Я больше так не пишу...
* * *
На расставании протянутой руки
к размытому пространству прикоснись,
пока еще движения легки,
и вдруг прикосновенью удивись.
Как хочется понять, что это я
здесь нахожусь в смятеньи тишины,
разоблаченный взглядом бытия,
соотнесенный с ним со стороны.
10 января 1998 г.
P.S. Метафизическая скорбь может быть тиражируема. Она оборачивается криком, воззванием, колыханием, соприкосновением с другим. Кусочки ее оказываются на бумаге, на экране, попадают в тысячи глаз, отражаются, транслируются, амплифицируются тысячей голосов.
Боль от реальной трагедии невозможно артикулировать. Ей нет выхода к другому. Она лишает речи, лишает возможности принять помощь, навсегда остается внутри и отражается только в той пустоте, которую сама создает.
На расставании протянутой руки
к размытому пространству прикоснись,
пока еще движения легки,
и вдруг прикосновенью удивись.
Как хочется понять, что это я
здесь нахожусь в смятеньи тишины,
разоблаченный взглядом бытия,
соотнесенный с ним со стороны.
10 января 1998 г.
P.S. Метафизическая скорбь может быть тиражируема. Она оборачивается криком, воззванием, колыханием, соприкосновением с другим. Кусочки ее оказываются на бумаге, на экране, попадают в тысячи глаз, отражаются, транслируются, амплифицируются тысячей голосов.
Боль от реальной трагедии невозможно артикулировать. Ей нет выхода к другому. Она лишает речи, лишает возможности принять помощь, навсегда остается внутри и отражается только в той пустоте, которую сама создает.