О командире 5-го танкового полка замолвите слово
Продолжение. Начало здесь, здесь и здесь.
В середине июля 1941 года 3-я Краснознаменная танковая дивизия без материальной части была выведена в резерв и расположилась в районе деревни Мстонь Шимского района Новгородской области.
Дабы не тратить некоторое свободное время попусту, командир 3-й ТД полковник Андреев приказал командирам частей 3-й ТД представить отчеты о боевых действиях за период с 4 по 16 июля 1941 года.
Командир 3-й танковой дивизии СЗФ К.Ю. Андреев и начальник артиллерии дивизии полковник Ольховский П.И. (Госкаталог.РФ).
Требуемые отчеты были представлены, но не совсем устроили полковника Андреева, т.к. отчеты содержали «...ряд неточностей и всевозможных рассуждений, не имеющих никакого отношения к отчету». Как нетрудно догадаться, особенно командиру 3-й ТД не понравился отчет о боевых действиях 5-го танкового полка.
«5 ТП в отчете о боевых действиях всячески критикует двух командиров штаба, посланных мною в полк с тем, чтобы его остановить и эти командиры свою задачу выполнили. Штаб 5 ТП плохо доносил об обстановке, чуть ли не каждый час менял КП без всякой к тому надобности.
Из данного донесения видно, что майор Ленючев и капитан Лавизин переняли худшие традиции бывшего командира полка Пасынчук - клеветать на старших начальников и их штабы, пытаясь скрыть за этой клеветой свои недочеты».
Речь в этом "отзыве" идет о упомянутом в предыдущей записи визите в 5-й ТП утром 6 июля капитана Турутина и лейтенанта Румянцева, которые, кроме передачи приказа о остановке полка в Шмойлово, предъявили претензии по поводу плохих действий и панического отхода полка из района Острова, а также о невыполнении приказа командира дивизии о отходе полка по рубежам.
В ответ на эти претензии было заявлено, что приказ на отход по рубежам 5-й ТП не получал, а вывод о паническом отходе могут сделать «...только люди, не знающие обстановки и не знающие приказа по полку».
Проверить информацию о неполучении приказа на отход по рубежам, к сожалению, невозможно, т.к. все приказы в 3-й танковой дивизии отдавались устно, а боевые донесения и оперсводки в штаб 1-го мехкорпуса подавались рукописью на каких-то бумажках.
К сожалению, оперативные документы штаба 3-й танковой дивизии по боям за Остров тоже не уцелели, потому что сгорели 12 июля на окраине Боровичей вместе с танком БТ-7 начальника оперативного отдела штаба 3-й ТД майора Фейерштейна.
В чем же заключались "худшие традиции" подполковника Пасынчука установить точно пока не удалось.
Возможно, полковник Андреев имел ввиду "интервью" Пасынчука, которое тот дал корреспонденту газеты "Красная звезда" старшему политруку Косареву Михаилу Афанасьевичу.
А старший политрук Косарев включил слова Пасынчука в докладную записку ЧВС Северо-Западного фронта корпусному комиссару Богаткину Владимиру Николаевичу, разбавив, видимо, её своей информацией, т.к. 5-й танковый полк с частями 111-й стрелковой дивизии, судя по оперсводкам этой дивизии, не пересекался.
Корпусный комиссар Богаткин (источник фото)
Отрывок из докладной записки Косырева привожу по книге "Скрытая правда войны: 1941 год" 1992 года выпуска, которая размещена на сайте (РККА):
«Под Островом командир 5 ТП Посенчук рассказывал о бое за Остров. Из его рассказа следует, что сил у немцев на Островском направлении очень мало и что захват города нашими частями сорвался только лишь потому, что с поля боя постыдно дезертировала 111 СД, ее командиры бежали первыми, споров петлицы и сняв знаки различия.
Наших сил под Островом сосредоточено очень много, но все они действуют вразнобой, не осуществляя никакого взаимодействия ».
Здесь уместно будет вспомнить и доклад о причинах неуспешных боевых действий войск Северо-Западного фронта на рижско-псковском и островско-псковском направлениях уже упомянутого в предыдущей записи генерал-майора артиллерии Тихонова из также упомянутого СБД-34. Генерал-майор Тихонов в этом докладе обратил внимание на некоторые недостатки в работе командования 1-го мехкорпуса и 3-й танковой дивизии в ходе боев за Остров.
Упреки Тихонова в адрес генерала Чернявского, в общем, созвучны с формулировкой "Командует корпусом очень плохо":
«Во всех операциях, свидетелями которых нам пришлось быть (рижско-псковское и островско-псковское направления), отсутствовала сплошь и рядом связь высшего штаба с подчиненными и последних между собой. Иногда это происходило из-за отсутствия средств, но чаще по причине низкой требовательности командира и его штаба к организации связи (1-й механизированный корпус, имея батальон связи, не имел связи с 41-м стрелковым корпусом в течение 5.7.41 г.)».
«Более того, даже в звене высшего командного состава проявляются у некоторых растерянность и упадок духа (командир 1-го механизированного корпуса генерал-майор Чернявский без всякой видимой причины после боя под Остров дал приказ 1-му механизированному корпусу отойти на Порхов - около 60 км)».
Досталось и полковнику Андрееву:
«Взаимодействие на поле боя между наземными войсками, внутри их и с авиацией поставлено плохо (5.7.41 г. под Остров 5-й и 6-й танковые батальоны и авиация действовали разрозненно по времени). Причины - отсутствие связи».
По совпадению записка Косырева и доклад Тихонова оказались в штабе Северо-Западного фронта 9 июля 1941 года. Согласно сведениям из статьи Мельтюхова в сборнике "Трагедия 1941. Причины катастрофы" 2008 года выпуска, в этот же день ЧВС СЗФ корпусной комиссар Богаткин доложил начальнику Главного политического управления РККА о неблагополучной обстановке на фронте и разнообразных безобразиях.
В результате за совокупность безобразий и оставление Пскова получил срок командир 41-го СК генерал Кособуцкий, а командир 118-й СД генерал Гловацкий, который выполнил устный приказ, был арестован, а затем расстрелян.
Командованию же 1-го мехкорпуса повезло, хотя какой-то разбор полетов явно имел место. Так в журнале боевых действий 1-го мехкорпуса потрачена почти страница на опровержение обвинений в плохой организации связи со штабом 41-го СК. При этом вся вина за плохую связь перекладывалась на штаб 41-го СК.
Так что, очень возможно, "худшие традиции бывшего командира полка Пасынчук", а также претензии начхима 1-го мехкорпуса к командиру 5-го ТП по применению огнеметных танков это из той же оперы по перекладыванию ответственности.
Теперь о поведении Пасынчука в плену. Как бы известно, что болтать языком в плену это воинское преступление, а он оказался довольно словоохотлив, хотя по состоянию на 7 июля, скорее всего, ничего немцам неизвестного на тот момент не сказал.
Однако потом он продолжил общаться. Цитирую статью Нуждина по сайту "213 стрелковый полк 56 Московской стрелковой дивизии" (ссылка):
«...Примерно о том же заявлял командир 5-го танкового полка 3-й танковой Краснознаменной дивизии 1-го механизированного корпуса подполковник Г.Н. Пасынчук, считавший необходимым привлечь крестьянство, и указывавший на малочисленность идейных сторонников советского общественно-политического строя по отношению к общей массе сельского населения СССР...»
Дальнейшая его история, возможно, аналогична истории бывшего начальника штаба 20-го танкового полка 10-й ТД майора Говора - пошел на сотрудничество, служил в антисоветских формированиях, сбежал оттуда к партизанам, затем, вероятно, был вывезен, арестован и получил 5 лет ИТЛ за то, что служил в антисоветских формированиях.
А вот после войны могли появится вновь открывшиеся обстоятельства. И в 1947 году Пасынчуку могли задать новые вопросы... А могли и не задать, т.к. в 50-х годах прошлого века КГБ потратил два года, разбираясь в поведением бывшего командира 5-го танкового полка в плену.
Таким образом, на оснований изложенной в записях по теме информации обвинения подполковника Пасынчука в малокомпетентности, непрофессионализме, отсутствии смекалки и т.п. представляются несостоятельными. По поведению в плену остаются вопросы, но в любом случае подполковник Пасынчук наговорил в плену лишнего.
На этом пока всё. Исправления и дополнения приветствуются.
Также есть большая просьба к обладателям книги Заерко "Правда о Гиль-Родионове" посмотреть не упоминается ли в ней подполковник Пасынчук.
P.S. Еще есть просьба к жителям Санкт-Петербурга. Возможно у кого-то есть книга воспоминаний Пасынчука Вольдемара Григорьевича "Свою судьбу я сделал сам..."
На сайте "213 стрелковый полк 56 Московской стрелковой дивизии" (ссылка выше по тексту) пишут, что Пасынчук Вольдемар Григорьевич (1939 - 2005) это сын подполковника Пасынчука Григория Николаевича. В том, что нагуглил о нем, отец-враг народа упоминается. Так что, возможно, в этой книге будет его снимок, который очень нужен для сравнения с кадрами немецкой кинохроники.
В середине июля 1941 года 3-я Краснознаменная танковая дивизия без материальной части была выведена в резерв и расположилась в районе деревни Мстонь Шимского района Новгородской области.
Дабы не тратить некоторое свободное время попусту, командир 3-й ТД полковник Андреев приказал командирам частей 3-й ТД представить отчеты о боевых действиях за период с 4 по 16 июля 1941 года.
Командир 3-й танковой дивизии СЗФ К.Ю. Андреев и начальник артиллерии дивизии полковник Ольховский П.И. (Госкаталог.РФ).
Требуемые отчеты были представлены, но не совсем устроили полковника Андреева, т.к. отчеты содержали «...ряд неточностей и всевозможных рассуждений, не имеющих никакого отношения к отчету». Как нетрудно догадаться, особенно командиру 3-й ТД не понравился отчет о боевых действиях 5-го танкового полка.
«5 ТП в отчете о боевых действиях всячески критикует двух командиров штаба, посланных мною в полк с тем, чтобы его остановить и эти командиры свою задачу выполнили. Штаб 5 ТП плохо доносил об обстановке, чуть ли не каждый час менял КП без всякой к тому надобности.
Из данного донесения видно, что майор Ленючев и капитан Лавизин переняли худшие традиции бывшего командира полка Пасынчук - клеветать на старших начальников и их штабы, пытаясь скрыть за этой клеветой свои недочеты».
Речь в этом "отзыве" идет о упомянутом в предыдущей записи визите в 5-й ТП утром 6 июля капитана Турутина и лейтенанта Румянцева, которые, кроме передачи приказа о остановке полка в Шмойлово, предъявили претензии по поводу плохих действий и панического отхода полка из района Острова, а также о невыполнении приказа командира дивизии о отходе полка по рубежам.
В ответ на эти претензии было заявлено, что приказ на отход по рубежам 5-й ТП не получал, а вывод о паническом отходе могут сделать «...только люди, не знающие обстановки и не знающие приказа по полку».
Проверить информацию о неполучении приказа на отход по рубежам, к сожалению, невозможно, т.к. все приказы в 3-й танковой дивизии отдавались устно, а боевые донесения и оперсводки в штаб 1-го мехкорпуса подавались рукописью на каких-то бумажках.
К сожалению, оперативные документы штаба 3-й танковой дивизии по боям за Остров тоже не уцелели, потому что сгорели 12 июля на окраине Боровичей вместе с танком БТ-7 начальника оперативного отдела штаба 3-й ТД майора Фейерштейна.
В чем же заключались "худшие традиции" подполковника Пасынчука установить точно пока не удалось.
Возможно, полковник Андреев имел ввиду "интервью" Пасынчука, которое тот дал корреспонденту газеты "Красная звезда" старшему политруку Косареву Михаилу Афанасьевичу.
А старший политрук Косарев включил слова Пасынчука в докладную записку ЧВС Северо-Западного фронта корпусному комиссару Богаткину Владимиру Николаевичу, разбавив, видимо, её своей информацией, т.к. 5-й танковый полк с частями 111-й стрелковой дивизии, судя по оперсводкам этой дивизии, не пересекался.
Корпусный комиссар Богаткин (источник фото)
Отрывок из докладной записки Косырева привожу по книге "Скрытая правда войны: 1941 год" 1992 года выпуска, которая размещена на сайте (РККА):
«Под Островом командир 5 ТП Посенчук рассказывал о бое за Остров. Из его рассказа следует, что сил у немцев на Островском направлении очень мало и что захват города нашими частями сорвался только лишь потому, что с поля боя постыдно дезертировала 111 СД, ее командиры бежали первыми, споров петлицы и сняв знаки различия.
Наших сил под Островом сосредоточено очень много, но все они действуют вразнобой, не осуществляя никакого взаимодействия ».
Здесь уместно будет вспомнить и доклад о причинах неуспешных боевых действий войск Северо-Западного фронта на рижско-псковском и островско-псковском направлениях уже упомянутого в предыдущей записи генерал-майора артиллерии Тихонова из также упомянутого СБД-34. Генерал-майор Тихонов в этом докладе обратил внимание на некоторые недостатки в работе командования 1-го мехкорпуса и 3-й танковой дивизии в ходе боев за Остров.
Упреки Тихонова в адрес генерала Чернявского, в общем, созвучны с формулировкой "Командует корпусом очень плохо":
«Во всех операциях, свидетелями которых нам пришлось быть (рижско-псковское и островско-псковское направления), отсутствовала сплошь и рядом связь высшего штаба с подчиненными и последних между собой. Иногда это происходило из-за отсутствия средств, но чаще по причине низкой требовательности командира и его штаба к организации связи (1-й механизированный корпус, имея батальон связи, не имел связи с 41-м стрелковым корпусом в течение 5.7.41 г.)».
«Более того, даже в звене высшего командного состава проявляются у некоторых растерянность и упадок духа (командир 1-го механизированного корпуса генерал-майор Чернявский без всякой видимой причины после боя под Остров дал приказ 1-му механизированному корпусу отойти на Порхов - около 60 км)».
Досталось и полковнику Андрееву:
«Взаимодействие на поле боя между наземными войсками, внутри их и с авиацией поставлено плохо (5.7.41 г. под Остров 5-й и 6-й танковые батальоны и авиация действовали разрозненно по времени). Причины - отсутствие связи».
По совпадению записка Косырева и доклад Тихонова оказались в штабе Северо-Западного фронта 9 июля 1941 года. Согласно сведениям из статьи Мельтюхова в сборнике "Трагедия 1941. Причины катастрофы" 2008 года выпуска, в этот же день ЧВС СЗФ корпусной комиссар Богаткин доложил начальнику Главного политического управления РККА о неблагополучной обстановке на фронте и разнообразных безобразиях.
В результате за совокупность безобразий и оставление Пскова получил срок командир 41-го СК генерал Кособуцкий, а командир 118-й СД генерал Гловацкий, который выполнил устный приказ, был арестован, а затем расстрелян.
Командованию же 1-го мехкорпуса повезло, хотя какой-то разбор полетов явно имел место. Так в журнале боевых действий 1-го мехкорпуса потрачена почти страница на опровержение обвинений в плохой организации связи со штабом 41-го СК. При этом вся вина за плохую связь перекладывалась на штаб 41-го СК.
Так что, очень возможно, "худшие традиции бывшего командира полка Пасынчук", а также претензии начхима 1-го мехкорпуса к командиру 5-го ТП по применению огнеметных танков это из той же оперы по перекладыванию ответственности.
Теперь о поведении Пасынчука в плену. Как бы известно, что болтать языком в плену это воинское преступление, а он оказался довольно словоохотлив, хотя по состоянию на 7 июля, скорее всего, ничего немцам неизвестного на тот момент не сказал.
Однако потом он продолжил общаться. Цитирую статью Нуждина по сайту "213 стрелковый полк 56 Московской стрелковой дивизии" (ссылка):
«...Примерно о том же заявлял командир 5-го танкового полка 3-й танковой Краснознаменной дивизии 1-го механизированного корпуса подполковник Г.Н. Пасынчук, считавший необходимым привлечь крестьянство, и указывавший на малочисленность идейных сторонников советского общественно-политического строя по отношению к общей массе сельского населения СССР...»
Дальнейшая его история, возможно, аналогична истории бывшего начальника штаба 20-го танкового полка 10-й ТД майора Говора - пошел на сотрудничество, служил в антисоветских формированиях, сбежал оттуда к партизанам, затем, вероятно, был вывезен, арестован и получил 5 лет ИТЛ за то, что служил в антисоветских формированиях.
А вот после войны могли появится вновь открывшиеся обстоятельства. И в 1947 году Пасынчуку могли задать новые вопросы... А могли и не задать, т.к. в 50-х годах прошлого века КГБ потратил два года, разбираясь в поведением бывшего командира 5-го танкового полка в плену.
Таким образом, на оснований изложенной в записях по теме информации обвинения подполковника Пасынчука в малокомпетентности, непрофессионализме, отсутствии смекалки и т.п. представляются несостоятельными. По поведению в плену остаются вопросы, но в любом случае подполковник Пасынчук наговорил в плену лишнего.
На этом пока всё. Исправления и дополнения приветствуются.
Также есть большая просьба к обладателям книги Заерко "Правда о Гиль-Родионове" посмотреть не упоминается ли в ней подполковник Пасынчук.
P.S. Еще есть просьба к жителям Санкт-Петербурга. Возможно у кого-то есть книга воспоминаний Пасынчука Вольдемара Григорьевича "Свою судьбу я сделал сам..."
На сайте "213 стрелковый полк 56 Московской стрелковой дивизии" (ссылка выше по тексту) пишут, что Пасынчук Вольдемар Григорьевич (1939 - 2005) это сын подполковника Пасынчука Григория Николаевича. В том, что нагуглил о нем, отец-враг народа упоминается. Так что, возможно, в этой книге будет его снимок, который очень нужен для сравнения с кадрами немецкой кинохроники.