"Последний бой"
Оригинал взят у npubop в "Последний бой"
18-го я был днем на Институтской, чуть повоевал, съедил на работу и вернулся на Майдан где-то в шесть вечера. Нашел друга, и мы стали в цепочку, передающую камни от Сбербанка. Потом сходили на баррикады, поспрашивали, что где нужно. Людей на Майдане было еще много.
Взяли поесть, я стою с едой в руках, и тут начинается первая атака. Это было часов 10-11 вечера. Я не видел, как она началась. Выскочил - за баррикадой на Крещатике в сторону Европейской стоял “Беркут”, они готовили БТРы. БТР врезался в баррикаду, с нее полетели люди. Протестующие забросал БТР коктейлями Молотова, и он загорелся.
Тогда еще не было понятно, что это последний смертный бой. Многие люди вообще продолжали спокойно сидеть возле своих палаток, будто ничего не происходит.
“Беркут” стоял возле Октябрського. Но вскоре после того, как загорелся БТР, они спустились оттуда по ступенькам и, таким образом, зашли с фланга, заняв большую баррикаду на Крещатике в сторону Европейской, отрезав нас от запасов коктейлей Молотова и камней. И, что самое ужасное, покрышек.
Покрышек было мало, и пришлось быстро создавать горящий фронт перед “Беркутом” из всего, что было под рукой. Бросали в огонь мусор, одежду, одеяла, подушки. Все, лишь бы горело. Видел даже, как в огонь полетели женские туфли.
Образовалась баррикада метра полтора шириной. Менты включили водометы и начали прорываться уже со стороны Институтской. Действовали они так: сначала затушили огонь водометом. Потом по затушенному пошли вперед. А люди, соответственно, начали отступать.
Вот в этот момент - показалось, что все, конец.
И тут такое случилось… Я понимаю, это пафосно будет звучать. Ведущий со сцены предложил спеть гимн. “Беркут” был метрах в 20 от нас. Люди начали петь гимн, и в какой-то момент, не переставая петь, толпа будто подалась от центра вперед. Полетели камни, и атаку ментов удалось отбить - они отступили.
Я видел чувака, который вступил в драку с “беркутовцем” один на один. В итоге “беркутовец” убежал к своим.
Хотя “Беркут” тоже был безумный. Были такие, которые шли прямо через стену огня под градом камней. Но камней было так много, что им все равно приходилось отступать назад.
Снова нам повезло с ветром - дым, как и во время столкновений на Грушевского, шел только в сторону “Беркута”. Нам было бы очень тяжело, если бы он дул на нас, так как люди были в основном без противогазов.
Вообще, “Беркут” стоял плотными рядами, но фронт был небольшой. И они не могли зайти с Лютеранской, например, или с Костельной, потому что тогда бы фронт растянулся.
После двух я подошел к стелле и обнаружил, что там прямо под открытым небом чуваки отдыхают, спят. Говорю: “О, прикольно, можно с вами?” Лег и думаю: “Только б снайпер не выстрелил”. Вокруг все горит, возле памятника основателям Киева стреляют, а я лежу себе. “Беркут” в тот момент еще стоял выше стеллы.
Полежал, ушел, и через 5 минут палатка, возле которой я лежал, уже пылала, а “Беркут” занял стеллу. Это была самая серьезная атака - в 4-е утра. “Беркут” перестроился и пошел в наступление.
Ребят со щитами не хватало даже на то, чтобы закрыть весь периметр. Просили менять их, потому что они были мокрые из-за водометов. Когда был последний штурм, на сцену вышел какой-то сотник, немолодой, судя по голосу, и начал командовать. Тогда дело лучше пошло.
Но палатки скоро прогорели, и очень трудно было поддерживать огонь. Он почти погас. Мы кое-как отбивались. Светало. Время тянулось очень медленно.
И вдруг я понял, что людей на Майдане осталось совсем мало. А это важно, чтобы сзади были люди - пусть они даже ничего не делают. В этот момент было страшно и снова появилась мысль, что сейчас будут добивать.
Но, к счастью, “Беркут” все же не пошел через огонь, хоть огонь и был слабый. Думаю, они тоже устали идти через огонь под камнями. В толпе я видел нескольких людей с охотничьим оружием, но не видел, как они стреляли.
Самое тяжелое время - после 4-х утра. Все ждали львовское подкрепление, а его все нет и нет.
Какие-то люди спали прямо под елкой на Майдане, неподалеку от горящей баррикады. Спали на ступеньках, на передовой, оперевшись на щиты. Просто потому, что так устали, и не было уже сил.
Вокруг были обычные чуваки - такие же, как мы. Программисты, менеджеры и так далее. Организации практически никакой - если и была, мы ее не заметили. Никаких лидеров или политиков я не видел.
Моего друга ранило гранатой, когда он бросал вещи в огонь. Мы с ним отошли в тыл, и он начал жаловаться на то, что боится быть на передовой.
- Я смотрю на этих ребят, которые щиты держат, и понимаю, что я сцыкло.
К нам повернулся какой-то мужчина, который был рядом, и сказал:
- Если бы ты был сцыклом, сидел бы сейчас дома перед телевизором.
Вика большая молодец, что собрала все эти истории.
18-го я был днем на Институтской, чуть повоевал, съедил на работу и вернулся на Майдан где-то в шесть вечера. Нашел друга, и мы стали в цепочку, передающую камни от Сбербанка. Потом сходили на баррикады, поспрашивали, что где нужно. Людей на Майдане было еще много.
Взяли поесть, я стою с едой в руках, и тут начинается первая атака. Это было часов 10-11 вечера. Я не видел, как она началась. Выскочил - за баррикадой на Крещатике в сторону Европейской стоял “Беркут”, они готовили БТРы. БТР врезался в баррикаду, с нее полетели люди. Протестующие забросал БТР коктейлями Молотова, и он загорелся.
Тогда еще не было понятно, что это последний смертный бой. Многие люди вообще продолжали спокойно сидеть возле своих палаток, будто ничего не происходит.
“Беркут” стоял возле Октябрського. Но вскоре после того, как загорелся БТР, они спустились оттуда по ступенькам и, таким образом, зашли с фланга, заняв большую баррикаду на Крещатике в сторону Европейской, отрезав нас от запасов коктейлей Молотова и камней. И, что самое ужасное, покрышек.
Покрышек было мало, и пришлось быстро создавать горящий фронт перед “Беркутом” из всего, что было под рукой. Бросали в огонь мусор, одежду, одеяла, подушки. Все, лишь бы горело. Видел даже, как в огонь полетели женские туфли.
Образовалась баррикада метра полтора шириной. Менты включили водометы и начали прорываться уже со стороны Институтской. Действовали они так: сначала затушили огонь водометом. Потом по затушенному пошли вперед. А люди, соответственно, начали отступать.
Вот в этот момент - показалось, что все, конец.
И тут такое случилось… Я понимаю, это пафосно будет звучать. Ведущий со сцены предложил спеть гимн. “Беркут” был метрах в 20 от нас. Люди начали петь гимн, и в какой-то момент, не переставая петь, толпа будто подалась от центра вперед. Полетели камни, и атаку ментов удалось отбить - они отступили.
Я видел чувака, который вступил в драку с “беркутовцем” один на один. В итоге “беркутовец” убежал к своим.
Хотя “Беркут” тоже был безумный. Были такие, которые шли прямо через стену огня под градом камней. Но камней было так много, что им все равно приходилось отступать назад.
Снова нам повезло с ветром - дым, как и во время столкновений на Грушевского, шел только в сторону “Беркута”. Нам было бы очень тяжело, если бы он дул на нас, так как люди были в основном без противогазов.
Вообще, “Беркут” стоял плотными рядами, но фронт был небольшой. И они не могли зайти с Лютеранской, например, или с Костельной, потому что тогда бы фронт растянулся.
После двух я подошел к стелле и обнаружил, что там прямо под открытым небом чуваки отдыхают, спят. Говорю: “О, прикольно, можно с вами?” Лег и думаю: “Только б снайпер не выстрелил”. Вокруг все горит, возле памятника основателям Киева стреляют, а я лежу себе. “Беркут” в тот момент еще стоял выше стеллы.
Полежал, ушел, и через 5 минут палатка, возле которой я лежал, уже пылала, а “Беркут” занял стеллу. Это была самая серьезная атака - в 4-е утра. “Беркут” перестроился и пошел в наступление.
Ребят со щитами не хватало даже на то, чтобы закрыть весь периметр. Просили менять их, потому что они были мокрые из-за водометов. Когда был последний штурм, на сцену вышел какой-то сотник, немолодой, судя по голосу, и начал командовать. Тогда дело лучше пошло.
Но палатки скоро прогорели, и очень трудно было поддерживать огонь. Он почти погас. Мы кое-как отбивались. Светало. Время тянулось очень медленно.
И вдруг я понял, что людей на Майдане осталось совсем мало. А это важно, чтобы сзади были люди - пусть они даже ничего не делают. В этот момент было страшно и снова появилась мысль, что сейчас будут добивать.
Но, к счастью, “Беркут” все же не пошел через огонь, хоть огонь и был слабый. Думаю, они тоже устали идти через огонь под камнями. В толпе я видел нескольких людей с охотничьим оружием, но не видел, как они стреляли.
Самое тяжелое время - после 4-х утра. Все ждали львовское подкрепление, а его все нет и нет.
Какие-то люди спали прямо под елкой на Майдане, неподалеку от горящей баррикады. Спали на ступеньках, на передовой, оперевшись на щиты. Просто потому, что так устали, и не было уже сил.
Вокруг были обычные чуваки - такие же, как мы. Программисты, менеджеры и так далее. Организации практически никакой - если и была, мы ее не заметили. Никаких лидеров или политиков я не видел.
Моего друга ранило гранатой, когда он бросал вещи в огонь. Мы с ним отошли в тыл, и он начал жаловаться на то, что боится быть на передовой.
- Я смотрю на этих ребят, которые щиты держат, и понимаю, что я сцыкло.
К нам повернулся какой-то мужчина, который был рядом, и сказал:
- Если бы ты был сцыклом, сидел бы сейчас дома перед телевизором.
Вика большая молодец, что собрала все эти истории.