Не сентябрьское
Не помню что сказала мне мама. Что-то сказала - и я пошла.
В тесном лифте надо мной горел тусклый свет и нависала огромная грудь медсестры. Еще помнится там была какая-то мамаша державшая на руках еще совсем маленького ребенка. А я была уже большая - мне было семь.
Мы прошли до самого конца длинного коридора. По левую сторону тянулась сплошная стеклянная стена с ритмичными металлическими полосками и дверьми. Меня завели в самый последний бокс. Там была кровать, тумбочка, стул, окно и батарея. К комнатке прилегал туалет и душ.
Я подошла к окну. Внизу стояла мама. Она что-то говорила, махала мне рукой, но я была на третьем этаже и ничего не слышала. Еще несколько минут и она ушла. Ее красная вязанная шапочка стала отдаляться, на некоторое время пропала из виду, а затем появилась еле видно вдалеке, где ее поглотил длинный автобус, украшенный зеленой полосой.
Ночью в коридоре не выключали лампы и свет сквозь веки был красным. Временами мимо проходила грузная женщина в белом халате, которой совсем не было дело до меня. И все время доносился рваный грохот дороги: шестерки и девятки с неисправными глушителями, ревущие грузовики, из последних сил взбиравшиеся на пригорок.
На следующий день ко мне пришла гостья. Не помню как ее звали, но она хорошо знала тут все и ей было восемь. Ее привезли сюда больше года назад и не забрали.
Гостья сразу обучила меня жизненно необходимым умениям: открывать двери в коридор и гулять пока никого нет; выбрасывать в унитаз рис с мезко пахнущей подливкой; отсчитывать шесть боксов чтобы зайти к ней в гости.
В познании нового мира время быстро пролетело и вот снова мама стояла внизу улыбаясь мне. На подоконнике я отчаянно тянулась вверх пытаясь открыть хитрый замок форточки. Кофта задиралась и к животу прислонялось холодное стекло окна. Отчаяние и только! Тут в мой бокс на всех парах ворвалась Она. И деловито меня подвинув показала как открывать форточку. Мы с мамой начали перекрикиваться через дырку из которой одеялом стекал холод. И когда я уставала кричать, вытягиваясь вверх, мы просто смотрели друг на друга.
Все это время Она была на подоконнике вместе со мной и улыбалась смотрела вниз. Настало время прощаться. Мама стала уходить и обернувшись помахала рукой. Я стала махать в ответ и тут увидела, что гостья тоже машет моей маме. Схватив ее руку, я, что было сил и стала вопить, что это моя мама. Сначала Она смеялась и махала другой рукой, а я все яростнее боролась. Но затем мама скрылась из виду. С лица гостьи исчезла улыбка. Она спустилась с подоконника, коротенько взглянула на меня и ушла. Больше мы не виделись. Мне было стыдно идти к ней, а она…я лишь могу догадываться...
Остальные несколько дней тянулись, как несколько недель: я ела соленое печенье в форме рыбок и целыми днями смотрела в окно в бесконечной вере, что именно из этого автобуса появится красная вязанная шапочка и направится в мою сторону. Пока не закончились фломастеры, рисовала. А затем вспомнила, как моя одноклассница наливала воду в волокнистые стержни фломастеров и вода окрашивалась в веселые цвета. Я решила, что батарея слишком уныла и раскрасила ее.
Утром появился танкер в белом халате. Жирный указательный палец обозначил батарею и мне было сказано, что пока она не будет оттерта, на выписку можно не надеяться. У меня было мыло, носовой платок и сильное сердцебиение. Я старалась как могла, но радуга не поддавалась.
Вдруг случилось невероятное - в палату вошла мама, подлетела ко мне и, сев на корточки, обняла. Но тут же зазвучал низкий голос танкера и мама выпрямилась превратившись в самую высокую маму на свете. Белый халат шел в наступление выявляя ущерб, предъявляя маме масштаб и ужас того, что я натворила. Грозные глазенки временами таращились на меня, появляясь над буграми жирных щек. Я отступала.
И тут мама посмотрела на меня нежным взглядом и, улыбнувшись, сказала: "Ия, не бойся". Она потянулась ко мне одной рукой, а другой что-то передала той женщине и мы ушли. Прошагали по длинному коридору. Вошли в тесный лифт.
По пути домой мама спросила: "Ты действительно думала, что я стану ругать тебя при ней?"
P.S.: Время от времени мы вспоминаем ту девочку, что осталась жить изолированная от всех в инфекционной больнице. И зачем-то мама каждый раз спрашивает помню ли я, как хватала руки гостьи... будто я могу об этом когда-нибудь забыть.
В тесном лифте надо мной горел тусклый свет и нависала огромная грудь медсестры. Еще помнится там была какая-то мамаша державшая на руках еще совсем маленького ребенка. А я была уже большая - мне было семь.
Мы прошли до самого конца длинного коридора. По левую сторону тянулась сплошная стеклянная стена с ритмичными металлическими полосками и дверьми. Меня завели в самый последний бокс. Там была кровать, тумбочка, стул, окно и батарея. К комнатке прилегал туалет и душ.
Я подошла к окну. Внизу стояла мама. Она что-то говорила, махала мне рукой, но я была на третьем этаже и ничего не слышала. Еще несколько минут и она ушла. Ее красная вязанная шапочка стала отдаляться, на некоторое время пропала из виду, а затем появилась еле видно вдалеке, где ее поглотил длинный автобус, украшенный зеленой полосой.
Ночью в коридоре не выключали лампы и свет сквозь веки был красным. Временами мимо проходила грузная женщина в белом халате, которой совсем не было дело до меня. И все время доносился рваный грохот дороги: шестерки и девятки с неисправными глушителями, ревущие грузовики, из последних сил взбиравшиеся на пригорок.
На следующий день ко мне пришла гостья. Не помню как ее звали, но она хорошо знала тут все и ей было восемь. Ее привезли сюда больше года назад и не забрали.
Гостья сразу обучила меня жизненно необходимым умениям: открывать двери в коридор и гулять пока никого нет; выбрасывать в унитаз рис с мезко пахнущей подливкой; отсчитывать шесть боксов чтобы зайти к ней в гости.
В познании нового мира время быстро пролетело и вот снова мама стояла внизу улыбаясь мне. На подоконнике я отчаянно тянулась вверх пытаясь открыть хитрый замок форточки. Кофта задиралась и к животу прислонялось холодное стекло окна. Отчаяние и только! Тут в мой бокс на всех парах ворвалась Она. И деловито меня подвинув показала как открывать форточку. Мы с мамой начали перекрикиваться через дырку из которой одеялом стекал холод. И когда я уставала кричать, вытягиваясь вверх, мы просто смотрели друг на друга.
Все это время Она была на подоконнике вместе со мной и улыбалась смотрела вниз. Настало время прощаться. Мама стала уходить и обернувшись помахала рукой. Я стала махать в ответ и тут увидела, что гостья тоже машет моей маме. Схватив ее руку, я, что было сил и стала вопить, что это моя мама. Сначала Она смеялась и махала другой рукой, а я все яростнее боролась. Но затем мама скрылась из виду. С лица гостьи исчезла улыбка. Она спустилась с подоконника, коротенько взглянула на меня и ушла. Больше мы не виделись. Мне было стыдно идти к ней, а она…я лишь могу догадываться...
Остальные несколько дней тянулись, как несколько недель: я ела соленое печенье в форме рыбок и целыми днями смотрела в окно в бесконечной вере, что именно из этого автобуса появится красная вязанная шапочка и направится в мою сторону. Пока не закончились фломастеры, рисовала. А затем вспомнила, как моя одноклассница наливала воду в волокнистые стержни фломастеров и вода окрашивалась в веселые цвета. Я решила, что батарея слишком уныла и раскрасила ее.
Утром появился танкер в белом халате. Жирный указательный палец обозначил батарею и мне было сказано, что пока она не будет оттерта, на выписку можно не надеяться. У меня было мыло, носовой платок и сильное сердцебиение. Я старалась как могла, но радуга не поддавалась.
Вдруг случилось невероятное - в палату вошла мама, подлетела ко мне и, сев на корточки, обняла. Но тут же зазвучал низкий голос танкера и мама выпрямилась превратившись в самую высокую маму на свете. Белый халат шел в наступление выявляя ущерб, предъявляя маме масштаб и ужас того, что я натворила. Грозные глазенки временами таращились на меня, появляясь над буграми жирных щек. Я отступала.
И тут мама посмотрела на меня нежным взглядом и, улыбнувшись, сказала: "Ия, не бойся". Она потянулась ко мне одной рукой, а другой что-то передала той женщине и мы ушли. Прошагали по длинному коридору. Вошли в тесный лифт.
По пути домой мама спросила: "Ты действительно думала, что я стану ругать тебя при ней?"
P.S.: Время от времени мы вспоминаем ту девочку, что осталась жить изолированная от всех в инфекционной больнице. И зачем-то мама каждый раз спрашивает помню ли я, как хватала руки гостьи... будто я могу об этом когда-нибудь забыть.