Долгий разговор
Раз пошла такая (виртуальная) пьянка по поводу дня рождения Виталия Челышева, то публикую свое предисловие к его стихам в газете "Истоки". Написано год назад. К сожалению, в таком текстовом редакторе, который никак не попадает в нормы ЖЖ. Отсюда - странные переносы и обрывы строк.
Ночь, пустая комната на втором этаже в общаге на Ломоносовском, нас трое. Володя Кузьмищев где-то познакомился с коренастым плотным круглоголовым парнем в очках, я заглянул к ним и остался, хотя выпить почти не было. Виталий Челышев, слегка ироничная косая улыбка большого рта, но не от снисходительности и не от стеснения, а от поиска максимально точных слов. Он хотел, как и все мы в юности, быть понятым, но у этого двадцатилетнего парня запас мыслей и слов, нуждающихся в понимании, был, пожалуй, больше обычного. Он только что получил письмо из журнала «Юность» о том, что его «Кашалот», конечно, очень интересная проза, но пока не может быть опубликован. Да и не важно: «Юность», которая была для нас главным критерием современной литературы, говорила с этим парнем всерьез! А еще он читал стихи и мы менялись значимыми для нас цитатами и именами, как это было принято. И называли друг друга «старик», как тоже было принято.
Так с тех пор и звучит в ушах это слово, стоит о Челышеве подумать. Правда, мы стали стариками - прошло больше сорока лет… А Виталий говорит, что ярче того разговора на троих у него и нет эмоциональной точки в памяти. По самораскрытию. Хотя явно в его биографии полно и более значительных событий.
Долго не виделись после этого, увидел я его лишь в телевизоре во время трансляции Первого съезда народных депутатов СССР. В один из самых драматических моментов съезда он встал, подошел к микрофону и сказал, обращаясь к Горбачеву и Ельцину: «Чего вы ссоритесь? Вы же два крыла перестройки, она же не может взлететь на одном крыле!» Наивно? А правда всегда проста.
Потом во время стояния августа-91 у Белого дома, в самый напряженный час, тоже ночью, когда уже и пули пару раз просвистели, он вышел из правительственного подъезда и рассказал последние новости, чтобы я мог их передать в «Русский курьер». А когда «коммуняк» победили, он не стал захватывать каких-либо командных высот, хотя по своему положению в Межрегиональной депутатской группе и от этого - близости к Ельцину, мог бы чего-то денежного попросить.
Он основал экологическую газету «Спасение», не бросил те идеи, которые привели его в народные депутаты, которые были близки его запорожским избирателям. Газета пригодилась и нам с Любовью Цукановой, когда в 92-м финансовый кризис закрыл наш «Русский курьер». Челышев до этого обходился без нас, но позвал безработных к себе. И потом, когда мы нашли что-то другое, не стал удерживать. А у него в редакции начинали тогда многие молодые, например, студент Глеб Шульпяков, теперь довольно известный литератор.
Челышев не смог протащить безрекламную газету по рифам 90-х, ушел в Союз журналистов, в журнал «Журналист». И всюду был самим собой - человеком с твердым моральным стержнем, кажущимся наивным добряком.
И вот только недавно я узнал, год, примерно, назад, что Виталий продолжает писать стихи. Они абсолютно не похожи на то, к чему я привык в поэзии, развиваются по законам сюжета, но не как в «мыльном» сериале, а именно - как в хорошем кино. Ничего удивительного, он ведь учился во ВГИКе на сценарном, как ему и посоветовали в «Юности».
И как в юности, мы обмениваемся словами, стихами, именами. Долгий разговор получился.
Ночь, пустая комната на втором этаже в общаге на Ломоносовском, нас трое. Володя Кузьмищев где-то познакомился с коренастым плотным круглоголовым парнем в очках, я заглянул к ним и остался, хотя выпить почти не было. Виталий Челышев, слегка ироничная косая улыбка большого рта, но не от снисходительности и не от стеснения, а от поиска максимально точных слов. Он хотел, как и все мы в юности, быть понятым, но у этого двадцатилетнего парня запас мыслей и слов, нуждающихся в понимании, был, пожалуй, больше обычного. Он только что получил письмо из журнала «Юность» о том, что его «Кашалот», конечно, очень интересная проза, но пока не может быть опубликован. Да и не важно: «Юность», которая была для нас главным критерием современной литературы, говорила с этим парнем всерьез! А еще он читал стихи и мы менялись значимыми для нас цитатами и именами, как это было принято. И называли друг друга «старик», как тоже было принято.
Так с тех пор и звучит в ушах это слово, стоит о Челышеве подумать. Правда, мы стали стариками - прошло больше сорока лет… А Виталий говорит, что ярче того разговора на троих у него и нет эмоциональной точки в памяти. По самораскрытию. Хотя явно в его биографии полно и более значительных событий.
Долго не виделись после этого, увидел я его лишь в телевизоре во время трансляции Первого съезда народных депутатов СССР. В один из самых драматических моментов съезда он встал, подошел к микрофону и сказал, обращаясь к Горбачеву и Ельцину: «Чего вы ссоритесь? Вы же два крыла перестройки, она же не может взлететь на одном крыле!» Наивно? А правда всегда проста.
Потом во время стояния августа-91 у Белого дома, в самый напряженный час, тоже ночью, когда уже и пули пару раз просвистели, он вышел из правительственного подъезда и рассказал последние новости, чтобы я мог их передать в «Русский курьер». А когда «коммуняк» победили, он не стал захватывать каких-либо командных высот, хотя по своему положению в Межрегиональной депутатской группе и от этого - близости к Ельцину, мог бы чего-то денежного попросить.
Он основал экологическую газету «Спасение», не бросил те идеи, которые привели его в народные депутаты, которые были близки его запорожским избирателям. Газета пригодилась и нам с Любовью Цукановой, когда в 92-м финансовый кризис закрыл наш «Русский курьер». Челышев до этого обходился без нас, но позвал безработных к себе. И потом, когда мы нашли что-то другое, не стал удерживать. А у него в редакции начинали тогда многие молодые, например, студент Глеб Шульпяков, теперь довольно известный литератор.
Челышев не смог протащить безрекламную газету по рифам 90-х, ушел в Союз журналистов, в журнал «Журналист». И всюду был самим собой - человеком с твердым моральным стержнем, кажущимся наивным добряком.
И вот только недавно я узнал, год, примерно, назад, что Виталий продолжает писать стихи. Они абсолютно не похожи на то, к чему я привык в поэзии, развиваются по законам сюжета, но не как в «мыльном» сериале, а именно - как в хорошем кино. Ничего удивительного, он ведь учился во ВГИКе на сценарном, как ему и посоветовали в «Юности».
И как в юности, мы обмениваемся словами, стихами, именами. Долгий разговор получился.