Елена Корджева, "О людях, собаках, кошках и других"
Рассказ из сборника:
Вторжение
Зарядил беспросветный октябрьский дождь.
Последние золотые листья на берёзах намокли, и ветки висели бурыми комками, слабо шевелящимися под редкими порывами ветра. Дождь шёл и шёл. Под ногами хлюпало, и выходить на улицу совершенно не хотелось.
Однако жизнь на ферме не позволяет отсидеться под крышей. Пробегая время от времени по двору, по возможности укрываясь старой здоровенной плащ-палаткой, оставшейся с незапамятных времён геологической молодости, бабуся изредка поглядывала на Рекса. Псу явно не нравилась погода. Да и кому, скажите, пожалуйста, понравится, когда сверху который день льёт и льёт. Особенно, если ты - собака, и у тебя нет ни резиновых сапог, ни, тем более, плащ-палатки.
Есть, правда, свой собственный, отдельный домик. Казалось бы, сиди себе там и не мокни. Но Рекс почему-то туда упорно не шёл, предпочитая отсиживаться во дворе, под унылыми дождевыми струями, мокрый и нахохленный.
- Ну ладно, хозяин - барин, - пожимала плечами бабуся, стремясь поскорее укрыться от непогоды.
Но время от времени поглядывая в окно, она по-прежнему натыкалась взглядом на Рекса, продолжавшего сидеть под холодным осенним дождём.
Наутро дождь наконец прекратился. Хоть и осеннее, но солнышко успело высушить изрядно поредевшие берёзовые ветки, и листья заиграли весёлыми золотыми зайчиками, потихоньку шелестя вдогонку уходящим тучам. Двор тоже подсыхал. Рекс, уже обсохший и не такой нахохленный, продолжал наслаждаться свежим воздухом, игнорируя свой, ранее столь любимый им домик.
- Ну, пёс большой, сам разберётся, сидеть ему в домике или на улице, - в очередной раз подумала бабуся, загоняя вечером птицу в сарай.
Наконец домочадцы угомонились. Коровы лениво жевали жвачку в хлеву, куры, утки и гуси - все до единой птицы благополучно спали в своём сарае. Даже Мурис, сидевший в своих «джунглях» на подоконнике, лениво жмурился, готовясь ко сну. Кинув последний взгляд в окно перед тем, как улечься под любимое стёганое одеяло, бабуся увидела Рекса, лежащего неподалёку от входа в домик. С тем и уснула.
Разбудил бабусю истошный лай. Рекс аж захлёбывался, изо всех сил натягивая трос. Подскочив к окну, бабуся ничего не заметила. Едва-едва занимающийся рассвет прятал в утренних сумерках весь двор. Но, поскольку Рекс лаял, не переставая, было очевидно: что что-то случилось.
Накинув прямо на ночную рубашку тёплый ватник и сунув ноги в сапоги, предусмотрительно стоящие у двери, бабуся, отодвинув щеколду, засеменила к возбуждённому Рексу.
- Да что случилось-то, что ты шум поднимаешь? - бабуся спросонок была сердита. - Нет же никого!
Но подойдя ближе, она осеклась на полуслове. Стало понятно, почему столь взволнованно лаял Рекс. Во двор надвигалось настоящее вторжение.
Из домика пса, качаясь с боку на бок, семенила Тина. Рябенькая мускусная уточка давно уже числилась пропавшей. Поискав её понапрасну, бабуся решила, что ту унёс коршун. А тут вдруг Тина собственной персоной идёт вперевалку по двору. Но не Тина была причиной переполоха. Точнее, виновницей была, конечно, она, но лаял Рекс не на неё. Знакомая утка никак не могла вызвать такую реакцию сторожевого пса.
Дело было не в утке. Утка бы шла себе и шла. Так шла-то она не одна! За ней - бабуся не верила своим глазам - вперевалку из собачьей будки шли один за другим, один за другим, один за другим... Маленькие, рябенькие, кругленькие, с едва видными жёлтыми клювиками, за Тиной переваливались на крохотных лапках один, второй, третий... Из двери домика Рекса выходили и выходили нескончаемым потоком утята.
- Восемнадцать, - выдохнула бабуся, когда последний - замыкающий - утёнок вышел из домика и засеменил след в след за всем выводком, смешной живой цепочкой спешащим за мамой Тиной.
И сразу стало ясно, почему не шёл в домик, несмотря на дождь и холод, большой пёс. Он уступил место Тине.
Вознамерившись во что бы то ни стало вывести птенцов, утка снесла кладку в самом безопасном с её, утиной, точки зрения месте - прямо под боком у охраны. Так что «глупа, как утка» Тина явно не была. Рекс, как и положено большому и сильному, уступил место будущей матери, усевшейся на яйца. Место, очевидно, было выбрано правильно. Несмотря на октябрьские холода, в домике было достаточно тепло, чтобы из яиц вылупились утята.
И вот тут-то Рекс и не выдержал. Против утки он ничего не имел. Но когда из домика пошли строем непонятные, неизвестно откуда взявшиеся чужаки, он совершенно растерялся. По его собачьей логике этим комочкам, нескончаемым потоком выходившим и выходившим из домика, совершенно неоткуда было взяться. Они туда не заходили!
Но вот же - идут и идут! Вторжение!
Все собачьи ориентиры сбились полностью. Рекс понятия не имел, что с этим делать. С одной стороны - маленькие. Маленьких трогать нельзя. С другой стороны - это какие-то чужие маленькие, его с ними не знакомили. Опять-таки, кто их сюда звал? И вообще, как они сюда попали?
Бедный пёс полностью растерялся. Если эти непонятные комочки находятся в нашем дворе, то, наверное, они наши. Но они не могут быть наши, потому что непонятно, откуда взялись. А если это чужие, то на них надо нападать. А если окажется, что это - свои, то нападать нельзя, а наоборот - нужно защищать....
- Так свои это или чужие? - Рекс с надеждой смотрел на бабусю.
- Молодец, хороший пёс, - едва оправившись от удивления, бабуся погладила Рекса по огромной лохматой голове. - Молодец, что позвал. Это - наши маленькие.
Похоже было, что Рекс вздохнул с облегчением: вопрос «свои или чужие» наконец-то был решён со всей определённостью
И бабуся поспешила собрать в подол все восемнадцать крохотных пищащих комочков. Тина шипела, но авторитет хозяйки не оспаривала, только крутилась рядом с детьми. Собрав всех малышей, бабуся прихватила второй рукой мамашу-утку.
- Да ты совсем отощала. Ну, и что мы с твоими детьми делать-то будем? - приговаривала бабуся, вздыхая и семеня к дому.
Да и было от чего вздыхать. Выхаживать птенцов в октябре - та ещё работёнка. На улице их не оставишь - того гляди заморозки опустятся. А в сарай к взрослой птице тоже нельзя - затопчут.
- Эх ты, мамашка непутёвая, - приговаривала бабуся, аккуратно перекладывая новорождённых из подола в ящик.
Пристроив малышей и накормив-напоив исхудавшую Тину, бабуся наконец перевела дух и окинула взглядом двор, уже хорошо освещённый утренним солнцем.
Её взгляд упал на Рекса. Пёс, как видно, соскучился по дому, откуда его столь бесцеремонно выгнала одержимая инстинктом материнства утка. И теперь он сладко спал под собственной крышей, высунув из домика большую мохнатую голову.
А чего же не спать? Вторжение благополучно сидит в ящике, и больше спокойствию фермы ничто не угрожает.
По заслугам
Населения на хуторе - не сосчитать. Ну, кроме людей, конечно! Тут бабуся одна за всех управляется.
Одной живности, пожалуй, если по головам считать, на целый посёлок наберётся. Тут и собаки - громадина Рекс и лохматый беспородный Бомжик, и коты - знающий себе цену Мурис и подросток Дымка. Коровы, мирно жующие свою жвачку, телята, весело взбрыкивающие на зелёной травке, козы... А птиц, так и вовсе немеряно. Только взрослых кур, уток и гусей - аж двести «человек», а сколько птенцов, никто и не считал...
И всё у них, как у людей. Каждый знает своё место в этом пёстром сообществе, понимает, чего от него ждут и на что можно рассчитывать. Понятно, что у молодых петушков бывают и драки за первенство, но в целом население хутора живёт дружно, степенно и относится друг к другу с пониманием.
В целом. Но всегда же есть некоторые отклонения от нормы. И на этом хуторе такое «отклонение» живёт уже давно. Кличка этого недоразумения - Зося. Зося - это большой белый гусак, главарь и вожак большого гусиного семейства. При таком обилии гусынь, а летом - ещё и гусят, казалось бы, главе семейства должно было бы хватать дел, чтобы не искать себе приключений.
Так нет же!
Дня не проходит, чтобы Зося не отличился. И это потому, что гусь, хоть и красивый, и видный, и статный, но имеет ужасно сварливый характер. И постоянно пытается отстаивать звание «доминирующего самца». Даже по сравнению с Рексом.
Рекс, даром что охранник, хорошо знающий службу, - добродушнейшее существо. Особенно по отношению к домочадцам. Надо видеть, как аккуратно переставляет он свои большие лапы, чтобы случайно, ненароком не задеть какого-нибудь отчаянного цыплёнка, мчащегося за соринкой или соломинкой прямо под ноги мохнатой громадины. Ни в коем случае не обидит он того, кто находится под его защитой.
Никого, кроме Зоси.
Ну, тут уж и не придерёшься, даже у ангела терпения бы не хватило! Да сам Будда, пожалуй, решил бы, что такому нахальству нужно дать отпор.
Знаете, что делает Зося?
Старый гусак давно понял, что движения Рекса ограничены длиной цепи, на которой он обычно сидит. И не потому, что бабуся ему не доверяет, не потому, что он может сделать что-то плохое, нет. Это - вынужденная мера безопасности, направленная на защиту самого Рекса. Никогда не выходит он со двора без человека, готового защитить пса. Потому что есть, к сожалению, некоторые люди, способные жестоко поступить с собакой. Например, сбить машиной или мотоциклом. Или придумать ещё какое-нибудь столь же «милое» развлечение. Как бы ни был умён пёс, человеческой хитрости поболе будет. Вот и сидит Рекс на цепи, пока не пригласят его на прогулку.
Гусак, как видно, углядел, что дальше цепи Рекс достать не может. А стало быть, в случае чего - не дотянется. И, недолго думая, Зося начал дразнить Рекса. Поглядит-поглядит по сторонам, нет ли где неподалёку бабуси - знает ведь, хоть и гусак, что бабуся не то, что не похвалит, а, пожалуй, перетянет метлой по спине. Но дел на хуторе, конечно, всегда немало, и Зося находит момент, когда заступиться за Рекса некому.
- Тя-тя-тя-тя-тя! - раздаётся громкий скрипучий голос.
Это Зося, строго соблюдая безопасную дистанцию, начинает дразнить Рекса, вытянув к нему свою длинную шею.
Поначалу Рекс пытается игнорировать старого пройдоху. Иногда он притворяется, будто спит, иногда делает вид, что очень занят разглядыванием облаков на небе, но в любом случае он пытается не обращать внимания на наглого хулигана.
- Тя-тя-тя-тя-тя-тя-тя-тя-тя! - гусак, выворачивая шею для пущего эффекта, продолжает гундеть.
Он знает, что терпение большого пса - не безгранично. Рано или поздно повторяется одна и та же история. Рекс начинает злиться. Сначала он злится молча, потом - начинает огрызаться. И вот тут-то у Зоси наступает второе дыхание: его голова с завидной скоростью вертится в нескольких сантиметрах от оскалившегося, злобно рычащего Рекса, а из клюва продолжает раздаваться противное не смолкающее:
- Тя-тя-тя-тя-тя-тя-тя!!!!!!
В конце концов, потеряв всяческое терпение - всё-таки Рекс только собака, а не тибетский монах - пёс бросается на обидчика, стремительно втягивающего свою длинную гусиную шею так, чтобы никакой Рекс его не достал.
Самое обидное ещё и то, что цепь, натянувшаяся в прыжке до предела, с той же силой швыряет Рекса на землю. Увидев поверженного пса, Зося считает свою миссию на сегодня выполненной и удаляется к своим жёнам, бормоча себе под нос неизменное «тя-тя-тя-тя-тя».
Гадкий характер у птицы. Но умён, шельмец. Едва только Рекса спускают с цепи, Зосю - не найти. Где он скрывается, не знает никто. Но удивительное дело, гусак безошибочно ловит момент, когда пора прятаться. Само собой, обид на Зосю накопилось у Рекса немало.
Но не бывает ничего, абсолютно безнаказанного. Как говорится, «отольются кошке мышкины слёзки». Настигло возмездие и вредную птицу.
Зося потерял бдительность. Он так долго безнаказанно дразнил пса, что уверовал в собственную неуязвимость, и, как оказалось, напрасно, потому что Рекс его всё-таки достал.
Осталось неизвестным, было ли то случайностью, или чётко рассчитанной возможностью, но всё произошло мгновенно. Рекс, как и ожидалось, бросившись на обидчика, упал. Зося, решив, что на сегодня он получил достаточно удовольствия, развернулся, чтобы удалиться с места событий. Да не тут-то было. Немедленно вскочивший Рекс таки достал своего обидчика. Под прицел попала не шея, но - хвост. Пышный, конечно, не такой, как у павлина, но вполне себе приличный гусиный хвост целиком и полностью очутился в пасти разъярённой собаки. И отпускать его Рекс не собирался.
Зося заголосил не своим голосом так, что на шум выбежала бабуся, впопыхах хватая метлу, благоразумно стоящую как раз для таких случаев недалеко от крылечка. Это было то ещё зрелище - орущий дурным голосом, мечущийся в попытках вырваться из собачьих зубов, Зося и молча сжимающий челюсти огромный Рекс. Бабуся поначалу было ринулась выручать птицу, но, не добежав, остановилась. Как видно, стремление к справедливости оказалось сильнее, чем желание заступиться за более слабого. К тому же бабуся и не вспомнила бы, сколько раз, пройдясь по спине гусака метлой, она предупреждала его: «Не лезь к Рексу, нарвёшься ужо однажды!» Так что бабуся остановилась и решила посмотреть, что же будет дальше.
Рекс, в отличие от Зоси, привык рубить, что называется, сплеча. И тянуть с возмездием не стал. Он с силой мотнул головой, и Зося, потеряв равновесие, побежал, быстро перебирая перепончатыми лапами. А хвост, его роскошный хвост, весь целиком остался в пасти у мохнатого пса. Было больно и стыдно. Кожа, откуда столь грубо были выдраны все перья, горела, бабуся обидно смеялась, и Зосе, как видно, показалось, что над ним смеётся весь двор. Убежав за амбар, он спрятался за перевёрнутым ведром, решив никогда не высовываться.
Рекс же, посчитав, что воздал обидчику по заслугам, немедленно выплюнул перья, торчавшие у него изо рта изрядной связкой. И - забыл про этот инцидент.
Да и о чем там было помнить? Террор прекратился навсегда.
Правда, для Зоси эта история так просто не кончилась. Во-первых, никогда больше не рисковал он даже близко подходить к сторожевому псу. А во-вторых, чрезвычайно стеснялся и убегал, если только кто-нибудь из домашних задавал ему вопрос:
- А где же твой хвост, Зося?
Вот только винить в этом ему было некого. Он просто - получил по заслугам.
Вторжение
Зарядил беспросветный октябрьский дождь.
Последние золотые листья на берёзах намокли, и ветки висели бурыми комками, слабо шевелящимися под редкими порывами ветра. Дождь шёл и шёл. Под ногами хлюпало, и выходить на улицу совершенно не хотелось.
Однако жизнь на ферме не позволяет отсидеться под крышей. Пробегая время от времени по двору, по возможности укрываясь старой здоровенной плащ-палаткой, оставшейся с незапамятных времён геологической молодости, бабуся изредка поглядывала на Рекса. Псу явно не нравилась погода. Да и кому, скажите, пожалуйста, понравится, когда сверху который день льёт и льёт. Особенно, если ты - собака, и у тебя нет ни резиновых сапог, ни, тем более, плащ-палатки.
Есть, правда, свой собственный, отдельный домик. Казалось бы, сиди себе там и не мокни. Но Рекс почему-то туда упорно не шёл, предпочитая отсиживаться во дворе, под унылыми дождевыми струями, мокрый и нахохленный.
- Ну ладно, хозяин - барин, - пожимала плечами бабуся, стремясь поскорее укрыться от непогоды.
Но время от времени поглядывая в окно, она по-прежнему натыкалась взглядом на Рекса, продолжавшего сидеть под холодным осенним дождём.
Наутро дождь наконец прекратился. Хоть и осеннее, но солнышко успело высушить изрядно поредевшие берёзовые ветки, и листья заиграли весёлыми золотыми зайчиками, потихоньку шелестя вдогонку уходящим тучам. Двор тоже подсыхал. Рекс, уже обсохший и не такой нахохленный, продолжал наслаждаться свежим воздухом, игнорируя свой, ранее столь любимый им домик.
- Ну, пёс большой, сам разберётся, сидеть ему в домике или на улице, - в очередной раз подумала бабуся, загоняя вечером птицу в сарай.
Наконец домочадцы угомонились. Коровы лениво жевали жвачку в хлеву, куры, утки и гуси - все до единой птицы благополучно спали в своём сарае. Даже Мурис, сидевший в своих «джунглях» на подоконнике, лениво жмурился, готовясь ко сну. Кинув последний взгляд в окно перед тем, как улечься под любимое стёганое одеяло, бабуся увидела Рекса, лежащего неподалёку от входа в домик. С тем и уснула.
Разбудил бабусю истошный лай. Рекс аж захлёбывался, изо всех сил натягивая трос. Подскочив к окну, бабуся ничего не заметила. Едва-едва занимающийся рассвет прятал в утренних сумерках весь двор. Но, поскольку Рекс лаял, не переставая, было очевидно: что что-то случилось.
Накинув прямо на ночную рубашку тёплый ватник и сунув ноги в сапоги, предусмотрительно стоящие у двери, бабуся, отодвинув щеколду, засеменила к возбуждённому Рексу.
- Да что случилось-то, что ты шум поднимаешь? - бабуся спросонок была сердита. - Нет же никого!
Но подойдя ближе, она осеклась на полуслове. Стало понятно, почему столь взволнованно лаял Рекс. Во двор надвигалось настоящее вторжение.
Из домика пса, качаясь с боку на бок, семенила Тина. Рябенькая мускусная уточка давно уже числилась пропавшей. Поискав её понапрасну, бабуся решила, что ту унёс коршун. А тут вдруг Тина собственной персоной идёт вперевалку по двору. Но не Тина была причиной переполоха. Точнее, виновницей была, конечно, она, но лаял Рекс не на неё. Знакомая утка никак не могла вызвать такую реакцию сторожевого пса.
Дело было не в утке. Утка бы шла себе и шла. Так шла-то она не одна! За ней - бабуся не верила своим глазам - вперевалку из собачьей будки шли один за другим, один за другим, один за другим... Маленькие, рябенькие, кругленькие, с едва видными жёлтыми клювиками, за Тиной переваливались на крохотных лапках один, второй, третий... Из двери домика Рекса выходили и выходили нескончаемым потоком утята.
- Восемнадцать, - выдохнула бабуся, когда последний - замыкающий - утёнок вышел из домика и засеменил след в след за всем выводком, смешной живой цепочкой спешащим за мамой Тиной.
И сразу стало ясно, почему не шёл в домик, несмотря на дождь и холод, большой пёс. Он уступил место Тине.
Вознамерившись во что бы то ни стало вывести птенцов, утка снесла кладку в самом безопасном с её, утиной, точки зрения месте - прямо под боком у охраны. Так что «глупа, как утка» Тина явно не была. Рекс, как и положено большому и сильному, уступил место будущей матери, усевшейся на яйца. Место, очевидно, было выбрано правильно. Несмотря на октябрьские холода, в домике было достаточно тепло, чтобы из яиц вылупились утята.
И вот тут-то Рекс и не выдержал. Против утки он ничего не имел. Но когда из домика пошли строем непонятные, неизвестно откуда взявшиеся чужаки, он совершенно растерялся. По его собачьей логике этим комочкам, нескончаемым потоком выходившим и выходившим из домика, совершенно неоткуда было взяться. Они туда не заходили!
Но вот же - идут и идут! Вторжение!
Все собачьи ориентиры сбились полностью. Рекс понятия не имел, что с этим делать. С одной стороны - маленькие. Маленьких трогать нельзя. С другой стороны - это какие-то чужие маленькие, его с ними не знакомили. Опять-таки, кто их сюда звал? И вообще, как они сюда попали?
Бедный пёс полностью растерялся. Если эти непонятные комочки находятся в нашем дворе, то, наверное, они наши. Но они не могут быть наши, потому что непонятно, откуда взялись. А если это чужие, то на них надо нападать. А если окажется, что это - свои, то нападать нельзя, а наоборот - нужно защищать....
- Так свои это или чужие? - Рекс с надеждой смотрел на бабусю.
- Молодец, хороший пёс, - едва оправившись от удивления, бабуся погладила Рекса по огромной лохматой голове. - Молодец, что позвал. Это - наши маленькие.
Похоже было, что Рекс вздохнул с облегчением: вопрос «свои или чужие» наконец-то был решён со всей определённостью
И бабуся поспешила собрать в подол все восемнадцать крохотных пищащих комочков. Тина шипела, но авторитет хозяйки не оспаривала, только крутилась рядом с детьми. Собрав всех малышей, бабуся прихватила второй рукой мамашу-утку.
- Да ты совсем отощала. Ну, и что мы с твоими детьми делать-то будем? - приговаривала бабуся, вздыхая и семеня к дому.
Да и было от чего вздыхать. Выхаживать птенцов в октябре - та ещё работёнка. На улице их не оставишь - того гляди заморозки опустятся. А в сарай к взрослой птице тоже нельзя - затопчут.
- Эх ты, мамашка непутёвая, - приговаривала бабуся, аккуратно перекладывая новорождённых из подола в ящик.
Пристроив малышей и накормив-напоив исхудавшую Тину, бабуся наконец перевела дух и окинула взглядом двор, уже хорошо освещённый утренним солнцем.
Её взгляд упал на Рекса. Пёс, как видно, соскучился по дому, откуда его столь бесцеремонно выгнала одержимая инстинктом материнства утка. И теперь он сладко спал под собственной крышей, высунув из домика большую мохнатую голову.
А чего же не спать? Вторжение благополучно сидит в ящике, и больше спокойствию фермы ничто не угрожает.
По заслугам
Населения на хуторе - не сосчитать. Ну, кроме людей, конечно! Тут бабуся одна за всех управляется.
Одной живности, пожалуй, если по головам считать, на целый посёлок наберётся. Тут и собаки - громадина Рекс и лохматый беспородный Бомжик, и коты - знающий себе цену Мурис и подросток Дымка. Коровы, мирно жующие свою жвачку, телята, весело взбрыкивающие на зелёной травке, козы... А птиц, так и вовсе немеряно. Только взрослых кур, уток и гусей - аж двести «человек», а сколько птенцов, никто и не считал...
И всё у них, как у людей. Каждый знает своё место в этом пёстром сообществе, понимает, чего от него ждут и на что можно рассчитывать. Понятно, что у молодых петушков бывают и драки за первенство, но в целом население хутора живёт дружно, степенно и относится друг к другу с пониманием.
В целом. Но всегда же есть некоторые отклонения от нормы. И на этом хуторе такое «отклонение» живёт уже давно. Кличка этого недоразумения - Зося. Зося - это большой белый гусак, главарь и вожак большого гусиного семейства. При таком обилии гусынь, а летом - ещё и гусят, казалось бы, главе семейства должно было бы хватать дел, чтобы не искать себе приключений.
Так нет же!
Дня не проходит, чтобы Зося не отличился. И это потому, что гусь, хоть и красивый, и видный, и статный, но имеет ужасно сварливый характер. И постоянно пытается отстаивать звание «доминирующего самца». Даже по сравнению с Рексом.
Рекс, даром что охранник, хорошо знающий службу, - добродушнейшее существо. Особенно по отношению к домочадцам. Надо видеть, как аккуратно переставляет он свои большие лапы, чтобы случайно, ненароком не задеть какого-нибудь отчаянного цыплёнка, мчащегося за соринкой или соломинкой прямо под ноги мохнатой громадины. Ни в коем случае не обидит он того, кто находится под его защитой.
Никого, кроме Зоси.
Ну, тут уж и не придерёшься, даже у ангела терпения бы не хватило! Да сам Будда, пожалуй, решил бы, что такому нахальству нужно дать отпор.
Знаете, что делает Зося?
Старый гусак давно понял, что движения Рекса ограничены длиной цепи, на которой он обычно сидит. И не потому, что бабуся ему не доверяет, не потому, что он может сделать что-то плохое, нет. Это - вынужденная мера безопасности, направленная на защиту самого Рекса. Никогда не выходит он со двора без человека, готового защитить пса. Потому что есть, к сожалению, некоторые люди, способные жестоко поступить с собакой. Например, сбить машиной или мотоциклом. Или придумать ещё какое-нибудь столь же «милое» развлечение. Как бы ни был умён пёс, человеческой хитрости поболе будет. Вот и сидит Рекс на цепи, пока не пригласят его на прогулку.
Гусак, как видно, углядел, что дальше цепи Рекс достать не может. А стало быть, в случае чего - не дотянется. И, недолго думая, Зося начал дразнить Рекса. Поглядит-поглядит по сторонам, нет ли где неподалёку бабуси - знает ведь, хоть и гусак, что бабуся не то, что не похвалит, а, пожалуй, перетянет метлой по спине. Но дел на хуторе, конечно, всегда немало, и Зося находит момент, когда заступиться за Рекса некому.
- Тя-тя-тя-тя-тя! - раздаётся громкий скрипучий голос.
Это Зося, строго соблюдая безопасную дистанцию, начинает дразнить Рекса, вытянув к нему свою длинную шею.
Поначалу Рекс пытается игнорировать старого пройдоху. Иногда он притворяется, будто спит, иногда делает вид, что очень занят разглядыванием облаков на небе, но в любом случае он пытается не обращать внимания на наглого хулигана.
- Тя-тя-тя-тя-тя-тя-тя-тя-тя! - гусак, выворачивая шею для пущего эффекта, продолжает гундеть.
Он знает, что терпение большого пса - не безгранично. Рано или поздно повторяется одна и та же история. Рекс начинает злиться. Сначала он злится молча, потом - начинает огрызаться. И вот тут-то у Зоси наступает второе дыхание: его голова с завидной скоростью вертится в нескольких сантиметрах от оскалившегося, злобно рычащего Рекса, а из клюва продолжает раздаваться противное не смолкающее:
- Тя-тя-тя-тя-тя-тя-тя!!!!!!
В конце концов, потеряв всяческое терпение - всё-таки Рекс только собака, а не тибетский монах - пёс бросается на обидчика, стремительно втягивающего свою длинную гусиную шею так, чтобы никакой Рекс его не достал.
Самое обидное ещё и то, что цепь, натянувшаяся в прыжке до предела, с той же силой швыряет Рекса на землю. Увидев поверженного пса, Зося считает свою миссию на сегодня выполненной и удаляется к своим жёнам, бормоча себе под нос неизменное «тя-тя-тя-тя-тя».
Гадкий характер у птицы. Но умён, шельмец. Едва только Рекса спускают с цепи, Зосю - не найти. Где он скрывается, не знает никто. Но удивительное дело, гусак безошибочно ловит момент, когда пора прятаться. Само собой, обид на Зосю накопилось у Рекса немало.
Но не бывает ничего, абсолютно безнаказанного. Как говорится, «отольются кошке мышкины слёзки». Настигло возмездие и вредную птицу.
Зося потерял бдительность. Он так долго безнаказанно дразнил пса, что уверовал в собственную неуязвимость, и, как оказалось, напрасно, потому что Рекс его всё-таки достал.
Осталось неизвестным, было ли то случайностью, или чётко рассчитанной возможностью, но всё произошло мгновенно. Рекс, как и ожидалось, бросившись на обидчика, упал. Зося, решив, что на сегодня он получил достаточно удовольствия, развернулся, чтобы удалиться с места событий. Да не тут-то было. Немедленно вскочивший Рекс таки достал своего обидчика. Под прицел попала не шея, но - хвост. Пышный, конечно, не такой, как у павлина, но вполне себе приличный гусиный хвост целиком и полностью очутился в пасти разъярённой собаки. И отпускать его Рекс не собирался.
Зося заголосил не своим голосом так, что на шум выбежала бабуся, впопыхах хватая метлу, благоразумно стоящую как раз для таких случаев недалеко от крылечка. Это было то ещё зрелище - орущий дурным голосом, мечущийся в попытках вырваться из собачьих зубов, Зося и молча сжимающий челюсти огромный Рекс. Бабуся поначалу было ринулась выручать птицу, но, не добежав, остановилась. Как видно, стремление к справедливости оказалось сильнее, чем желание заступиться за более слабого. К тому же бабуся и не вспомнила бы, сколько раз, пройдясь по спине гусака метлой, она предупреждала его: «Не лезь к Рексу, нарвёшься ужо однажды!» Так что бабуся остановилась и решила посмотреть, что же будет дальше.
Рекс, в отличие от Зоси, привык рубить, что называется, сплеча. И тянуть с возмездием не стал. Он с силой мотнул головой, и Зося, потеряв равновесие, побежал, быстро перебирая перепончатыми лапами. А хвост, его роскошный хвост, весь целиком остался в пасти у мохнатого пса. Было больно и стыдно. Кожа, откуда столь грубо были выдраны все перья, горела, бабуся обидно смеялась, и Зосе, как видно, показалось, что над ним смеётся весь двор. Убежав за амбар, он спрятался за перевёрнутым ведром, решив никогда не высовываться.
Рекс же, посчитав, что воздал обидчику по заслугам, немедленно выплюнул перья, торчавшие у него изо рта изрядной связкой. И - забыл про этот инцидент.
Да и о чем там было помнить? Террор прекратился навсегда.
Правда, для Зоси эта история так просто не кончилась. Во-первых, никогда больше не рисковал он даже близко подходить к сторожевому псу. А во-вторых, чрезвычайно стеснялся и убегал, если только кто-нибудь из домашних задавал ему вопрос:
- А где же твой хвост, Зося?
Вот только винить в этом ему было некого. Он просто - получил по заслугам.