Рыдалъ
Когда умер Леонид Ильич Брежнев, по телевизору без конца показывали интерьеры советских посольств во всех странах мира. Там везде были организованы траурные уголки, в которые нескончаемым потоком шла западная общественность - выразить свою скорбь.
Все такие уголки были сделаны одинаково. Видимо, по одной инструкции - красные и чёрные полосы материи, ниспадающие откуда-то сверху, а внизу - портрет Леонида Ильича, стоящий на еловых ветвях. А я в те годы был ещё дитя неразумное. Но обезьянничать уже умел. И я подумал - такое горе, а что же у нас-то в семье траурного уголка нету? И сделал его.
У меня были чёрные трико спортивные, с вытянутыми коленями такие, и красные шерстяные носки длинные. Я сделал, чтобы трико ниспадали со спинки стула на сидение, а также красные носки повесил. Найти портрет Брежнева проблемой не оказалось. Еловые ветки тоже нашлись. Всё вместе получилось очень даже пристойно, официально и скорбно.
Родители из года в год постоянно требовали от меня советского верноподданничества, так что ничего возразить они не могли. Когда приходили гости, они в первое мгновение содрогались от моей конструкции. Но потом вполне овладевали собой, начинали говорить тише, опускали глаза. Я зорко следил за мерой их скорби, и они это знали. Один идиот, впрочем, хохотать почему-то начал. Он никак не мог остановиться, и его вывели в кухню.
Конструкция просуществовала несколько дней, хотя папа почему-то просил убрать её. Но довольно вяло просил, неуверенно как-то. Прошло время, и я сам разобрал свою инсталляцию - во-первых, боль утраты улеглась. Во-вторых, родители поняли, наконец, кто в доме хозяин. А в третьих, носки понадобились.
Эдуард Резник
Все такие уголки были сделаны одинаково. Видимо, по одной инструкции - красные и чёрные полосы материи, ниспадающие откуда-то сверху, а внизу - портрет Леонида Ильича, стоящий на еловых ветвях. А я в те годы был ещё дитя неразумное. Но обезьянничать уже умел. И я подумал - такое горе, а что же у нас-то в семье траурного уголка нету? И сделал его.
У меня были чёрные трико спортивные, с вытянутыми коленями такие, и красные шерстяные носки длинные. Я сделал, чтобы трико ниспадали со спинки стула на сидение, а также красные носки повесил. Найти портрет Брежнева проблемой не оказалось. Еловые ветки тоже нашлись. Всё вместе получилось очень даже пристойно, официально и скорбно.
Родители из года в год постоянно требовали от меня советского верноподданничества, так что ничего возразить они не могли. Когда приходили гости, они в первое мгновение содрогались от моей конструкции. Но потом вполне овладевали собой, начинали говорить тише, опускали глаза. Я зорко следил за мерой их скорби, и они это знали. Один идиот, впрочем, хохотать почему-то начал. Он никак не мог остановиться, и его вывели в кухню.
Конструкция просуществовала несколько дней, хотя папа почему-то просил убрать её. Но довольно вяло просил, неуверенно как-то. Прошло время, и я сам разобрал свою инсталляцию - во-первых, боль утраты улеглась. Во-вторых, родители поняли, наконец, кто в доме хозяин. А в третьих, носки понадобились.
Эдуард Резник