Замечательное интервью
Замечательное интервью прекрасного историка и исследователя Куликовской битвы Александра Журавеля:
Часть первая: http://брянские.рф/2017/09/16/aki-molnia-v-den-dozhdya-drugaya-data-ch-1-91972/
Часть вторая: http://брянские.рф/2017/09/18/aki-molnia-v-den-dozhdya-poedinka-peresveta-ne-bylo-ch-2-37423/
Вот отрывки из интервью по поводу всей лживой мифологии, связанной с якобы благословением Св. Сергия Радонежского Куликовской битвы и участием Пересвета и Осляби:
----------------------------------------------------
Все-таки, была ли встреча перед битвой и благословлял ли Сергий Радонежский Дмитрия Донского? Посылал ли своих монахов Пересвета и Ослябю? Ведь Сергий и Дмитрий сильно не ладили.
-О встрече игумена Троицкого монастыря Сергия Радонежского с великим князем Дмитрием Донским рассказывается в «Сказании о Мамаевом побоище». Однако есть все основания утверждать, что это поздний вымысел, введенный в текст задним числом, что в ранних списках «Сказания» о Сергии ничего или почти ничего не говорилось.
Вы правильно отметили, что великий князь и игумен накануне сражения не ладили. В чем суть их конфликта? После смерти митрополита Алексея в феврале 1378 г. Дмитрий Иванович послал в Константинополь своего духовника Михаила (враги презрительно именовали его просто Митяем) для поставления того в новые митрополиты, а потому и не признал Киприана, возведенного в сан без его ведома. Когда Киприан в том же 1378 г. попытался приехать в Москву, то его и его свиту попросту ограбили и «на хлябивых клячах» выслали прочь. Об этом мы знаем как раз из переписки Киприана с Сергием Радонежским, и из нее однозначно следует, что Сергий был полностью на стороне Киприана. Это совершенно исключает возможность поездки великого князя в Троицкий монастырь.
Вся эта история входит в последний публицистический «слой» «Сказания о Мамаевом побоище». Скорее всего, эта редакция памятника была создана как раз в Троицком монастыре и направлена была на подготовку к канонизации покойного игумена. Это происходило уже в первой четверти XV в.
Публицистических «слоев» в «Сказании» несколько, и один из них посвящен митрополиту Киприану, с которым произведена схожая процедура: ему приписано то, что он заведомо делать не мог. Не мог он накануне сражения на Дону находиться в Москве и выступать в роли советчика и духовного наставника для великого князя! А именно об этом сообщает «Сказание»! При этом в большинстве имеющихся ныне редакций наблюдается любопытная «конкуренция» между Киприаном и Сергием: если в первой половине «Сказания» Киприан является главным действующим лицом (после великого князя, конечно), то после отъезда Дмитрия Ивановича из Москвы он совершенно исчезает из повествования. И на его место заступает Сергий, который далее упоминается при каждом удобном и неудобном случае. И история Пересвета - одна из таких публицистических мистификаций, призванных подчеркнуть духовный вклад Сергия Радонежского в победу над врагом.
То есть поединок Пересвета с Челубеем - вымысел?
- О том, что поединок монаха с «печенегом ростом с Голиафа» выдуман, наглядно говорит тот калейдоскоп имен, который приписан этому «печенегу» (настоящие печенеги к тому времени исчезли с лица Земли!) - он и Темир-мурза, и Челубей, и Телебей, и Калобей. Какое имя еще забыл?
Между прочим, в Кирилло-Белозерском варианте «Задонщины» имеется насмешливая фраза, наверняка являющаяся реакцией какого-то сказителя на посмертное обращение воина Пересвета в монаха. Чтобы лучше ее понять, приведу сначала канонический вариант «Задонщины», где Пересвет уже превращен в монаха и смиренно готовится к собственной гибели: «Пересвета чернеца, бряньского боярина, на суженое место привели. И рече Пересвет чернец великому князю Дмитрею Ивановичю: „лутчи бы нам потятым быть, нежели полоненым от поганых татар“. Тако бо Пересвет поскакивает на своем добре коне, а злаченым доспехом посвельчивает. А иные лежат посечены у Дуная великого на брезе» [перевод: «Пересвета, чернеца на роковое место привели. И сказал Пересвет-чернец великому князю Дмитрию Ивановичу: „лучше нам убитым быть, чем в плен попасть к поганым татарам“. Так ведь Пересвет поскакивает на своем добром коне, а золоченным доспехом поблескивает. А иные лежат, посеченные, у Дуная великого на берегу»].
А что же в Кирилло-Белозерском варианте? Там Пересвет монахом не называется, там он свищет, аки Соловей-разбойник, пугая татар, и совершенно не желает быть «потятым»: «хоробрый Пересвет поскакивает на своемь вещемь сивце, свистом поля перегороди, а ркучи таково слово: „лучши бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели нам от поганых положеным пасти“» [перевод: «храбрый Пересвет поскакивает на своем вещем сивке, свистом поля перегородил, говоря такое слово: „лучше пусть сами на мечи свои бросятся, чем нам от руки поганых пасть убитыми“»]. Здесь позволю себе дать пояснение из книги: «Это на самом деле „двойная“ цитата - из „Слова о полку Игореве“ и из другого места „Задонщины“: если в „Задонщине“ „рускии сынове поля широкыи кликом огородиша, золочеными шлемы осветиша“, то в „Слове“ это относится к половцам - „дети бесови кликом поля перегородиша“. Однако „свист“ - это не „клик“, т.е. боевой клич, а „оружие“ Соловья-разбойника, гарцующего к тому же на сказочном „вещем сивке“. Разбойничий свист Пересвета столь страшен, что способен заставить татар самим броситься на свои мечи! Получается, что сказитель, так перевернувший „каноническую“ версию, имел в виду именно „бесовых детей“ из первоисточника, а не „сынов русских“ из основного текста. Иными словами, он знал подлинную историю гибели Пересвета и таким способом протестовал против внезапного превращения его в монаха.
---------------------------------------
Советую всем прочесть книгу А.Журавеля и его интервью!
Часть первая: http://брянские.рф/2017/09/16/aki-molnia-v-den-dozhdya-drugaya-data-ch-1-91972/
Часть вторая: http://брянские.рф/2017/09/18/aki-molnia-v-den-dozhdya-poedinka-peresveta-ne-bylo-ch-2-37423/
Вот отрывки из интервью по поводу всей лживой мифологии, связанной с якобы благословением Св. Сергия Радонежского Куликовской битвы и участием Пересвета и Осляби:
----------------------------------------------------
Все-таки, была ли встреча перед битвой и благословлял ли Сергий Радонежский Дмитрия Донского? Посылал ли своих монахов Пересвета и Ослябю? Ведь Сергий и Дмитрий сильно не ладили.
-О встрече игумена Троицкого монастыря Сергия Радонежского с великим князем Дмитрием Донским рассказывается в «Сказании о Мамаевом побоище». Однако есть все основания утверждать, что это поздний вымысел, введенный в текст задним числом, что в ранних списках «Сказания» о Сергии ничего или почти ничего не говорилось.
Вы правильно отметили, что великий князь и игумен накануне сражения не ладили. В чем суть их конфликта? После смерти митрополита Алексея в феврале 1378 г. Дмитрий Иванович послал в Константинополь своего духовника Михаила (враги презрительно именовали его просто Митяем) для поставления того в новые митрополиты, а потому и не признал Киприана, возведенного в сан без его ведома. Когда Киприан в том же 1378 г. попытался приехать в Москву, то его и его свиту попросту ограбили и «на хлябивых клячах» выслали прочь. Об этом мы знаем как раз из переписки Киприана с Сергием Радонежским, и из нее однозначно следует, что Сергий был полностью на стороне Киприана. Это совершенно исключает возможность поездки великого князя в Троицкий монастырь.
Вся эта история входит в последний публицистический «слой» «Сказания о Мамаевом побоище». Скорее всего, эта редакция памятника была создана как раз в Троицком монастыре и направлена была на подготовку к канонизации покойного игумена. Это происходило уже в первой четверти XV в.
Публицистических «слоев» в «Сказании» несколько, и один из них посвящен митрополиту Киприану, с которым произведена схожая процедура: ему приписано то, что он заведомо делать не мог. Не мог он накануне сражения на Дону находиться в Москве и выступать в роли советчика и духовного наставника для великого князя! А именно об этом сообщает «Сказание»! При этом в большинстве имеющихся ныне редакций наблюдается любопытная «конкуренция» между Киприаном и Сергием: если в первой половине «Сказания» Киприан является главным действующим лицом (после великого князя, конечно), то после отъезда Дмитрия Ивановича из Москвы он совершенно исчезает из повествования. И на его место заступает Сергий, который далее упоминается при каждом удобном и неудобном случае. И история Пересвета - одна из таких публицистических мистификаций, призванных подчеркнуть духовный вклад Сергия Радонежского в победу над врагом.
То есть поединок Пересвета с Челубеем - вымысел?
- О том, что поединок монаха с «печенегом ростом с Голиафа» выдуман, наглядно говорит тот калейдоскоп имен, который приписан этому «печенегу» (настоящие печенеги к тому времени исчезли с лица Земли!) - он и Темир-мурза, и Челубей, и Телебей, и Калобей. Какое имя еще забыл?
Между прочим, в Кирилло-Белозерском варианте «Задонщины» имеется насмешливая фраза, наверняка являющаяся реакцией какого-то сказителя на посмертное обращение воина Пересвета в монаха. Чтобы лучше ее понять, приведу сначала канонический вариант «Задонщины», где Пересвет уже превращен в монаха и смиренно готовится к собственной гибели: «Пересвета чернеца, бряньского боярина, на суженое место привели. И рече Пересвет чернец великому князю Дмитрею Ивановичю: „лутчи бы нам потятым быть, нежели полоненым от поганых татар“. Тако бо Пересвет поскакивает на своем добре коне, а злаченым доспехом посвельчивает. А иные лежат посечены у Дуная великого на брезе» [перевод: «Пересвета, чернеца на роковое место привели. И сказал Пересвет-чернец великому князю Дмитрию Ивановичу: „лучше нам убитым быть, чем в плен попасть к поганым татарам“. Так ведь Пересвет поскакивает на своем добром коне, а золоченным доспехом поблескивает. А иные лежат, посеченные, у Дуная великого на берегу»].
А что же в Кирилло-Белозерском варианте? Там Пересвет монахом не называется, там он свищет, аки Соловей-разбойник, пугая татар, и совершенно не желает быть «потятым»: «хоробрый Пересвет поскакивает на своемь вещемь сивце, свистом поля перегороди, а ркучи таково слово: „лучши бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели нам от поганых положеным пасти“» [перевод: «храбрый Пересвет поскакивает на своем вещем сивке, свистом поля перегородил, говоря такое слово: „лучше пусть сами на мечи свои бросятся, чем нам от руки поганых пасть убитыми“»]. Здесь позволю себе дать пояснение из книги: «Это на самом деле „двойная“ цитата - из „Слова о полку Игореве“ и из другого места „Задонщины“: если в „Задонщине“ „рускии сынове поля широкыи кликом огородиша, золочеными шлемы осветиша“, то в „Слове“ это относится к половцам - „дети бесови кликом поля перегородиша“. Однако „свист“ - это не „клик“, т.е. боевой клич, а „оружие“ Соловья-разбойника, гарцующего к тому же на сказочном „вещем сивке“. Разбойничий свист Пересвета столь страшен, что способен заставить татар самим броситься на свои мечи! Получается, что сказитель, так перевернувший „каноническую“ версию, имел в виду именно „бесовых детей“ из первоисточника, а не „сынов русских“ из основного текста. Иными словами, он знал подлинную историю гибели Пересвета и таким способом протестовал против внезапного превращения его в монаха.
---------------------------------------
Советую всем прочесть книгу А.Журавеля и его интервью!