Исход. Часть 1
В распахнутых глазах виднелись отражения взмывающих вверх небоскребов. Зрачки медленно расширялись, привыкая к темноте.
Я шел по этому городу, утопающем в шуме дорог, залитому неоновой рекламой, что будто кислота въедалась в подсознание. Я сроднился с этим потоком, в котором когда-то встретил ту, что была в платье цвета лаванды, а июньский ливень загонял нас под кроны яблонь в центральном парке - крошечном уголке тишины в сердце шумящего мегаполиса. Но сейчас я брел по уже опустевшим улицам, на которых редко видны пешеходы и только ветер резкими толчками в подворотнях ворошил мусор.
Всегда нравилась ночь, с этим благодарным дыханием ветра и неизменным светом луны. Порой она мне не давала спать, настойчиво заглядывая в окна, предлагая покопаться в своей памяти. Разогнать сон вспышками воспоминаний, внести беспокойство, а потом сойти на нет, растворившись за ближайшей облупленной девятиэтажной. Вот и сегодня она выгнала меня в сумрак спящего квартала, предлагая окунуться в привычный бег ленты памяти.
Вторник расползался по мне пьяными волнами, виски в стакане со льдом, полупустой бар и я наедине с самим собой. Мысли острыми иголками впивались в голову, но очередной глоток смягчал ненадолго эту назойливую боль. Раз за разом заполняя эту пустоту очередным стаканов в баре она мгновенно сжимается и вновь расползается до прежних размеров, затягивая в мрачную глубину, маня за собой, и я не в силах остановится иногда опускаюсь медленно, а порой не в силах остановиться падаю навзничь в бездну мыслей.
Сегодня что-то изменилось, что-то было не так. Я закрыл глаза и обволакивающее покрывало сна окутало меня, замедляя пульс, взяв меня своей холодной рукой, устремившись по коридорам сознания. Лабиринты с исписанными стенами и уютными комнатами воспоминаний раскинулись на десятки, а то и сотни путей, тупиков и развилок. Мысли бешеными фантомами вспыхивали и гасли, оставляя только белые всполохи во тьме. Я оставил за собой картины осенних мокрых улиц с пожухлой листвой, и морозно-снежные ночи, когда догорающие свечи растекались теплым воском по столу, обернувшись я все еще мог разглядеть тот силуэт в платье цвета лаванды, но и он постепенно исчезал. Хотелось интуитивно протянуть руку к этому миражу, но неведомая сила упорно, почти волоком тащила меня сквозь воспоминания, фотографии и сотни строк, записанных впопыхах на салфетках, разлинованных страницах толстых ежедневников и простых клетчатых тетрадных листах. Спрессованные фрагменты прошлого таяли у меня на глазах, но я не верил, хватая руками то, что еще было цело, желая сохранить хоть что-нибудь. Сжимал в руке эту нить, связывающую меня с прошлым, но и она песком распалась меж пальцев. Не было больше этой тонкой извилистой ленточки, что обвивала наши руки, неразрывно связывая нас.
На мгновенье сквозь завесу сна я ощутил жжение в районе локтя, откуда змейкой поднималась трубка к капельницам. Яркий свет слепил, что не видно было лиц людей, наклонившихся надо мной. Голоса и пищание приборов были слышны где-то вдалеке, гулко, будто кто-то бубнит в пол голоса. Еще секунда и мониторы активности, пискнув зуммером, замигали. Сознание вытягивало меня обратно, реальность возвращалась в мой мозг. Щурясь от холодного ровного светильника я пытался разглядеть место, где я находился.
-Увеличьте скорость введения, - зазвучало рядом с ухом.
Ампула препарата мелькнула в руках у медсестры и через секунду пульс стал ровным, а я провалился обратно в кому. Цепляясь за реальность, уголком глаза успел поймать знакомый мне силуэт за стеклом, но он будто прощался со мной, протянув ко мне руку. Тьма, в которой нет больше ни боли, ни переживаний. Здесь не было ничего. Лишь только знакомый до боли где-то в сердце силуэт, что память отчаянно пыталась восстановить, натыкаясь на глухую стену лабиринта памяти. Не было уютной комнаты с тысячами слов, лишь только глухая стену, в которую сознание истерично билось кулаками...
Шум мегаполиса назойливо пробирался сквозь плотно закрытые окна квартиры. Тяжелая голова с трудом отрывалась от подушку, как будто весь вечер я пил. Память постепенно возвращалась и я вспомнил и пустой бар, и две порции виски со льдом. Вдруг под подушкой противно запиликал телефон. На ощупь, шаря руками, лихорадочно задавал себе вопросы, кому я вдруг потребовался сегодня вечером. Или ночью? Сознание судорожно искало ответ, пытаясь определить время суток. Если вечером я был в баре, значит сейчас уже наверное под утро. Кто мне звонит так рано?
- Привет, ну что соня, все еще дрыхнешь? Давай поднимайся наверх, я на крыше жду тебя, - зазвучал в динамике голос девушки.
Тысячи ледяных игл пронзили меня насквозь, от чего сон улетучился моменталько, как только я положил трубку.
Это была Линда.
Продолжение. Часть 2
Я шел по этому городу, утопающем в шуме дорог, залитому неоновой рекламой, что будто кислота въедалась в подсознание. Я сроднился с этим потоком, в котором когда-то встретил ту, что была в платье цвета лаванды, а июньский ливень загонял нас под кроны яблонь в центральном парке - крошечном уголке тишины в сердце шумящего мегаполиса. Но сейчас я брел по уже опустевшим улицам, на которых редко видны пешеходы и только ветер резкими толчками в подворотнях ворошил мусор.
Всегда нравилась ночь, с этим благодарным дыханием ветра и неизменным светом луны. Порой она мне не давала спать, настойчиво заглядывая в окна, предлагая покопаться в своей памяти. Разогнать сон вспышками воспоминаний, внести беспокойство, а потом сойти на нет, растворившись за ближайшей облупленной девятиэтажной. Вот и сегодня она выгнала меня в сумрак спящего квартала, предлагая окунуться в привычный бег ленты памяти.
Вторник расползался по мне пьяными волнами, виски в стакане со льдом, полупустой бар и я наедине с самим собой. Мысли острыми иголками впивались в голову, но очередной глоток смягчал ненадолго эту назойливую боль. Раз за разом заполняя эту пустоту очередным стаканов в баре она мгновенно сжимается и вновь расползается до прежних размеров, затягивая в мрачную глубину, маня за собой, и я не в силах остановится иногда опускаюсь медленно, а порой не в силах остановиться падаю навзничь в бездну мыслей.
Сегодня что-то изменилось, что-то было не так. Я закрыл глаза и обволакивающее покрывало сна окутало меня, замедляя пульс, взяв меня своей холодной рукой, устремившись по коридорам сознания. Лабиринты с исписанными стенами и уютными комнатами воспоминаний раскинулись на десятки, а то и сотни путей, тупиков и развилок. Мысли бешеными фантомами вспыхивали и гасли, оставляя только белые всполохи во тьме. Я оставил за собой картины осенних мокрых улиц с пожухлой листвой, и морозно-снежные ночи, когда догорающие свечи растекались теплым воском по столу, обернувшись я все еще мог разглядеть тот силуэт в платье цвета лаванды, но и он постепенно исчезал. Хотелось интуитивно протянуть руку к этому миражу, но неведомая сила упорно, почти волоком тащила меня сквозь воспоминания, фотографии и сотни строк, записанных впопыхах на салфетках, разлинованных страницах толстых ежедневников и простых клетчатых тетрадных листах. Спрессованные фрагменты прошлого таяли у меня на глазах, но я не верил, хватая руками то, что еще было цело, желая сохранить хоть что-нибудь. Сжимал в руке эту нить, связывающую меня с прошлым, но и она песком распалась меж пальцев. Не было больше этой тонкой извилистой ленточки, что обвивала наши руки, неразрывно связывая нас.
На мгновенье сквозь завесу сна я ощутил жжение в районе локтя, откуда змейкой поднималась трубка к капельницам. Яркий свет слепил, что не видно было лиц людей, наклонившихся надо мной. Голоса и пищание приборов были слышны где-то вдалеке, гулко, будто кто-то бубнит в пол голоса. Еще секунда и мониторы активности, пискнув зуммером, замигали. Сознание вытягивало меня обратно, реальность возвращалась в мой мозг. Щурясь от холодного ровного светильника я пытался разглядеть место, где я находился.
-Увеличьте скорость введения, - зазвучало рядом с ухом.
Ампула препарата мелькнула в руках у медсестры и через секунду пульс стал ровным, а я провалился обратно в кому. Цепляясь за реальность, уголком глаза успел поймать знакомый мне силуэт за стеклом, но он будто прощался со мной, протянув ко мне руку. Тьма, в которой нет больше ни боли, ни переживаний. Здесь не было ничего. Лишь только знакомый до боли где-то в сердце силуэт, что память отчаянно пыталась восстановить, натыкаясь на глухую стену лабиринта памяти. Не было уютной комнаты с тысячами слов, лишь только глухая стену, в которую сознание истерично билось кулаками...
Шум мегаполиса назойливо пробирался сквозь плотно закрытые окна квартиры. Тяжелая голова с трудом отрывалась от подушку, как будто весь вечер я пил. Память постепенно возвращалась и я вспомнил и пустой бар, и две порции виски со льдом. Вдруг под подушкой противно запиликал телефон. На ощупь, шаря руками, лихорадочно задавал себе вопросы, кому я вдруг потребовался сегодня вечером. Или ночью? Сознание судорожно искало ответ, пытаясь определить время суток. Если вечером я был в баре, значит сейчас уже наверное под утро. Кто мне звонит так рано?
- Привет, ну что соня, все еще дрыхнешь? Давай поднимайся наверх, я на крыше жду тебя, - зазвучал в динамике голос девушки.
Тысячи ледяных игл пронзили меня насквозь, от чего сон улетучился моменталько, как только я положил трубку.
Это была Линда.
Продолжение. Часть 2