Славик
Он всегда знал, что будет летчиком. Как папа.
Познакомились мы в трёхлетнем возрасте. Родители только переехали в Чернигов и обрастали новыми знакомствами. Однажды нас позвали в гости. Это была семья военного летчика, только что вернувшегося из Африки.
Впрочем, в трехлетнем возрасте такие детали, да и вообще мир взрослых, еще интересуют мало. Мы со Славиком и его старшей сестрой играли в углу сувенирами из Африки (почему-то очень запомнился барабан), а его отец за столом со смехом рассказывал о том, что эти барабаны африканцы используют вместо телефонов (ночью в саванне их слышно за многие километры) и по ритму барабанного боя определяют, у кого что случилось. Много чего еще рассказывал, но про войну не говорил. Потом, повзрослев, я узнал, что спецкомандировка в Анголу семидесятых годов - вовсе не турпоездка в Кению "нулевых". Была и стрельба из "зеленки" по самолету, и стычки в воздухе с юаровцами, и катапультирование... Но тогда, в тот вечер, все было мирно и весело.
Потом оказалось, что мы со Славиком ходим в один детский садик. Потом пошли в одну школу. Гуляли по дворам и стройкам одной мальчишеской компанией, ходили в кино... Наши компании и интересы то сходились, то расходились, но мы никогда не дрались, это я помню точно.
Мои цели и интересы менялись калейдоскопически: от желания стать моряком или летчиком, до гораздо более приземленных профессий (чем старше - тем приземленнее), а Славик всегда знал, что будет летчиком.
После младших классов мы уехали из Чернигова и наши пути разошлись.
Я приехал сюда после школы, поступил в гражданский ВУЗ, в сентябре встретил на улице красавца-курсанта. Славик, как и мечтал, поступил в лётное училище. Был удивлен, что я выбрал гражданскую профессию (мне, цинику и прагматику, с армией всё было ясно еще в старших классах, когда Горбачев провозгласил курс на сокращение, а Кравчук - на безъядерный статус и нейтральное государство).
Детской дружбы уже не было (у каждого - уже своя компания и свои интересы), но из виду друг друга не теряли все годы студенчества. После училища его распределили во Львов, на военно-транспортный Ил-76 (там он и прослужил до расформирования полка министром Гриценко), а я остался тут.
После увольнения из армии Славик вернулся в Чернигов. Поддерживал постаревших родителей, работал на разных работах, от таксиста до менеджера...
Первый и последний раз мы с ним душевно пообщались 2 марта 2014 года, после митинга против оккупации Крыма. Очень тогда у него душа болела за то, что творилось со страной: расстрел Майдана, предательство "братской" россии... В то время, как ТВ и радио в Киеве бравурными картинками о "победе Майдана" пыталось отвлечь внимание от сданного на откуп Хуйлу Крыма (была теория, что рашка возьмет Крым, но зато отпустит нас в Европу) - тут, вблизи границы, приближающаяся война уже чувствовалась. Думаю, что если бы не тот многотысячный митинг патриотов - Чернигов мог разделить судьбу Донецка и Луганска.
После того разговора я побежал домой, а Славик - пошел в военкомат. Он, потомственный офицер из шляхетной семьи, не мог поступить иначе. Военный летчик, окончивший высшее военно-авиационное училище), мог бы даже на наземной работе много пользы принести Украине. Например, будь он руководителем полётов, то не стал бы отправлять Ил-76 с десантниками 25-й бригады без прикрытия и без зачистки приводов в Луганский аэропорт, не отправлял бы безоружные вертолеты на Славянск... Вот только авиации в то лето его опыт и образование оказались не нужны.
Потом, конечно, после Иловайска спохватились и стали призывать специалистов. Когда убедились, что гаранты Будапештского меморандума свои гарантии выполнять не собираются и надеяться можно только на себя.
Славика призвали осенью 2014-го, в третью волну мобилизации. Не в авиацию, а в сухопутные войска. В наш 41-й Черниговский добровольческий батальон. Настоящих (а не после военной кафедры) офицеров везде не хватало.
Погиб капитан Вячеслав Николаевич Барановский 26 августа 2015 года, через два дня после Дня рождения его папы, Николая Ивановича Барановского. Еще 24-го он звонил и поздравлял отца с праздником, а 26-го уже звонили с печальной вестью его однополчане... Российско-террористические войска в тот день, перед очередной минской встречей, сделала очередную попытку наступления на Старогнатовку. Осколок мины попал между шлемом и бронежилетом. До дембеля оставалось пару недель. Через пол года не стало и его отца, полковника Николая Ивановича Барановского. Не пережил смерти сына. Мама умерла еще раньше.
Если там, после смерти, что-то есть - то они, несомненно, на небе. Летчики и так к нему на шаг ближе всех нас.
Сегодня Славику исполнилось бы 40 лет.
Два некролога:
memorybook.org.ua/2/baranovsky.htm
charter97.org/ru/news/2015/8/31/166923/
Познакомились мы в трёхлетнем возрасте. Родители только переехали в Чернигов и обрастали новыми знакомствами. Однажды нас позвали в гости. Это была семья военного летчика, только что вернувшегося из Африки.
Впрочем, в трехлетнем возрасте такие детали, да и вообще мир взрослых, еще интересуют мало. Мы со Славиком и его старшей сестрой играли в углу сувенирами из Африки (почему-то очень запомнился барабан), а его отец за столом со смехом рассказывал о том, что эти барабаны африканцы используют вместо телефонов (ночью в саванне их слышно за многие километры) и по ритму барабанного боя определяют, у кого что случилось. Много чего еще рассказывал, но про войну не говорил. Потом, повзрослев, я узнал, что спецкомандировка в Анголу семидесятых годов - вовсе не турпоездка в Кению "нулевых". Была и стрельба из "зеленки" по самолету, и стычки в воздухе с юаровцами, и катапультирование... Но тогда, в тот вечер, все было мирно и весело.
Потом оказалось, что мы со Славиком ходим в один детский садик. Потом пошли в одну школу. Гуляли по дворам и стройкам одной мальчишеской компанией, ходили в кино... Наши компании и интересы то сходились, то расходились, но мы никогда не дрались, это я помню точно.
Мои цели и интересы менялись калейдоскопически: от желания стать моряком или летчиком, до гораздо более приземленных профессий (чем старше - тем приземленнее), а Славик всегда знал, что будет летчиком.
После младших классов мы уехали из Чернигова и наши пути разошлись.
Я приехал сюда после школы, поступил в гражданский ВУЗ, в сентябре встретил на улице красавца-курсанта. Славик, как и мечтал, поступил в лётное училище. Был удивлен, что я выбрал гражданскую профессию (мне, цинику и прагматику, с армией всё было ясно еще в старших классах, когда Горбачев провозгласил курс на сокращение, а Кравчук - на безъядерный статус и нейтральное государство).
Детской дружбы уже не было (у каждого - уже своя компания и свои интересы), но из виду друг друга не теряли все годы студенчества. После училища его распределили во Львов, на военно-транспортный Ил-76 (там он и прослужил до расформирования полка министром Гриценко), а я остался тут.
После увольнения из армии Славик вернулся в Чернигов. Поддерживал постаревших родителей, работал на разных работах, от таксиста до менеджера...
Первый и последний раз мы с ним душевно пообщались 2 марта 2014 года, после митинга против оккупации Крыма. Очень тогда у него душа болела за то, что творилось со страной: расстрел Майдана, предательство "братской" россии... В то время, как ТВ и радио в Киеве бравурными картинками о "победе Майдана" пыталось отвлечь внимание от сданного на откуп Хуйлу Крыма (была теория, что рашка возьмет Крым, но зато отпустит нас в Европу) - тут, вблизи границы, приближающаяся война уже чувствовалась. Думаю, что если бы не тот многотысячный митинг патриотов - Чернигов мог разделить судьбу Донецка и Луганска.
После того разговора я побежал домой, а Славик - пошел в военкомат. Он, потомственный офицер из шляхетной семьи, не мог поступить иначе. Военный летчик, окончивший высшее военно-авиационное училище), мог бы даже на наземной работе много пользы принести Украине. Например, будь он руководителем полётов, то не стал бы отправлять Ил-76 с десантниками 25-й бригады без прикрытия и без зачистки приводов в Луганский аэропорт, не отправлял бы безоружные вертолеты на Славянск... Вот только авиации в то лето его опыт и образование оказались не нужны.
Потом, конечно, после Иловайска спохватились и стали призывать специалистов. Когда убедились, что гаранты Будапештского меморандума свои гарантии выполнять не собираются и надеяться можно только на себя.
Славика призвали осенью 2014-го, в третью волну мобилизации. Не в авиацию, а в сухопутные войска. В наш 41-й Черниговский добровольческий батальон. Настоящих (а не после военной кафедры) офицеров везде не хватало.
Погиб капитан Вячеслав Николаевич Барановский 26 августа 2015 года, через два дня после Дня рождения его папы, Николая Ивановича Барановского. Еще 24-го он звонил и поздравлял отца с праздником, а 26-го уже звонили с печальной вестью его однополчане... Российско-террористические войска в тот день, перед очередной минской встречей, сделала очередную попытку наступления на Старогнатовку. Осколок мины попал между шлемом и бронежилетом. До дембеля оставалось пару недель. Через пол года не стало и его отца, полковника Николая Ивановича Барановского. Не пережил смерти сына. Мама умерла еще раньше.
Если там, после смерти, что-то есть - то они, несомненно, на небе. Летчики и так к нему на шаг ближе всех нас.
Сегодня Славику исполнилось бы 40 лет.
Два некролога:
memorybook.org.ua/2/baranovsky.htm
charter97.org/ru/news/2015/8/31/166923/