Памяти врага
11 января 2023 года умер первый президент Республики Башкортостан Муртаза Рахимов, почти двадцать лет в разных ипостасях руководивший регионом в центре России и во многом повлиявший на то, какая Россия теперь. Это особенно ясно стало видно после его отставки в 2010 году - его методы совмещения политического, административного, коммерческого и идеологического управления стали доминирующими. Коррупция - мать порядка, криминал - его отец, ориентация и властей, и послушного большинства на примитив, на первобытные инстинкты, вождизм, спекуляция национальными проблемами - это и есть основные скрепы современного российского государства.
Государственная деятельность Муртазы Губайдулловича начиналась с другого: относительно молодой директор нефтезавода был избран народным депутатом СССР как альтернатива партийным выдвиженцам, сотрудничал с экологическими активистами. Помню, как он, уже в ранге председателя Верховного Совета автономной республики, пришел на наш неформальный первомайский митинг, проходивший в стороне от официального, и выступал не с трибуны, откуда вещали другие руководители республики, а с платформы нашего грузовика. Кстати, именно наши 17 депутатов, прошедшие в республиканский парламент, и помогли ему победить первого секретаря обкома КПСС в борьбе за пост председателя.
А потом пути Рахимова и возможной демократии стали расходиться. Он вошел в группу «Союз», которая торпедировала Ново-Огаревские соглашения, что стало поводом для ГКЧП, в августе 1991 он, несмотря на это, поддержал путчистов. Впрочем, достаточно формально, хотя вообще мог этого не делать - он же был не назначенцем, а представлял легитимно голосовавших граждан. Но все равно, с ним можно было общаться, обсуждать общие проблемы. Например, он еще осенью 1993 года в нашем разговоре он сомневался, стоит ли вводить в Башкирии пост президента.
Еще, думаю, и потому, что видел явного конкурента - тоже бывшего «красного директора» Юрия Камаловича Шарипова. Тоже бывшего народного депутата СССР, тоже умевшего разговаривать с народом. Но тут впервые проявилась его жесткость, а может - и жестокость. Проигравшего Шарипова обвинили в… повышенной зарплате на его телефонном заводе, посадили, а в тюрьме - расправились.
После разговора в 1993-м я стал расследовать попавшие мне в руки документы и увидел, как Рахимов отправляет бюджетные деньги сомнительным международным дельцам. Съездил в Вену, поговорил с теми, кто работал с ним на выводе нефтяной выручки за рубеж, написал об этом в «Российской газете». И пошло: отслеживал схемы обхода приватизационных законов, видел, как с помощью откровенного криминала Муртаза собирает сначала свой «общак», а потом и объединяет башкирский ТЭК, тогда самый мощный в России комплекс, в личную компанию под управлением сына, Урала Рахимова. Писал, как создается практически сепаратистская национальная вертикаль в центре России, а Муртаза еще и откровенничал: «Не забывайте, что между нами и Казахстаном всего лишь узкая полоска в 80 километров оренбургской степи...» На разного рода выборах я помогал противникам Рахимова.
Вот тогда-то он и объявил меня врагом. По государственному уфимскому радио - врагом башкирского народа. Ну, то есть башкирских властей. То есть себя. Меня пугали, я знал о нескольких убийствах людей, в чем-то разошедшихся с Муртазой, но не боялся - тогда еще можно было предупредить своего всемогущего противника, что любое происшествие со мной обязательно будет рассматриваться как его личная инициатива. Да и союзники в Москве, где я работал, были не в восторге от усиления региональных баронов. Разве что Лужков одобрительно посматривал на человека, владевшего территорией, откуда были и лужковские корни. Опять же, опытом делились…
Почти 20 лет назад в Башкирии проходили последние реально конкурентные выборы. И Рахимов проиграл в первом туре русскому кандидату Веремеенко, бывшему своему банкиру. И даже татарскому кандидату сенатору Ралифу Сафину. Что не удивительно, если учесть, что башкир в республике - меньше трети, а остальным к 2003 году уже надоело преимущество личного рахимовского клана во всех сторонах жизни. Помню, как в веремеенковском штабе сотрудничали русские, башкиры и татары. Но благодаря существенным (вещественным?) обращениям Рахимова в Москву Сафина отцепили от второго тура, вторым сделали Муртазу, а во втором туре и Веремеенко приказали сложить лапки - под угрозой «уголовки».
Тогда я не понимал, что дело не в огромных взятках, о которых почти открыто говорили, а в том, что Муртаза Рахимов делал полезную для Кремля вещь: уничтожал экономическую и политическую самостоятельность - людей, отраслей, региона. Он собирал все в бесправный комок - новому кулаку оставалось лишь взять его себе. Что и произошло через пару лет, когда длинные махинации с «Башнефтью» позволили доверенному путинскому лицу Сечину получить огромный нефтеперерабатывающий комплекс, а заодно и «прокладку» в виде компании Евтушенкова, которой поначалу разрешили заплатить Рахимовым два миллиарда долларов за акции.
Миллиарды оказались у фонда с многозначительным именем «Урал», Муратаза Рахимов ушел с поста, Урал Рахимов занял этаж в венской гостинице, где и поддерживается его больная жизнь. Деньги фонда новое руководство Башкирии сможет тратить по указаниям Москвы. Как и Сечин - доходы «Башнефти».
А Муртаза Губайдуллович Рахимов вошел в историю как первый президент Республики Башкортостан. Третий после него руководитель Башкирии Радий Хабиров, когда-то работавший в его администрации, а потом служивший в администрации Путина, уже не называется президентом.
Государственная деятельность Муртазы Губайдулловича начиналась с другого: относительно молодой директор нефтезавода был избран народным депутатом СССР как альтернатива партийным выдвиженцам, сотрудничал с экологическими активистами. Помню, как он, уже в ранге председателя Верховного Совета автономной республики, пришел на наш неформальный первомайский митинг, проходивший в стороне от официального, и выступал не с трибуны, откуда вещали другие руководители республики, а с платформы нашего грузовика. Кстати, именно наши 17 депутатов, прошедшие в республиканский парламент, и помогли ему победить первого секретаря обкома КПСС в борьбе за пост председателя.
А потом пути Рахимова и возможной демократии стали расходиться. Он вошел в группу «Союз», которая торпедировала Ново-Огаревские соглашения, что стало поводом для ГКЧП, в августе 1991 он, несмотря на это, поддержал путчистов. Впрочем, достаточно формально, хотя вообще мог этого не делать - он же был не назначенцем, а представлял легитимно голосовавших граждан. Но все равно, с ним можно было общаться, обсуждать общие проблемы. Например, он еще осенью 1993 года в нашем разговоре он сомневался, стоит ли вводить в Башкирии пост президента.
Еще, думаю, и потому, что видел явного конкурента - тоже бывшего «красного директора» Юрия Камаловича Шарипова. Тоже бывшего народного депутата СССР, тоже умевшего разговаривать с народом. Но тут впервые проявилась его жесткость, а может - и жестокость. Проигравшего Шарипова обвинили в… повышенной зарплате на его телефонном заводе, посадили, а в тюрьме - расправились.
После разговора в 1993-м я стал расследовать попавшие мне в руки документы и увидел, как Рахимов отправляет бюджетные деньги сомнительным международным дельцам. Съездил в Вену, поговорил с теми, кто работал с ним на выводе нефтяной выручки за рубеж, написал об этом в «Российской газете». И пошло: отслеживал схемы обхода приватизационных законов, видел, как с помощью откровенного криминала Муртаза собирает сначала свой «общак», а потом и объединяет башкирский ТЭК, тогда самый мощный в России комплекс, в личную компанию под управлением сына, Урала Рахимова. Писал, как создается практически сепаратистская национальная вертикаль в центре России, а Муртаза еще и откровенничал: «Не забывайте, что между нами и Казахстаном всего лишь узкая полоска в 80 километров оренбургской степи...» На разного рода выборах я помогал противникам Рахимова.
Вот тогда-то он и объявил меня врагом. По государственному уфимскому радио - врагом башкирского народа. Ну, то есть башкирских властей. То есть себя. Меня пугали, я знал о нескольких убийствах людей, в чем-то разошедшихся с Муртазой, но не боялся - тогда еще можно было предупредить своего всемогущего противника, что любое происшествие со мной обязательно будет рассматриваться как его личная инициатива. Да и союзники в Москве, где я работал, были не в восторге от усиления региональных баронов. Разве что Лужков одобрительно посматривал на человека, владевшего территорией, откуда были и лужковские корни. Опять же, опытом делились…
Почти 20 лет назад в Башкирии проходили последние реально конкурентные выборы. И Рахимов проиграл в первом туре русскому кандидату Веремеенко, бывшему своему банкиру. И даже татарскому кандидату сенатору Ралифу Сафину. Что не удивительно, если учесть, что башкир в республике - меньше трети, а остальным к 2003 году уже надоело преимущество личного рахимовского клана во всех сторонах жизни. Помню, как в веремеенковском штабе сотрудничали русские, башкиры и татары. Но благодаря существенным (вещественным?) обращениям Рахимова в Москву Сафина отцепили от второго тура, вторым сделали Муртазу, а во втором туре и Веремеенко приказали сложить лапки - под угрозой «уголовки».
Тогда я не понимал, что дело не в огромных взятках, о которых почти открыто говорили, а в том, что Муртаза Рахимов делал полезную для Кремля вещь: уничтожал экономическую и политическую самостоятельность - людей, отраслей, региона. Он собирал все в бесправный комок - новому кулаку оставалось лишь взять его себе. Что и произошло через пару лет, когда длинные махинации с «Башнефтью» позволили доверенному путинскому лицу Сечину получить огромный нефтеперерабатывающий комплекс, а заодно и «прокладку» в виде компании Евтушенкова, которой поначалу разрешили заплатить Рахимовым два миллиарда долларов за акции.
Миллиарды оказались у фонда с многозначительным именем «Урал», Муратаза Рахимов ушел с поста, Урал Рахимов занял этаж в венской гостинице, где и поддерживается его больная жизнь. Деньги фонда новое руководство Башкирии сможет тратить по указаниям Москвы. Как и Сечин - доходы «Башнефти».
А Муртаза Губайдуллович Рахимов вошел в историю как первый президент Республики Башкортостан. Третий после него руководитель Башкирии Радий Хабиров, когда-то работавший в его администрации, а потом служивший в администрации Путина, уже не называется президентом.