь в рамках закона, как только можете - потому что жалеют о том, что оказались в мире мафии, абсолютно все. Даже тот, о чьей смерти искренне горевали многие, и у кого получилось умереть, сжимая руку любимого сына, а не в перестрелке, проклинаемом за торговлю наркотиками.
Но и дон не всесилен - хотя никому другому не отказывает в помощи. Его дочь вышла замуж за никчёмного красавца, которому были нужны только её деньги. И её отец понимает, что, раз брак католический, и клятвы даны Богу - преступать их нельзя, добром не кончится. А раз нельзя, значит… значит, её мужа не проучить так же, как любого другого - как муж сумеет быть мужем, если боится жены?.. А потом убили сына и стало ясно, что зять виновен в смерти Санни. Постаревший отец оказывается перед дилеммой: нельзя разрушить брак дочери, и… её муж сознательно пошёл на предательство, а не как тот же Санни, что-то ляпнул, не подумав. Он виновен в смерти сына. Что делать, как можно здесь выбирать?.. И тогда младший сын, наследник дела отца, принимает решение сам, обещая убить предателя. И держит слово, хотя далось ему это нелегко. Только с помощью других у нас получится почти всё, что нам нужно, в одиночку человек не справится, это правда. Уже поэтому людей нужно ценить.
Дружба ― это все. Дружба превыше таланта. Сильнее любого правительства. Дружба значит лишь немногим меньше, чем семья.
Марио Пьюзо, дон Корлеоне
Если вы вдруг, как я, не читали эту книгу потому, что она - о мафиози, если вам, как мне, убийство Каттани встало поперёк горла - спешу успокоить: это, конечно, книга о мафиози и его семье - но, главным образом, о семье. О жизни, о дружбе. Это была бы семейная сага, если не занятие главы семьи и его сыновей. Книга, на мой взгляд, очень полезна подросткам. Во-первых, им нужно сопротивляться взрослым, а взрослые говорят: нарушать закон нельзя. Однако в книге отрицательные, по идее, персонажи - мафиози - то и дело восстанавливают справедливость, порушенную государством, помогают какому-нибудь маленькому человеку. Защищают друг друга, не рассуждая, что им за это будет, считают предательство самым отвратительным из возможных поступков. И при этом подросток, если умный, обратит внимание, например, на то, что дон Корлеоне взял в свою семью мальчишку, потерявшего родителей, всегда учил его не забывать их, и не усыновлял именно потому, что сменить фамилию ребёнку было бы как раз проявлением неуважения к его родителям.
«Да разве Хейген мог забыть? Его мать, рохля, да еще и с придурью, от общей вялости не обнаруживала ни малейшего чувства к детям, хотя бы ради вида. Отца Хейген не переносил. Самое страшное, что мать перед смертью ослепла: Том воспринял свою глазную болезнь как удар зловещей судьбы. Он был уверен, что тоже лишится зрения. Потом умер отец, и что-то странным образом надломилось в одиннадцатилетнем мозгу Тома Хейгена. Точно загнанный зверек, он шастал по улицам в ожидании своей погибели до того достопамятного дня, когда на него, спящего, наткнулся в углу подъезда Санни и привел к себе домой. Но из года в год потом его преследовал ночами один и тот же страшный сон - что он ослеп, как его мать, и вырос, и бродит слепцом с протянутой рукой, выстукивая дорогу палкой, а следом плетутся его слепенькие дети и просят милостыню, дробно стуча по тротуару своими короткими палками. Он вскакивал, и в этот первый миг полуяви-полусна лицо дона Корлеоне всплывало перед ним - и на душе у него становилось спокойно…»
Потерявший родителей мальчишка дону, не строившему из себя отца, доверяет всецело. И лучшему другу, Санни. Ради остальных в семье сделает всё, что угодно, но такого абсолютного доверия к ним нет. И дон оправдывает его доверие. Когда Хейген становится consigliori, главным советником дона, убивают Санни. Кроме того, что Том теряет брата, а дон - первенца, это провал Хейгена как советника - тот не справился со своими обязанностями. И дон Вито Корлеоне в своём горе не забывает о названном сыне.
«Дон поднялся с кожаного кресла. Все тоже встали; Клеменца и Тессио еще раз обнялись с ним. Хейген распахнул дверь ― дон, выходя, на миг задержался и взглянул ему в лицо. Он приложил ладонь к щеке Хейгена, быстро обнял его и сказал по-итальянски:
― Ты показал себя хорошим сыном. Это утешает меня, ― подтверждая, что в это страшное время Хейген действовал правильно».
Мужчина в горе не рыдает, не психует, а думает о том, как защитить оставшихся в живых. Да, поэтому, возможно, мужчины и умирают раньше женщин - но и умирают, защищая, пока могут. Как умер дон, из последних сил отгоняя от себя маленького внука, чтобы малыш не видел смерти. А последние его слова были:
- Жизнь так прекрасна.
Он знал, что говорил. Вы замечали, как люди стараются иногда «дружить», не думая о том, что дружба - не только времяпрепровождение, но ещё и помощь, оказание тех самых услуг? Не только подростки, и взрослые, бывает, стараются «не допустить в дружбе меркантильности». Дон Корлеоне показывает, что услуга не разрушает дружбу, если быть другом, помнить о друге. О том, что он может сделать, а что ему встанет поперёк всего. А оказание услуг дружбу не разрушает, только поддерживает.
Кстати, на моей памяти, лишь одно высказывание в книге повторяется дважды: доном, а после Майкл вспоминает эти слова отца: «Всегда лучше, если друг недооценивает твои достоинства, а враг ― преувеличивает недостатки». Пришлось задуматься, и всё-таки понять, что если друг преуменьшает твои достоинства, то после, когда ты проявил себя с лучшей стороны, рад своей удаче, обстоятельствам и прочему, благодаря чему всё сложилось наилучшим образом, и благодарность помогает обоим друзьям. А вот если достоинства друга преувеличивать, разочарование неминуемо. Признаться, прежде, если друг предполагал, что я подумаю или поступлю хуже, чем я есть, я думала: вот оно, значит, реальное отношение… да, обоснованное, возможно, только его страхами и прочим жизненным опытом, но это его отношение ко мне. Правда, я по-прежнему хочу, чтобы друг не беспокоился там, где не стоит, но теперь не считаю, что, если он думает обо мне хуже, чем я есть, значит, ничего хорошего не будет.
Младший сын дона, Майкл, желает жить честно и стыдится своего отца, потому что мафиози, уж как пить дать, виновен в смертях других людей. Этот сын как раз и готов сменить фамилию, или просто никогда не общаться с отцом. Но и он понимает, почти вовремя, что от отца не отказываются. А потом понимает, как сильно на него похож, как хочет быть его сыном. Понимает не с бессильной злобой на отца: «А, провались всё, никуда от тебя не деться!» - со страхом за него, с яростью на тех, кто пытался его убить. Как вполне взрослый человек, несколько лет потративший на психотерапию, могу сказать, что эта сцена и взрослым пригодится для того, чтобы понять, что возвращение в семью, признание себя сыном, а вот этого человека, с которым, как будто, нет ничего общего, кроме ДНК, родителем - проявление душевной силы, а не слабости. Именно Майкл больше остальных детей похож на отца.
Автор по-разному показывает, что дон Корлеоне потому и сильнейший мафиози Нью-Йорка, что… умеет владеть собой, никогда не теряет головы, и ничего не боится с тех пор, как в его 12 лет убили его отца и охотились за ним самим. И потому, что он ценит людей, знает их, и ему нередко идут навстречу не потому, что он богат, а потому, что тоже помог им когда-то, а долг платежом красен.
«Дон Вито Корлеоне помогал всем и каждому. Мало того ― он помогал охотно, с подходом, с лаской, дабы не так было горько человеку принимать благодеяние. Удивительно ли, что, когда наступали сроки выбирать представителей в законодательные органы штата, в муниципальные органы, в конгресс и озадаченные итальянцы скребли в затылках, не зная, кому отдавать голоса, они шли за советом к своему покровителю, Крестному отцу ― к дону Корлеоне. Так понемногу он сделался силой на политической арене ― силой, с которой не преминули начать считаться трезвые партийные лидеры. С мудрой прозорливостью крупного политика он укреплял свои позиции, помогая одаренным отпрыскам неимущих итальянских семей получать университетское образование, ― с годами из этих мальчиков выходили адвокаты, помощники окружных прокуроров, а случалось, и судьи. Предусмотрительно, как истинный отец нации, он пекся о будущем своей империи».
Дон по-настоящему силён, даже если кажется старомодным. Он не станет торговать наркотиками, какую бы прибыль это ни сулило, каким бы ретроградом его ни считали. Так же старомоден он и в вопросах секса, и не ведёт дел с сутенёрами - они могут сколько угодно находить его смешным, его это не трогает, он знает, что прав. Его дети - уже другие, но младший сын, старающийся не иметь с отцом ничего общего, понимает, что отец был прав.
Пьюзо не стыдится физиологичности в своих описаниях. Главы романа изобилуют подробными описаниями сексуальных сцен. Порою даже слишком подробных, выписанных пошло и вульгарно. Одну-единственную любовную сцену читаешь, затаив дыхание, ибо она прекрасна, как античные статуи, как прикосновение к сакральному таинству, божественной красоте - сцену первой брачной ночи Майкла Корлеоне с Апполонией, целомудренной девушкой, воспитанной в таких строгих правилах, что в первую ночь молодожёны берут с собой на виллу тёщу, чтобы та поддерживала и успокаивала дочь, если она испугается супружеского долга. И Майкл относится к этой девочке, которую и знает меньше месяца, с таким трепетом и нежностью, с таким пониманием, терпением и деликатностью, которых никогда не дождётся от него Кей, его американская подружка, прыгающая в постель по первому желанию.
А знаете, как для семьи настали трудные времена? На переговорах дона и его противника, Солоцци, желавшего склонить Корлеоне к торговле наркотиками, присутствовал Санни, и он, не подумав, брякнул одну-единственную фразу, казалось бы, ничего не значащую. Но именно тогда Солоцци решил убрать главу семьи, чтобы потом договориться с его сыном. В этом, кстати, ошибся: первенец дона Санни несдержан, но он не предатель, и никакие уверения в том, что «я ничего не имею против твоего отца, попытка его убийства - просто деловая мера», не помогли. Этого преступник, который только преступник, не понимал. До любого приличного подростка дойдёт, что нельзя показывать чужим семейные разногласия, даже настолько мельком.
Ещё раз, почти мимоходом, автор показывает, что сила этого дона - не в телохранителях, не в карманных политиках - в знании людей, в способности предсказать их реакцию. Людей нужно узнавать, чтобы понимать, а, будучи недоброжелателем, человека не узнаешь - он закроется от тебя. И не надо закрывать его, если он тебе доверился, даже если только сделал вид, продемонстрированное недоверие или осуждение не приводит ни к чему хорошему. Поэтому не раскрывайся перед чужими, раскрывай их сам, пока они не стали своими. А все эти внешние проявления крутости перед хорошими мозгами и добротой гроша ломаного не стоят. Даже мафиози тем более преуспевающий, чем он умнее и человечнее.
Один короткий пример, доказывающий, что Вито Корлеоне, убивавший сам и не колебавшийся, когда нужно было вынести смертный приговор, в самом деле дружил с теми, кого называл друзьями, даже если дружба возникла не на душевной общности, а на расчёте.
Начинается книга с того, что за помощью к дону Корлеоне обращается соотечественник, живущий здесь же, в Нью-Йорке. Он никогда раньше не обращался к нему, хотя мог бы это сделать, потому что жена дона - крёстная его дочери. Жил бы безбедно, поражал врагов… Но он всю жизнь старался жить честно, верил в справедливую Америку, в закон и порядок. Верил, пока его дочь не пострадала от хулиганов, жестоко её избивших. А судья, обвинявший преступников, оказался продажным, наглецы отделались условным сроком. Америго Бонасера и решил восстановить справедливость. Правда, он по-прежнему считает себя выше преступника дона Корлеоне, хотя и убедился уже, что общество преступников само толкает на преступление ещё недавно честного человека. Придя, как будто, за защитой, Бонасера пытается, что называется, нанять дона, как киллера. Что, честно сказать, довольно отвратительно. Чем этот недавно честный человек лучше, чем тот же судья, за взятку скостивший приговор этим подонкам до условного, если он тоже считает, что всё измеряется деньгами? Почему он не попросил о помощи, когда именно она ему и нужна? Дон, вправив мозги недавно честному человеку, помогает ему. И говорит:
― Пусть свершится правосудие. Быть может, настанет день ― хоть я и не говорю, что такой день непременно настанет, ― когда я призову вас сослужить мне за это службу. А пока примите этот акт правосудия как дар от моей жены, крестной матери вашей дочки.
Несчастный отец, похоронщик по профессии, долго боялся, что дон потребует плату за услугу, заставив избавиться от трупа - улики. Ждал, ждал… и дождался. Дон приехал для того, чтобы попросить… у него убили сына, стреляли в упор, лицо совершенно изуродовали - и теперь он хотел, чтобы не наёмник, не чужой человек, а друг помог ему: сделал всё возможное, чтобы мать не видела сына таким. И никакой другой просьбы маленький человек Америго Бонасера от своего нового друга так и не дождался - над друзьями не издеваются, принуждая к невозможному, не так ли?..
А десять лет спустя, когда умер и дон Корлеоне, Америго совершенно не сомневался, что провожает в последний путь старого и замечательного друга.
Люди нередко угрожают, не имея в виду исполнить угрозу, надеясь, что до неправого дойдёт и без исполнения. Однако… на примере того же Санни Корлеоне стало ясно, что угрожать нельзя: поставил условие - выполняй. Или не ставь, если не в состоянии выполнить. Угроза покажет твою слабость, и тот, кому ты угрожал, не простит тебе унижения. Санни погиб… строго говоря, не из-за бессильной угрозы, которую не мог привести в исполнение, но, если бы не она, могло бы сложиться и иначе. Получилось доходчиво.
Вито Корлеоне - сын крестьянина Андолини, убитого мафией. Спрятанный матерью от сицилийской мафии у друзей в Нью-Йорке, он не мог оставить себе фамилию отца, и взял другую - по названию родной деревни, чтобы связь с родной землёй не прерывалась хотя бы так. Мафия убила его отца, уже поэтому он не собирался становиться мафиози… пока не оказался в отчаянном положении. И всё же… его жена стала его бояться, чувствуя в нём злую силу отчаянья. В самом начале принятия мужем решения ввязаться в тёмные дела боялась его, потом, увидев, что муж - почти тот же, каким и был, но только почти, стала ходить к мессе каждый день, молиться о том, чтобы муж попал в рай, а не в ад. И какой бы ни была их жизнь, муж никогда не ударил жену. А жена родила ему четверых, когда рожать детей было опасно, точно не только потому, что была католичкой. Видимо, не хуже мальчишки Тома Хейгена понимала, что её мужу можно доверять. Вот так вот незаметно вкладывается в головы понимание, что человека в отчаянье простительно бояться, но нельзя бросать. И что оказаться в отчаянном положении, из которого нет выхода, может всякий, и не стоит наклеивать ярлыки в детской уверенности, что, если человек не справился - он сам во всём виноват.
А на примере Санни становится ясно, что даже если человек вырос, что называется, «бандитом по природе», он может оставаться хорошим человеком. И, кто его знает, возможно, он тоже не видел выхода, считая, что стать бандитом - должен. «Не судите - и не будете судимы», верно… Но удерживайтесь в рамках закона, как только можете - потому что жалеют о том, что оказались в мире мафии, абсолютно все. Даже тот, о чьей смерти искренне горевали многие, и у кого получилось умереть, сжимая руку любимого сына, а не в перестрелке, проклинаемом за торговлю наркотиками.
Но и дон не всесилен - хотя никому другому не отказывает в помощи. Его дочь вышла замуж за никчёмного красавца, которому были нужны только её деньги. И её отец понимает, что, раз брак католический, и клятвы даны Богу - преступать их нельзя, добром не кончится. А раз нельзя, значит… значит, её мужа не проучить так же, как любого другого - как муж сумеет быть мужем, если боится жены?.. А потом убили сына и стало ясно, что зять виновен в смерти Санни. Постаревший отец оказывается перед дилеммой: нельзя разрушить брак дочери, и… её муж сознательно пошёл на предательство, а не как тот же Санни, что-то ляпнул, не подумав. Он виновен в смерти сына. Что делать, как можно здесь выбирать?.. И тогда младший сын, наследник дела отца, принимает решение сам, обещая убить предателя. И держит слово, хотя далось ему это нелегко. Только с помощью других у нас получится почти всё, что нам нужно, в одиночку человек не справится, это правда. Уже поэтому людей нужно ценить.