На войне день длиный
У нас, евреев, не только шрифт справа налево, но и день начинается с вечера. День начался с того, что мне сменили разбитую старинную рацию «Моторолла» на такую же старую, но "с нуля". Эти прочные сотовые, конца прошлого века, телефоны хозяйка не меняет по принципу: работает - не тронь!
-
Где это он так? - спрашивает молодка, пытающаяся выглядеть девушкой.
- Да, ты понимаешь, нам же стрелять нельзя, «мирный процесс» на дворе. Стрельнешь - разрешение на оружие отберут. Так мы, русские, вот этой рацией и отбиваемся. Она еще работает, но вот на подзарядку трудно ставить. Слушай, красавица, если страховка покрывает, дай мне новый аппарат, - совершенно серьезно говорю ей...
- Новый, в смысле, того же типа? Новый стоит денег...
- Да не нужен мне новый! Он маленький и непрочный. Таким не завалишь!
Видимо, вид у меня очень грозный, и манипуляции аппаратом очень презентабельные, потому получаю новый, старого типа аппарат. Вообще-то, он у меня со второго этажа падал - и работал.
Видимо, я накаркал. Буквально через час, в следующей поездке, получаю камень в свою машину. Слава Б-гу, со мной ехал Гади, врач, тертый в войнах. Кидали, как всегда возле мечети. Вся дорога усыпана камнями. Собственно из-за этого у нас много работы, врачи боятся ездить на своих машинах. Мы живем в Иудее. От Азы, где идут бои, нам далеко во всех смыслах этого слова.
У нас арабы вполне свободно перемещаются, имеют работу в поселениях. Ездят без ограничений. Но и ракет из Иудеи и Самарии не летает в Тель-Авив. «Хамас» очень хотел, чтобы два этих арабско-еврейскиих анклава поддержали «сопротивление». Пара пацанов, коим бросание камней и бутылок - как нам в детстве, проникновение в сад за яблоками - просто приключение, это результат?
Остановились возле джипа. Солдатик осматривает другую машину, скатившуюся в глубокий кювет.
- Солдат! Там вон камни бросают!
- Где? - удивленно спрашивает он, как будто не видит град, летящий через забор.
Гади спрашивает меня, когда поехали дальше:
- Как думаешь, проскочу?
- Давай оставим твою машину, я довезу. У меня следующая поездка только в девять.
- Не надо. С Божьей помощью.
На вьезде в поселение пробка. Не выпускают, где-то рядом бутылку Молотова бросили. Осматриваю машину. Новенький джип получил первое (прости меня, рав) крещение. Утром приезжаю в ментовку. Надо зарегистрировать попадание камня в капот, чтобы за счет «масс рехуш» (налогового управления по собственности) починить. Говорят, что арабы Иерусалима таким образом имеют свою прибыль, забрасывая камнями свою машину. Бог им судья.
Мент - доброжелательный, восточного вида парень, приглашает в кабинет. У порога кабинета сидит араб со связанными за спиной руками. Мент:
- Это они в тебя вчера камни бросали!
Ему звонят, а на стене его свадебные фотографии. Разговор явно с молодой женой.
- Родная, я сейчас занят, перезвоню
- Сколько лет женат?
- Два года. В счастье!
- А у нас в первую свечу Хануки десять. Как один месяц!
Он, очень строго глядя на вошедшего следака, говорит ему:
- У меня тут гражданский, убери арестованных.
- Да брось ты, - я наклоняюсь над столом, - Они бросают камни не задаром, у меня, после того, как они стали их бросать, работа в два раза выросла, у тебя - тоже. Прокурор сажает. Все при деле. У всех заработок.
- Ты прав. Только бы там в Азе с ракетами закончили. Камни можно потерпеть.
- Да не переживай ты так! У нас 4000 лет истории. По сравнению с ней 60 лет, как пчих. Все к лучшему!
Он улыбается, выписывает акт о повреждении, а я опять еду дальше.
Небо исчерчено самолетными следами. Какой-то парень решил нарисовать в небе олимпийские кольца. Израильские летчики, с длинными волосами, как сверхсрочники на посту, делают то, что им сильно хочется.
Вижу возле забора маслянное пятно и осколки стекла. Бутылка Молотова. Все уже погасили, но район перекрыт. Два звонка по телефону предупреждают меня о почившей бутылке, к которой не стоит ехать.
Закат. Буйство красок над горами Иудеи сравнить не с чем. Тот, кто не связан с этим местом пуповиной тысячелетней еврейской истории, может увидеть такие краски и в Африке, и в Египте. Но, только ощущая вневременную связь с этими горками, только понимая, что также садилось солнце на глазах у Самсона и Давида, Соломона и Гилеля,раби Акивы и его учеников, ты можешь ощутить, осознать эту красоту. Только держа в руках нить связи поколений, можно понять, как прекрасны евреи в талесах на фоне этого заката.
Только осознав истинность пророчества Зхарьи, о стариках на улицах Иерусалима, можешь увидеть все тончайшие переплетения истории и Правды в морщинках этих, уже вполне осязаемых стариков, слушающих из приемника в машине новости из Азы, и рассуждающих о том, что в Сдероте восьмилетний ребенок не знает жизни без ракет, и о том, как сложится жизнь мальчика, брата Хаи Абуксис, девчонки, закрывшей своим телом брата от ракеты в Сдероте.
Вой, собачий вой, не имеющий ничего общего с плачем, вернулся в нутро мое, когда слышал эти разговоры. Хая! Шестнадцатилетняя девочка вынуждена была защитить брата собой, своим, не узнавшим счастья телом. Так пусть сегодня помнят солдаты в танках, кого они прикрывают. И не смотрят израильское телевидение, показывающее часами мучения бедных арабов. Когда хоронили Хаю - "Аль-Джазира" молчала о ней!