Памяти Николая Руденского
Для меня Николай Руденский навсегда остался помощником Галины Старовойтовой - понимавшим ход ее мысли, смотревшим, как и она, на людской мир глазами этнографа. То есть, объективно, безжалостно по-научному и с жалостью - как публичный, политический человек. Все остальное об этом человеке, умершем вчера в своей постели относительно молодым, написали его коллеги из "Граней". Поскольку этот интернет-журнал сейчас в России запрещен, привожу текст целиком.
Юлия Березовская, 15.06.2021
Почти четверть века назад мы с Колей и Володей Абариновым бродили по пыльным коридорам легендарной советской редакции, куда очень ненадолго забросила нас журналистская судьба в результате олигархических транзакций, и угадывали классическое стихотворение по подсказкам, инкрустированным в реплики бытового диалога. Не помню, кто из нас придумал эту игру. Драгоценный мемуар.
Коля был нашим счастьем, центром нашего мира. Чего уж там, Коля - это и были "Грани". И когда пришло время пересадить это удивительное растение в более плодородную почву молодого издания, никто особо не сентиментальничал. Потому что Коля оставался с нами. Его байки и анекдоты, не тускнеющие от повторений, стали нашим культурным кодом. Его безжалостные шутки и милые подъебки вошли в нашу кровь.
Сначала мы ценили его как ходячую энциклопедию, диковинного эрудита старого образца в этом дилетантском журналистском мире 90-х, где малолетние недоучки зачем-то садились в мягкие кожаные кресла и он, посмеиваясь, соблюдая социальную дистанцию, приходил к ним обсуждать график и оклад. Гуманитарий с крепким естественнонаучным образованием, настоящий зануда, отличник - и невероятный, блистательный пофигист. Таким был Коля, мастодонт и бонвиван, и мы все его обожали.
Какое счастье, что медиареволюция позволила эту любовь разделить (я так долго уговаривала его завести аккаунт). Коля превратился в настоящего публичного интеллектуала, его ирония стала всеобщим достоянием. Он был бесстрашен и незаменим: нырял в зловонное болото госпропаганды, "социально близким" ничего не спускал, не пасовал перед авторитетами. Вшитый под кожу нравственный компас никогда ему не изменял.
Конечно, править тексты ему было скучновато. Но именно в этой области он являл восхитительный баланс нормативности и свободы. Это он научил меня снимать запятую в сложных союзах типа "перед тем как" или "несмотря на то что". Я обращалась к нему как к последней инстанции и нередко получала ответ "А хуй его знает". Живой как жизнь.
Он всегда делал то, что ему нравилось. Не изменял себе. Не разменивался на суетную ерунду. Был насмешлив и добродушен. Сохранял верность любимым - живым и мертвым. Знал цену себе. Знал цену всем окружающим.
Он ушел в очень мрачное время. Память о нем будет поддерживать нас и многих его читателей.
Юлия Березовская, 15.06.2021
Почти четверть века назад мы с Колей и Володей Абариновым бродили по пыльным коридорам легендарной советской редакции, куда очень ненадолго забросила нас журналистская судьба в результате олигархических транзакций, и угадывали классическое стихотворение по подсказкам, инкрустированным в реплики бытового диалога. Не помню, кто из нас придумал эту игру. Драгоценный мемуар.
Коля был нашим счастьем, центром нашего мира. Чего уж там, Коля - это и были "Грани". И когда пришло время пересадить это удивительное растение в более плодородную почву молодого издания, никто особо не сентиментальничал. Потому что Коля оставался с нами. Его байки и анекдоты, не тускнеющие от повторений, стали нашим культурным кодом. Его безжалостные шутки и милые подъебки вошли в нашу кровь.
Сначала мы ценили его как ходячую энциклопедию, диковинного эрудита старого образца в этом дилетантском журналистском мире 90-х, где малолетние недоучки зачем-то садились в мягкие кожаные кресла и он, посмеиваясь, соблюдая социальную дистанцию, приходил к ним обсуждать график и оклад. Гуманитарий с крепким естественнонаучным образованием, настоящий зануда, отличник - и невероятный, блистательный пофигист. Таким был Коля, мастодонт и бонвиван, и мы все его обожали.
Какое счастье, что медиареволюция позволила эту любовь разделить (я так долго уговаривала его завести аккаунт). Коля превратился в настоящего публичного интеллектуала, его ирония стала всеобщим достоянием. Он был бесстрашен и незаменим: нырял в зловонное болото госпропаганды, "социально близким" ничего не спускал, не пасовал перед авторитетами. Вшитый под кожу нравственный компас никогда ему не изменял.
Конечно, править тексты ему было скучновато. Но именно в этой области он являл восхитительный баланс нормативности и свободы. Это он научил меня снимать запятую в сложных союзах типа "перед тем как" или "несмотря на то что". Я обращалась к нему как к последней инстанции и нередко получала ответ "А хуй его знает". Живой как жизнь.
Он всегда делал то, что ему нравилось. Не изменял себе. Не разменивался на суетную ерунду. Был насмешлив и добродушен. Сохранял верность любимым - живым и мертвым. Знал цену себе. Знал цену всем окружающим.
Он ушел в очень мрачное время. Память о нем будет поддерживать нас и многих его читателей.