Как всё закончилось.
С хосписом, я имею ввиду.
В Иерусалиме, в Hopital Saint Louis Jerusalem
закончилось всё с Ирочкой Якир, женой Юлика, с которой мы очень сдружились - слишком сдружились.
А с Юликом ругались, хотя и полюбились друг другу.
А ругались о том, что он не хотел говорить ей, что она умирает. А это очень важно, совершенно необходимо.
Она тревожилась очень и всё читала детективы Марининой и Донцовой чтобы отвлечься - это с её-то интеллектом.
У неё перед смертью началась какая-то болезненная зевота с судорогами.
Я ходила за ней, даже в выходные свои.
Потом она умерла, а мы поехали в Лондон. И вот через 3 часа после приземления я упала на улице, лежала и с дикой болью в судорогах зевала, зевала.
Говорила (ей?): "Не надо, прости". Просила Дэви не вызывать амбуланс.
После этого случая я поняла, что переступила какую-то границу, и мне лучше уйти.
Мы переехали в Лондон
А в Лондоне, в Chelsea&Westminster Hospital еще проще все кончилось.
Там в отделении СПИДа, где мне очень понравилось, была чернокожая медсестра, которая меня, мягко говоря, невзлюбила и черт знает что вытворяла: например, если я застилала постель, она выливала на нее нечистоты.
Я работала там от агенства, а заведующая отделением просила меня остаться, перейти к ним на постоянно. И я очень хотела, но она еще попросила меня написать жалобу на эту чернокожую медсестру, которая всех там "достала". И ничего они сделать не могли - она была там единственная "такая" и чуть что кричала о расизме.
Я конечно сказала "это ваша проблема не мне её решать", и ушла... в Liberty.
Есть кое-что, о чём я всем могу сказать: "Я не верю в это - я это знаю". Это даже и не опыт. Я вот думаю так: находясь на грани, умирающие в конце затягивали нас в какое-то специальное информационное поле - там были покой, доброта и это знание... и боль.
... в следующий раз